Долгие недели – нет, месяцы! – она задавалась вопросом, что заставило ее так резко повернуть кольцо диафрагмы, кто направлял ее руку, когда она щелкнула затвором и умудрилась запечатлеть Бобби Макклауда в падении. И тем не менее она это сделала – сделала невероятный, невозможный снимок. На ее единственной фотографии, которая попала на первые полосы газет вместе со статьей о Бобби Макклауде, самоубийца навеки завис между изогнутыми сводами моста Авроры и плоской поверхностью воды, перья на голове развевались на ветру, руки, словно крылья, были широко раскинуты в стороны.
– Эффектно! – похвалил ее фоторедактор и направил снимок в срочную печать.
Потом он выбрал еще несколько фотографий с пленки (не преминув с недовольным видом поинтересоваться, где фотографии с афтерпати, но Амина лишь покачала головой), а потом отвернулся к стоявшему в дальнем углу комнаты телевизору. По всем трем местным каналам показывали сюжеты о случившемся, стараясь впихнуть в эфир столько подробностей, сколько позволяло время, включая интервью, взятые у очевидцев, и бесконечные панорамные кадры с моста.
Амина смотрела на все это, жалея, что ее не мутит и она не ощущает ничего, кроме холодного облегчения. Даже парни из «Майкрософта» вели себя как положено: дрожащими голосами потрясенно рассказывали и пересказывали то, что происходило за последние двадцать минут их поездки. Будто в промежутке между тем, как увидели мужчину на мосту, и его прыжком они действительно могли что-то сделать и остановить его. Одна женщина просто рыдала в голос, пока двое коллег не увели ее в туалет на нижней палубе.
Покинув офис, Амина сразу же поехала в «Таверну Линды». Через сорок минут, с затуманенным от трех бокалов пива взглядом, она заказала четвертый. Дверь бара открылась, и на пороге появился молодой человек в точно такой же куртке, какая была на Акиле в день смерти. У Амины задрожали руки.
«Деньги – вот что его убило!» – так написали в газетах. Сначала «П-И» и «Сиэтл таймс», а следом за ними – «Сан-Франциско кроникл», «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс», которые вывели эту историю на общенациональный уровень. Дотация в размере 162 миллионов долларов, выделенная племени индейцев пуяллуп в Такоме, – вторая по величине за всю историю отношений коренных американцев и правительства США, – положила конец жизни Бобби Макклауда, так же как в свое время убила его брата, кузена и дядю.
Сидя в библиотеке, в пропахшей путом кофте, Амина склонилась над прибором для чтения микрофильмов, изучая новости предыдущих лет. Племя отказалось от претензий на земли вдоль бассейна Такомы, и это решение с самого начала вызвало много споров. Восемнадцать тысяч акров отошли индейцам по договору, заключенному на ручье Медисин-Крик в 1854 году, а затем постепенно отторгались в ходе так называемых переговоров, после чего к 1934 году осталось всего тридцать три акра. А ведь земля принадлежала им по праву рождения. Продав ее за деньги, индейцы лишили себя этого права, а вместе с ним и всего наследия предков. С самого начала было ясно, что это плохо закончится, хотя каждый член племени и получил на руки двадцать тысяч долларов.
«Кровавые деньги». Слова Акила так отчетливо прозвучали у Амины в голове, что на минуту ей показалось, будто она вернулась на девять лет назад. Подняв голову от микрофильма, она огляделась, но в библиотеке, кроме нее, находился лишь пожилой мужчина, сидевший с полусонным видом в дальнем углу зала. Она погрузилась в чтение.
В племени бытовало много разных мнений по поводу того, стоит ли отказываться от земли, но не меньше было и вариантов возможного использования двадцати тысяч долларов. Одни говорили, что смогут купить на эти деньги еду и зимнюю одежду, но другие не скрывали своих опасений на этот счет.
«Я просто пытаюсь убедиться, что не пущу все на ветер» – так сказал Рейден Фикс, тридцатичетырехлетний наркоман, проходящий реабилитацию в медицинском центре племени («Племя пуяллуп готовится к золотому дождю». – «Сиэтл пост-интеллидженсер», 23 февраля 1990 года).
«Двадцать тысяч мало что дадут, – утверждал Бобби Макклауд. – Сто тридцать восемь миллионов в поддержку социальных программ, развивающегося бизнеса и на покупку земли – вот что положит конец нашей нищете».
Бобби Макклауд не пил. Он не курил и никому не позволял этого у себя в офисе в Центре племени. Здесь на стенах, рядом с дипломом Вашингтонского университета, висели фотографии – Бобби был запечатлен вместе с Джесси Джексоном и Биллом Клинтоном. В свои тридцать шесть лет Макклауд стал одним из немногих членов племени, которые умудрились опровергнуть статистику: средний годовой доход в восемь тысяч долларов, девять классов образования и пятидесятипроцентная вероятность стать алкоголиком или наркоманом к шестнадцати годам.
«Все говорят, что земля принадлежит нам по праву рождения, однако по праву рождения нам принадлежит жизнь! Успех, развитие и радость смотреть, как растут наши дети», – сказал Бобби Макклауд.
Чертовы краснокожие!
