– Привет? Крикет? – забормотал Итти.
– Не сейчас, – покачала головой Камала. – Им надо отдохнуть, а ты пока побудешь со мной.
– Отлично! – простонал Акил, когда они с сестрой вышли из-за стола и стали подниматься наверх. – Теперь будем тут в этой духоте вечно сидеть!
– А что означает «боко»… – начала Амина.
– Богом забытый! Дурочка ты! Значит, что все это место покинули!
– А-а-а…
С каждым шагом жара становилась все более удушающей. У Амины неожиданно появилась такая тяжесть в ногах, как будто она уже уснула.
– То есть богом забытая Америка?
– Наверное, – отозвался Акил, открыл дверь в их общую комнату, включил вентилятор на полную мощность, и с него тут же во все стороны разлетелся рой комаров. – По крайней мере, так думает Аммачи.
– А папа тоже так считает?
– Да нет, глупая! Папе Америка нравится. Вот из-за этого они и поругались.
– А они поругались?
– Сама-то как думаешь? Они же ссорятся каждый раз, когда мы приезжаем! Аммачи хочет, чтобы папа вернулся. Папа возвращаться не желает. Аммачи из-за этого злится на маму. Классический раздор в семье эмигрантов, чего тут непонятного?
– Да знаю я все, чего тут непонятного! – огрызнулась Амина, расстроившись, что ей это в голову не приходило раньше.
Акил всегда выставлял себя всезнайкой, когда речь заходила об Индии, будто он самый настоящий эксперт, потому что он на три года старше сестры и родился здесь, а не в Штатах, как она. Амина приподняла сетку от москитов с края одной кровати и забралась под нее.
– Но мама ведь тоже хочет обратно.
– И что дальше? – спросил Акил, падая на соседнюю кровать.
– Так почему же Аммачи злится на нее?
– Ну, – подумав, пожал плечами Акил, – наверное, потому, что не хочет злиться на папу…
– А-а-а, – опустив голову на подушку, протянула Амина. – А ты хочешь обратно?
– Нет! Индия – отстой!
Амина вздохнула с облегчением. Это знала даже она. Закрыв глаза, она удивилась тому, как быстро проваливается в глубокую темноту сна – мягкую, настойчивую и неподдельную.
– Она же наполовину бабушка, наполовину волк, ты в курсе? – прошептал Акил через несколько секунд, и Амина уже в полусне приняла его слова на веру совершенно искренне, поскольку в самые невероятные вещи веришь легче всего.
Она увидела холодный волчий блеск в глазах бабушки, ее искривленные от артрита руки превратились в лапы. В последующие дни девочка инстинктивно прикрывала рукой горло, когда Аммачи смотрела на нее в упор.
А где же все? Амина открыла глаза и в синих сумерках разглядела пустую постель Акила. Девочка села, подождала, пока голова перестанет кружиться после сна, надела индийские сандалии и направилась по коридору к комнате родителей.
– Мам? – позвала она и вошла в спальню, где Камала убирала одежду в шкаф из темного дерева.
– О боже! Пора просыпаться, а то ночью спать не будешь…
– А где все?
– Папа, Сунил и все остальные пошли в гости к соседям.
– А где Акил?
– На кухне.
– У меня голова болит, – заморгала от сухого воздуха Амина и почувствовала легкую тошноту.
Камала тут же подскочила к ней и встревоженно потрогала лоб:
– Ты воду пила?
– Нет.
Вода в Салеме по вкусу напоминала раскаленные монетки. Амина старалась использовать ее только для чистки зубов.
– Тогда иди вниз и попей… Нет! – отрезала мать, когда Амина жалобно захныкала. – Только не устраивай мне тут опять мисс Хочу-Но-Не-Могу!
– Мам…
– Хочешь опять как в прошлый раз? Не какать четыре дня?
– Ладно-ладно! Иду!
Солнце уже село за Стеной, когда Амина тихо выбралась в тенистый двор и пошла на кухню. Одна из служанок, та, что повыше, пыталась разбить кокос о бетонный пол и пристально посмотрела на девочку, когда та проходила мимо. Амина помахала ей рукой, но девушка ее проигнорировала, и тогда Амина напустила на себя отсутствующий вид.
– Руки прочь от ги, а то пальцы отрежу! – кричала повариха Мэри, когда Амина вошла на кухню. – Сколько тебе раз повторять?! А-а-а, малышка проснулась! Что такое, детка? Хочешь булочки с сахаром?
– Мама сказала, что мне нужно попить.
– Хорошо-хорошо…
Повариха Мэри, черная, как автомобильная покрышка, и изнывающая под тяжестью грудей размером с подушку, была ровесницей Аммачи, хотя верилось в это с трудом, ведь время раздуло ее тело именно в тех местах, где Аммачи съежилась. В результате у Мэри на лице не было ни морщинки, а фигура при ходьбе напоминала огромную подрагивающую котлету.
– Вода-вода-вода! Всю неделю вам воду собирала! Помнишь, что было в прошлый раз? Ты же целых четыре дня не могла…
– Помню-помню, – быстро оборвала повариху Мэри Амина, беря из ее рук чашку. – А что у нас на ужин?
– Бирьяни, – гордо кивнула повариха в сторону окровавленной куриной тушки, лежавшей на столе. – А может, еще отбивная из этого дурака, если он будет нести чушь!
– А вот и не чушь! – запротестовал Акил. – И вообще, откуда ты знаешь? Ты же с нами чай не пила!
