– Я любила вашего сына больше всех на свете, – произнесла она тихим и спокойным голосом.
Пейдж была преисполнена веры в то, что в этом доме есть на кого опереться и двое людей, испытывающих боль, могут найти что-то общее. Наверное, в семье Андерсон действительно так считали или, по крайней мере, всерьез над этим задумывались, но только не здесь. Застывшее лицо Камалы уничтожало каждое произнесенное Пейдж слово, поэтому Амина молча развернулась и вышла в коридор, сбежала по лестнице и вылетела на улицу, с треском захлопнув за собой дверь.
Чертова Пейдж! Чертова Камала! Чертов Акил!
– Привет! – произнес чей-то голос, она чуть не вскрикнула от неожиданности, обернулась и увидела Джейми.
Он махал ей рукой, робко стоя поодаль, рядом с одной из кадок.
– У тебя что-то случилось? – обеспокоенно спросил он.
Да, случилось. Амина прекрасно это понимала, несясь к нему навстречу, словно комета, и ужасно удивилась тому, как легко он поймал ее в объятия, подставил плечо. Она уткнулась ему в грудь подбородком. Тепло… От него исходило такое тепло… Сердце бешено стучало в его груди, Амина прикрыла глаза, и ей захотелось двигаться вперед, чтобы просто исчезнуть внутри Джейми и раствориться.
Почему-то она не испытывала ни малейшей неловкости оттого, что Андерсон обнимает ее, хотя впервые в жизни ее обнял кто-то не из родственников. Ни с кем ей не было так хорошо, как с ним. Они были одного роста, одинаково худые, вот только его кожа на ощупь просто обжигала, и на секунду ей померещилось, что у него температура. Но обниматься с Джейми было совсем не странно, даже учитывая то, что она наступила ему на ногу, а его вьющиеся волосы щекотали ее ухо.
– Ну как там? – спросил он, продолжая крепко прижимать ее к себе.
– Ужасно, – отозвалась она.
Джейми обнял ее еще крепче и что-то прошептал ей на ухо. Кажется, он сказал «мне жаль», однако скорее подразумевалось «я волнуюсь за тебя». Амина хотела спросить, что он имеет в виду, ведь это было очень-очень важно, но тут открылась дверь, и из дома вылетела заплаканная Пейдж с дрожащими губами.
– Поехали! – крикнула она брату, и Амина с Джейми отлетели друг от друга. – Поехали, поехали!
– Что? – спросил Джейми, пока она, спотыкаясь, спускалась по ступенькам. – Подожди!
Но Пейдж не собиралась ждать и со всех ног бросилась к «вольво» Андерсонов, путаясь в подоле платья. Джейми посмотрел на Амину и помрачнел.
А чего они ожидали? Разве не знали, куда едут?
– Вам не стоило сюда приезжать, – тихо произнесла Амина.
Джейми слегка поморщился, заморгал, отвернулся от нее и побежал догонять сестру.
Огни фар их машины давно исчезли за темными деревьями, тепло рук Джейми испарилось с поверхности ее кожи, а Амина все стояла на веранде. Она гнала мысли об их будущих отношениях, о его чудесных объятиях, о Пейдж, которая выбежала из дома и даже не взглянула на нее. Ноги налились свинцовой тяжестью, и Амина медленно побрела по коридору навстречу легкому сквозняку. Тянуло из комнаты Акила.
Там, за дверью, молилась Камала. Так показалось Амине. Мать сидела в позе Пьеты на кровати и беспомощно смотрела на футболку сына. Камала склонилась над ней, и выражения ее лица Амина не видела. Она вдруг ощутила, как ей не хватает мамы. Она скучала по тем временам, когда Камала оглушительно хлопала дверцами шкафчиков на кухне и по утрам кричала снизу: «Эй, дурашки! Проснитесь и пойте!» Бывало, мама говорила: «Да ладно!», когда Королева Виктория слишком громко рыгала, как будто собака могла понять ее. А иногда Камала ни с того ни с сего подходила к Амине и сжимала ее плечо – этот простой и неуклюжий жест не был похож на объятие, но сейчас, в свете воспоминаний, казался уютным, словно вечер, проведенный перед пылающим камином, когда за окном метет метель.
– Мам? – позвала она, переступив через порог.
Мать резко выпрямилась, и Амина с ужасом поняла, что ошиблась. Это не Пьета, не благородное горе, не скорбящая Дева Мария. Камала злобно посмотрела на нее, словно тигр, пригнувшийся над свежей добычей, и Амина вдруг подумала: «Сейчас она убьет и меня». Нет, конечно, Камала не убивала Акила. Его никто не убивал: ни Камала, ни Томас, ни сам Акил, ни Амина. Однако сейчас, глядя на мать, девочка внезапно поняла, что в каком-то смысле они все причастны к его смерти. Все до единого.
– Закрой дверь, – произнесла Камала, сверкая своими темными глазами.
После визита Андерсонов жизнь потихоньку наладилась. Нет, ничего хорошего не произошло, просто Амина перестала этого ожидать. Их приезд послужил своего рода точкой, которая была поставлена в истории с Акилом. Благодаря этому она обрела определенную форму и масштаб. Амина уверила себя в том, что никогда не станет нормальной. Она не искала взглядом Пейдж, когда приходила в школу, а если Джейми отвечал на уроке, старалась смотреть сквозь него, убивая в себе любые чувства к брату и сестре Андерсон, пока в конце концов они не слились с безликой массой учеников «Меса» и не стали одними из множества людей, толпившихся в коридоре на перемене. Теперь им даже не приходилось избегать ее – это происходило само собой.
