скамейки свои учебники и пошла за новичками.
Неудивительно, что именно Димпл первой пролила свет на историю Андерсонов. Это произошло часа четыре спустя на уроке биологии. Она прошла мимо доски, где желтым и зеленым цветами были написаны слова «интерфаза», «профаза», «метафаза», «анафаза», «телофаза», и подмигнула Амине. Дождавшись, когда мисс Панкеридж выйдет из класса за синельной проволокой для построения модели митоза, Димпл провозгласила:
– Они интеллектуальные беженцы!
– Кто? – переспросил Хэнк Фрэнкен, упорно ковыряя мизинцем пенопластовый шарик для модели.
– Андерсоны! Их выгнали из Сент-Френсис!
– Хрень на палке! Кто тебе сказал?
– Выгнали? – неразборчиво промычала Джина Роджерс, зажав зубами два куска проволоки.
– Поэтому их перевели сюда. Кажется, их дедушке пришлось кому-то дать взятку, чтобы Пейдж смогла окончить школу в этом году.
– А за что их выгнали? – спросила Амина, и Димпл улыбнулась, как будто сестра задала ей вопрос на двадцать пять тысяч долларов, а ответ был у нее в кармане.
– За атеизм! – гордо сообщила она.
По классу пронесся шепоток, народ стал нервно поглядывать друг на друга. Конечно, среди них мало кто по-настоящему верил в Бога, однако напрямую отрицать факт его существования казалось опасным и немного бестактным.
– А что, за атеизм могут выгнать? – удивилась Амина.
– Да выгнать могут за что угодно, – ответил Хэнк, у которого на каждом пальце уже красовалось по пенопластовому шарику, и когда он поднял руку, она напомнила Амине половину модели Солнечной системы. – Этим монахиням палец в рот не клади!
– А что именно они тебе сказали? – уточнила Амина.
– Ну, – заговорила Димпл, обводя класс вызывающим взглядом, – я спросила у него, почему они перевелись к нам в середине второго семестра, а он ответил, что по закону США обязаны предоставить образование до шестнадцатилетнего возраста, а в Сент-Френсис он учиться больше не считает возможным. Я говорю, ну, слава богу, что они смогли вас взять так поздно, а он в ответ: Бог тут ни при чем, это все чековая книжка моего дедушки!
– И поэтому ты решила, что он атеист? – поразилась Амина.
– В общем, да! – подтвердила Димпл.
После ужина Акил забрался на алюминиевую стремянку, вытянув к потолку шею и руки и запрокинув голову. Снизу доносились звон посуды и голос Камалы, то и дело напевавшей первые строчки из мюзикла «Звуки музыки».
– Димпл говорит, что их выгнали за атеизм или что-то в этом роде, – сказала Амина, лежащая на кровати Акила.
– Это чушь собачья!
– А ты откуда знаешь?
– Потому что Пейдж – член команды «Матлеты».
– Так ты говорил с ней?
Акил долгим взглядом посмотрел на лист бумаги, который держал в руке, а потом провел по потолку длинную тонкую линию и спросил:
– Тебе не кажется, что Че на девчонку похож?
– Че – это тот, который лысый?
– Да иди ты! Лысый – это Ганди. Вон видишь – очки, – объяснил Акил и снова забрался на лестницу. – Конечно, я с ней не разговаривал.
– Почему?
– Ну как тебе сказать, – ответил Акил, окуная кисть в банку с краской, – потому что она красивая.
– И Минди будет ревновать?
– Нет. Мы в любом случае вчера с ней расстались. Понятно, мы будем продолжать встречаться, но решили, что можем иметь и романы на стороне. В общем, Пейдж сказала мистеру Джонсу, что, по мнению ее отца, в Сент-Френсис недостаточно строго относятся к успеваемости. Тебе правда кажется, что он не похож на Ганди?
– Он похож на ребенка.
– Но глаза вроде ничего, а?
– Ну да, только не там, где надо.
– А, всего-то?! Зашибись!
– Нарисуй их пониже, – ответила Амина, подошла к столу брата, открыла его блокнот по истории и начертила на странице овал, а потом разделила его пополам тонкой линией. – Вот так. Все считают, что глаза находятся в верхней части лица, но на самом деле они обычно ближе к середине.
Акил молчал, разглядывая ее рисунок покрасневшими глазами.
– Слушай, Ами, а может быть, ты…
– Нет.
– Я тебе заплачу!
– Нет. Сколько?
– Два доллара за вечер.
– Три.
– Ну пожалуйста! А на выходных свожу тебя в «Коронадо»!
– Два семьдесят пять.
– Да ладно, – застонал Акил, – пожалуйста!
Амина взвесила все за и против. Если прибавить эти деньги к тому, что она зарабатывала на «сонных приступах» Акила, как она их называла, то в неделю получится вполне прилично – должно хватить на пленку!
– Ладно, два бакса! Но я только рисую, раскрашивать будешь сам!
– Договорились! Слушай, а где должен быть рот? – спросил брат, снова глядя на рисунок.
– Без понятия, – отозвалась Амина, забирая у него карандаш и залезая на лестницу. – Со ртами у меня не очень.
Глава 5
Образ реки крайне важен для понимания каждой детали этого повествования, – заявил на следующий день мистер Типтон, держа в руках «Сердце тьмы». – Кто может сказать, что он символизирует?