– Чай не пила? Чай?! Да я в этом доме работаю с тех пор, как отцу этого мальчишки минуло всего шесть лет, а он думает, что мне надо чаи распивать с остальными! Думаешь, я так не знаю, что в доме творится?
– Я просто сказал, что Аммачи снова на него взъелась. Она даже смотреть-то на него не может.
– Взъелась?
– Разозлилась. Это означает «разозлилась».
– Никто ни на кого не злится! Просто слишком много любви! Амма столько лет положила, чтобы отправить Томаса учиться, а он взял и женился на твоей темной мамаше, да еще и в Америку уехал! И что? Ничего!
По неизвестным причинам повариха Мэри всегда была на стороне Аммачи и в доказательство невиданной хозяйкиной доброты регулярно напоминала всем о том, что та учит ее английскому.
– Как последний бродяжка отсюда и до Бомбея, этот мальчишка сбегает из дома, работает, работает и домой не возвращается! И что ей прикажете делать?!
– Могла бы в Штаты переехать, – отозвался Акил.
– Не будь идиотом! Какое там переехать! Она слишком старая, – нахмурилась Мэри. – К тому же все знают, что это обязанность детей! А она стареет! Вдруг c ней что-то случится?
– У нее есть дядя Сунил.
– Сунил! – фыркнула Мэри. – Жалкое, ни на что не годное существо! Чудо, что она позволяет ему жить с ней в одном доме! Орет на всех, ходит во сне, словно слоненок, вечно всем недоволен!
– Что?! – удивленно уставился на нее Акил. – Дядя Сунил – лунатик?!
Амина видела лунатиков только в мультике про Скуби-Ду и даже не подозревала, что такое может происходить с людьми на самом деле.
– Это не важно, Акил, – снова нахмурилась повариха Мэри, – передай-ка мне вон ту луковицу!
– А куда он ходит? – спросила Амина, представив себе, как дядя Сунил является на кухню, чтобы сделать себе огромный коктейль.
– Акил! Луковицу!
– Это правда? – не унимался Акил, доставая лук из стоявшей за его спиной корзины. – Все время? Каждую ночь?
– Не важно! – отрезала повариха Мэри. – Я просто говорю, что Томас должен вернуться домой, пока еще не поздно!
– А ты пыталась его разбудить? – спросил Акил. – Знаешь, это очень опасно! Он может напасть на тебя!
– Разбудить? Да какой же идиот станет его будить? Мы просто стараемся не попасться ему под руку, как бы чего не вышло!
– Он тебя бьет?
– Не меня, вещи. Только вещи.
– Какие вещи?
– Те, что сам же и купил! Сервиз, подаренный Амме на шестидесятилетие. Помните, у нас телевизор был? Разбил, как елочную игрушку! Стоматологическое кресло с тремя положениями спинки и лампой!
– А откуда ты знаешь, что он лунатик? – прищурился Акил.
– Ну а какой же дурак будет ломать вещи, на которые так долго копил? Он же не Томас, не может сломать и просто пойти купить новое! А как он на следующий день после этого рыдает!
– Ого! – восхищенно присвистнул Акил. – Да он просто псих!
– Псих, точно, – согласилась повариха Мэри, начиная чистить луковицу ржавым ножом.
– Что ж, – помолчав, добавил Акил, – папа всегда говорил, что дядя Сунил не хотел тут жить, не хотел становиться дантистом, это Аммачи заставила его, когда он провалил экзамены в медицинский институт. Может быть, он так поступает…
– Ты меня вообще слушал? – спросила повариха Мэри. – Никак он не поступает! Он же это во сне делает!
– Дурочка, я имею в виду – бессознательно! – закатил глаза Акил.
– Без чего?
– Ну знаешь, он как бы хочет это сделать, но не может, поэтому делает во сне.
– Что тут происходит? – прозвенел в воздухе стальной голос Аммачи, словно взмахом ножа разрезав мягкую полутьму коридора, и через секунду, согнутая, словно креветка, она материализовалась посреди кухни и с яростью во взгляде уставилась на повариху Мэри.
– Привет, Аммачи! – набравшись смелости, улыбнулся Акил. – Мы тут просто…
– Кажется, я сказала тебе держаться от кухни подальше! – отрезала Аммачи, сверкнув зубами в полумраке.
– Мы просто зашли за водой… Ай! – вскрикнул Акил, когда бабушка ущипнула его.
– Еще раз вас тут застану, палкой поколочу! Ясно?
Чего уж тут непонятного… Амина пулей бросилась к двери, Акил последовал за ней, подталкивая в спину. Дети выбежали во двор, миновали гору кокосов, пронеслись под гранатовыми деревьями и взбежали на веранду. Лишь поднявшись наверх, они решились оглянуться и посмотреть на кухню, где Аммачи орала на повариху Мэри по-тамильски, а та, пристыженно потупившись, резала лук.
– Господи! – прошипел Акил. – Она что… шпионит? Теперь она еще и выслеживать нас будет?
– Она же и в прошлый раз за нами шпионила, помнишь? – отозвалась Амина. – Она все время за всеми шпионит! В любом случае не надо было так говорить о дяде Суниле!
– А почему? Все знают, что он уже много лет несчастен. Даже папа говорит, что ему давным-давно нужно было выбираться из Салема, пока у него еще оставался шанс! Значит, правда больно бьет! – потирая бок, сказал Акил. – Да пошла она!