– Амина? – окликнул отец, открыв дверь в ее комнату накануне последнего дня учебного года. – Можно войти?
Почему все отцы всегда так нелепо выглядят в комнатах дочерей? Они напоминают мифических чудовищ, вышедших из леса и попавших в незнакомый мир. Томас попробовал аккуратно пройти между стопками одежды Амины, между столом и книжными полками, но все равно умудрился задеть все, что стояло на комоде, и боднуть головой балдахин над кроватью.
– Привет! – произнес он, заглядывая под полог.
– Привет.
Она легла сразу, как пришла домой. Достала фотографию Акила, которую сделала в тот вечер, когда они с мамой подрались из-за ключей, и ее воображение заработало вовсю. Правила игры «Назад в будущее» были очень просты: нужно вернуться в прошлое, чтобы изменить то, что произошло. Сколько дней ей надо прожить заново – минута за минутой, не совершая выборов, которые бы нарушили порядок вещей, как в сериале «Звездный путь», – чтобы повлиять всего на одно событие? С чего начать? С летнего вечера, когда родители ссорились перед домом? Слишком просто. С того дня, когда Димпл приехала из лагеря? Припомнить, как она сломала руку в шестом классе, или тот момент, когда мальчишки из ее четвертого класса обозвали ее ниггером? Это уже посложнее. Когда Томас постучал в дверь, Амина как раз была в третьем классе – тогда на уроке она расхохоталась так громко, что описалась.
– Что делаешь? – спросил он, но дочь лишь пожала плечами.
Отец присел на край кровати, и матрас резко накренился в сторону. Колени Томаса смешно торчали в разные стороны, плечи ссутулились, он съехал почти до самого пола.
– Как ты? – спросил он.
– Нормально.
Когда Амина пройдет все уровни, заново проживет все события, не меняя в них ровным счетом ничего, вот тогда она вернется в тот вечер. Это был ее любимый момент во всей игре. Она вспомнит этот вечер, минута за минутой, прокрутит все в замедленном темпе, чтобы всплыли мельчайшие подробности. Поднимется к Акилу и поговорит с ним. Спустится к ужину. Поест идли и самбар. Будет смотреть, как отец становится все печальнее и печальнее, стоя у раковины с грязной посудой. А потом выберет подходящий момент – как раз после ссоры, когда Камала с Акилом помирятся и станут смотреть телевизор, а Томас будет прибираться на кухне. И вот тогда-то она сделает все просто идеально – незаметно выскользнет в заднюю дверь и выйдет во двор. Потом залезет под машину, встав голыми коленями на острый гравий. В воздухе будет пахнуть резиной и машинным маслом. Она засунет руку под ступицу и на ощупь найдет металлический ящичек, в котором спрятаны запасные ключи.
Взгляд Томаса скользнул по фотографии у нее на коленях.
– Я подумал, может быть, ты хочешь куда-нибудь сходить?
– Куда?
– Например, в кино.
– Мне завтра в школу.
– Да, точно. Может, сходим куда-нибудь сладкого поесть?
– Сладкого?
– Ну да. Например, в пирожковую Хайди. Ты же любишь ее пирожки, да?
– Я не хочу есть, – ответила Амина, увидела, как лицо отца вытянулось, и ощутила укол вины. – Но все равно спасибо.
– Тебе надо встать с кровати, – вдруг произнес Томас, разглядывая свои раскрытые ладони, как будто подглядывал в конспект.
– Что?!
– Так нельзя, милая!
– Как?
– Амина… – Он наклонился к ней и робко сжал ее ногу. – Я знаю, что тебе его не хватает. Нам всем его не хватает. И мы никогда… никогда… – Отец закашлялся. – Но ты не должна вот так вот часами лежать в постели. Это неправильно.
– Я?! Мама вообще с постели не встает целый день!
– Пусть мама делает что хочет. Она скоро встанет на ноги. Скоро. А ты еще слишком молода для такого.
– А ты? Сидишь ночи напролет на веранде, ничего не делаешь, только виски пьешь!
– А вот и нет! – возразил отец, и Амина сердито уставилась на него. – То есть да – виски пью, но это не значит, что я ничего не делаю! Очень даже делаю.
– Ну да, конечно!
– Пойдем, я тебе покажу! – Он встал, снова боднув полог, и поманил дочь за собой. – Вставай!
Забрав ключи из тайника, Амина позволяла себе открыть глаза. Акил у себя в комнате, думала она. А потом раздавался какой-то шум, из крана на другом конце коридора капала вода, раздавался щелчок выключателя, и у нее начинала кругом идти голова от понимания того, что она все-таки это сделала. Твою мать, я сделала это! Я вернула его!
– Пойдем со мной, – повторил отец.
– Что это?
– А как ты думаешь?
– Пакет для мусора.
– Точно, – улыбнулся Томас. – Но я сделал его сам!
Вся веранда была завалена порванными пакетами для мусора, поэтому Амина ни на секунду не усомнилась в правдивости отца.
– Ты делаешь пакеты для мусора? – недоуменно взглянула на него Амина.
– Непростые пакеты! Вот, взгляни! – протянул ей свое изобретение Томас.
Амина взяла его. Ничего особенного в нем не было, если не считать надрезов сверху, в которые был вставлен еще один пакет.