Дверь вдруг распахнулась, в класс ворвался прохладный воздух, и все как по команде повернули голову в ту сторону. Увидев копну светлых кудрявых волос, Амина тут же уткнулась в свою тетрадь. На пороге материализовался Джейми Андерсон. Мистер Типтон подошел к нему и пожал руку.
– Добро пожаловать, – широко улыбаясь, сказал он. – Мы ждали тебя вчера. Джейми, правильно?
Копна светлых кудряшек кивнула.
– Проходи, садись! Директор Фарбер сказал, что ты перешел к нам из Сент-Френсис.
– Да, – ответил Джейми немного сдавленным и хриплым голосом, как будто бы не оправился от простуды.
– А до этого жил в Чикаго?
– Мой отец был профессором Чикагского университета.
– Ах вот оно как! – В глазах мистера Типтона промелькнуло уважение. – Что ж, добро пожаловать! Садись!
Джейми обвел взглядом класс. Посмотрел на пустое место рядом с Аминой, а потом сел за свободную парту на другом конце класса. Его глаза глубокого, волнующего зеленого оттенка сверкали из-под суровых бровей.
– Итак, мистер Андерсон, последние две недели мы погрузились в изучение «Сердца тьмы», – заговорил мистер Типтон. – Мы уже прочитали первые сто страниц, так что придется вам нагнать класс за выходные! Полагаю, книги у вас с собой нет?
Джейми молча поднял книгу в тонкой обложке. Она выглядела не так, как издание, продававшееся в школьном книжном салоне.
– Отлично! – просиял мистер Типтон. – Кто-нибудь сможет рассказать Джейми об основных темах повести? Амина?
– Не надо, я читал, – к облегчению девочки, ответил Джейми.
– Правда? А мне сказали, что в Сент-Френсис эту книгу изучают только в старших классах.
– Я ее летом прочел.
– О, прекрасно! В таком случае, полагаю, ты имеешь представление об основных темах?
– Возможно, – отозвался Джейми.
Желудок Амины сжался от волнения, как будто ее медленно поднимал наверх вагончик на американских горках. Возможно?!
– Мы говорили о реке, – засовывая руки в карманы, сообщил мистер Типтон и стал покачиваться с пятки на носок. – Кто может сказать мне, что такое река?
– Жизнь!
– Смерть!
– Путешествие!
– Наваждение!
– Хорошо! – похвалил класс мистер Типтон. – Отличные идеи! Джейми, можешь что-нибудь добавить?
– Река, – ответил Джейми, подергав себя за левое ухо.
Нестройный гул голосов стих, уступив место звенящей тишине.
– И все? – невозмутимо спросил мистер Типтон.
– В каком-то смысле.
– А в каком именно? – поинтересовался мистер Типтон, но Джейми пожал плечами. – Нет-нет, продолжай, очень интересно! Пожалуйста, расскажи нам, в каком смысле река – это просто река.
Джейми пробормотал что-то невнятное, его уши покраснели, а Амина нервно заерзала на стуле.
– Нет соображений? Ладно, двигаемся дальше, – подытожил мистер Типтон, снова начиная расхаживать по классу. – Итак, путешествие. Какое же путешествие…
– В том смысле, что для того, чтобы прочувствовать эту книгу по-настоящему, лучше не пытаться давать названия всем содержащимся в ней символам, – выпалил Джейми и жутко покраснел – белыми остались лишь полукружья под глазами.
– Прошу прощения?
– Я хотел сказать, что, погрузившись в эту повесть – вы же так выразились, кажется? – не стоит хвататься за все ориентиры на пути, так эту книгу не прожить.
– То есть ты считаешь, что критическое чтение – бесполезное занятие? – явно веселясь, спросил мистер Типтон. – И твои одноклассники просто не проживают эту книгу по-настоящему?
– Я считаю: лучший способ прожить эту книгу – просто позволить ей случиться с тобой, а о том, что это все значит, подумать потом.
– Когда – потом?
– Когда станешь учителем английского в старших классах.
Амина громко охнула, и ей показалось, что она была не одинока, но каким-то образом Джейми посмотрел именно на нее, и она нервно сглотнула.
– Мистер Андерсон, давайте-ка ненадолго пройдемся, если вы не против!
Джейми встал и вышел из класса. Мистер Типтон аккуратно отложил в сторону мел и последовал за новичком.
– Обалдеть можно! – засмеялся кто-то, кто-то присвистнул – тихо и одобрительно, так обычно свистят вслед симпатичным девчонкам.
Рты получились отвратительно. Все без исключения. Она и нарисовала-то их плохо, но на фреске они выглядели совсем ужасно, потому что Акил настоял на том, что губы должны быть розового или персикового цвета. Рты Великих растянулись в улыбке хозяйки провинциального мотеля.
Но если Акил и заметил это, то виду не подал. Он гордо вел за собой Камалу, чтобы продемонстрировать ей свои успехи.
– Покажи, покажи, – хихикая, попросила мать, как будто Акил не собирался этого делать.
Он распахнул дверь в спальню, Амина взглянула на потолок, будто бы в первый раз. Фреска казалась темным гигантским пауком. Камала ходила под ней кругами, прижимая руки к сердцу и приговаривая:
– Потрясающе!
Акил отвел глаза в сторону, не в силах сдержать довольной улыбки.