Видимо, у нее ПТСР. А может быть, все дело в заурядном пьянстве. Или она так реагирует, столкнувшись с историей, которая наверняка привела бы в бешенство ее брата. Второй раз Амина услышала голос Акила уже лежа в кровати, с разбросанными вокруг ксерокопиями статей о Бобби Макклауде. Моргая, она посмотрела в темный коридор, разделявший ее квартиру с анфиладой на две половины, – пусто. Девушка встала и закрыла дверь спальни.
После полудня она задремала, но ее тут же разбудил телефонный звонок. Потянувшись к трубке, Амина перевернула стоявший на тумбочке стакан с водой и выругалась.
– Они все телефоны оборвали, потому что права принадлежат тебе, – раздался в трубке голос Димпл, – ты должна что-то сделать!
Струйка стекала с тумбочки на рубашку, в которой она три дня назад в последний раз выходила из дому. Амина кинула туда несколько валявшихся на полу носков, чтобы вода впиталась. У изголовья, вытянувшись, словно караульный на посту, стояла почти полная бутылка виски.
– Амина, ты меня слушаешь?
– Да.
Зря она рассказала Димпл о звонках. Разумеется, сестра хочет «воспользоваться» предложениями агентств, которые желают купить права на снимок. Она считает, что это возможность наточить зубы и сделать первый шаг в мире бизнеса (Амине всегда представлялось, что зубы должны быть лошадиными).
– Перед нами открывается дверь, – говорила Димпл, – открывается прямо сейчас! Причем не навсегда, она может захлопнуться хоть завтра! Нам всего-то надо сделать несколько звонков! Я не понимаю, в чем проблема?
С ума сойти, остановите Землю! Димпл чего-то не понимает!
– Помолчи! – оборвала ее Амина.
– Что?!
– Просто я… – Амина крепко зажмурилась, пока перед глазами не заплясали яркие цветные круги. – Наверное, правообладателем является «П-И».
– Нет, не является, – отрезала Димпл, но потом все-таки взяла на себя труд объяснить ситуацию. – Помнишь, как мы сомневались по поводу этого пункта, когда ты подписывала контракт? Пункт по поводу авторских прав на твои фотографии? «П-И» может публиковать фотографию, поскольку, строго говоря, в момент съемки ты была их официальным корреспондентом, но после этого все права переходят к тебе. Любой, кто хочет воспользоваться снимком, должен иметь дело с тобой.
– А если я не хочу, чтобы со мной имели дело?
– Вот я и говорю, что могу сама этим заняться!
В принципе, достаточно было просто сказать «да», поблагодарить и быстро повесить трубку. Снова залезть под одеяло и погрузиться в сны об Акиле. Но Амину охватил ледяной холод, который она впервые ощутила вчера, посмотрев на свежий выпуск газеты: имя Бобби Макклауда, безмолвное горе людей, которые любили его, сжимали ее тело стальной хваткой. Что они почувствовали, увидев ее снимок? Что она, сама того не желая, показала им? Амину пробрала нервная дрожь.
– Ами, ты меня слушаешь?
– Она вечно будет стоять у них перед глазами.
– Что?!
– У него остались дети. Ты знала, что у него есть дети?
На другом конце провода повисла долгая пауза.
– Сейчас приеду, – наконец раздался в трубке голос Димпл.
О нет, только не это!
– Не надо! – Амина быстро оглядела бардак, творившийся в комнате: бутылки, окурки, газеты. – У тебя будут проблемы на работе!
– Просто привезу тебе обед, ладно? Можем даже не разговаривать, если не хочешь.
– Димпл, со мной все в порядке!
– Ага, конечно! Через десять минут буду!
– Нет! Не надо! Господи, ну не так быстро! Твой звонок меня разбудил! Дай мне хоть в себя-то прийти, ладно? И кстати, я согласна! Делай, как считаешь нужным. Можешь вести переговоры с агентствами. Давай!
– Боже мой, да мне на это уже плевать! Я просто сразу не поняла, в чем дело. Это ты из-за Акила, да? Пожалуйста, разреши мне приехать!
– Дело не в… – хриплым голосом начала Амина, но осеклась. – Слушай, просто разберись с этими агентствами, хорошо? Ты мне очень поможешь, – добавила она и затаила дыхание в ожидании ответа Димпл, которой предстояла нелегкая сделка с совестью.
– Ты уверена? – спросила сестра через несколько секунд.
– Да, – с облегчением вздохнула Амина.
– Хорошо, после работы я сразу к тебе!
– У меня есть планы на вечер, может, поздно буду, – соврала Амина. – Созвонимся.
Положив трубку и на время нейтрализовав Димпл, Амина выползла из кровати и начала искать, что бы надеть. Из-под задернутых штор в комнату струился яркий солнечный свет. Несмотря на то что это было совсем не в ее стиле, а скорее в духе дурацких женских сериалов, где героини заламывают руки и вопят «Боже, за что?», а кроме того, вычурно, чересчур театрально и к тому же отвратительно, Амина взяла с тумбочки бутылку, сделала большой глоток и поперхнулась.
«За тебя, детка!»
Он недооценил силу денег. Не тех ста тридцати восьми миллионов долларов, которые были вложены в постройку казино «Изумрудная королева» и создание сети школ для индейцев и действительно могли положить конец постоянной нищенской жизни племени, – тут Бобби Макклауд оказался прав. Он полностью ошибся в том, какое воздействие произведут чеки на двадцать тысяч долларов, выписанные каждому индейцу пуяллуп.