Но вот лежит его рюкзак и кучки снега на полу с его ботинок…
Амир вернулся довольно быстро с охапкой сучьев. Первым делом снял полушубок, накинул на Степана, нахлобучил на него шапку.
– Грейся. Сейчас печь растоплю.
Оказалось, под одеждой у него тоже все в крови. Живот был обмотан какой-то тряпкой, пропитавшейся бурым.
– Как ты выжил, Амир? – с трудом выдавил Степан. – Я же сам видел, как тебя… только автомат на снегу остался.
Амир фыркнул, колдуя с печкой.
– Губастик – зверь страшный, но глупый, – сказал он. – Если думает, что уже тебя убил, то всякую осторожность теряет. Главное – его обмануть и себя не выдать.
В печке затрещал огонь, дохнуло жаром. Амир вдруг увидел кружку со спиртным, понюхал, хмыкнул одобрительно – и тут же залпом выпил. Продолжать рассказ он, похоже, не собирался.
Полез в рюкзак, достал две плоские банки с консервами.
– Грей еду и сам грейся, дрова подкидывай, – сказал он, забирая у Степана одежду. – Я сейчас приду.
Вдруг он остановился, заметив на стене чертеж «саней» с печкой.
– А это что?
– Так, ерунда… передвижную грелку вот пытался изобрести себе.
Амир поводил пальцами по «чертежу», непонятно хмыкнул.
– Ну… не такая уж и ерунда. Сани, печка… если над печкой палатку поставить… хм…
Он подкинул свой нож, ловко поймав за лезвие, и снова вышел. На этот раз его не было дольше. Он пришел и притащил целую груду сучьев, свалил их у стены. А потом – еще.
– На ночь должно хватить, – вздохнул он, держась за окровавленный бок и покачиваясь.
– Амир, а что дальше будем делать? У меня одежды никакой…
– Сейчас… дай отдышусь. Одежда тебе будет, все будет.
Он сполз по стенке и сидел несколько минут, уронив голову.
– Амир! – забеспокоился Степан. – Может, надо чего?
– Не… ты грейся.
Он с трудом поднялся и снова ушел на улицу. Вернувшись через полчаса, он со стуком бросил на пол нечто, похожее на заиндевелую корягу.
– Вот и тулупчик тебе нашелся, – устало проговорил он. Затем подошел к печке и упал перед ней на четвереньки. – Открывай консервы. Там, посмотри, еще чай в рюкзаке.
Степан осмотрел принесенную добычу. Это действительно был короткий тулуп, весь насквозь заледеневший, словно его вырубили из ледника. И еще – большая меховая шапка плюс пара смерзшихся рукавиц.
– Положи на печку, – сказал Амир. – До утра подсохнет. Воротник поднимешь – будешь как космонавт!
Степан вдруг увидел, что посреди спины на тулупе выделяется дырочка, окруженная темной кромкой.
– Откуда одежда?
– Есть места. Ты консервы-то открывай.
Молча поели, заварили чай. Вроде бы все хорошо. Только Амир был какой-то вялый, словно спал на ходу.
– Слушай, Степа, мне отлежаться надо, – сказал он. – Ты за печкой следи, а то озябнем к утру. Я посплю, ладно?
– Конечно! – воскликнул Степан.
Амир подтянул свой рюкзак, отвернулся к стене и принялся разматывать тряпку на животе. Запахло какими-то лекарствами, он обрабатывал рану. Потом расстелил свой полушубок и лег сбоку от печки.
– Дрова… не забывай… – пробормотал он и тут же отключился.
Странно, но бессонную ночь Степан пережил легко. Он расслабленно сидел перед печкой, подкидывал дрова, щупал и переворачивал свою новую одежду.
И раз за разом вспоминал этот момент: как жизнь его от точки полной безысходности вдруг перешла в фазу надежды. Как грохнула дверь, как проход загородила фигура Амира – человека, знающего, что и как делать.
И каждый раз это поднимало какую-то теплую волну в груди. И спать не хотелось.
Дрова уже кончались, но тулуп и шапка оттаяли и, к счастью, высохли. Зашевелился Амир, испустил протяжный болезненный вздох. Сначала молча лежал, глядя в потолок и поглаживая рану на животе.
– Зачем ты пошел с Расулом? – спросил он. – Я же говорил тебе…
– Прости, Амир. Я просто не знал, что мне делать. Когда ты… когда тебя не стало, у меня словно земля под ногами провалилась. Что делать, куда идти? А Расул – он сам подошел, обещал довести, позаботиться.
– Ну да, подошел, обещал… – Амир горестно вздохнул. – Я полежу еще, а ты чай сделай. Идти надо.
Тулупчик после сушки принял вполне приличный вид, если не считать окровавленной дырки на спине. Сидел плотно, грел хорошо – что еще надо? Шапка и рукавицы тоже пришлись впору.
Наконец выбрались из убежища на мороз. Стояло серое раннее утро. Степан посмотрел по сторонам – и едва не подпрыгнул на месте…
– Амир, что это?!
Шагах в десяти в снегу темнела продолговатая яма. Рядом валялась человеческая рука, отрубленная по самое плечо. На куче снега – еще одна.
А из ямы торчала всклокоченная голова. Было видно и лицо – тонкое, крючконосое, сухое, воскового цвета.
– Знакомый один, – равнодушно ответил Амир.
– И что с ним?
– Убили. В том году еще.
– Постой… так это его одежда?! – У Степана все сжалось внутри.
– И что? Фасончик не подошел? Ну, отдай ему обратно.
– Да нет… оставлю себе, пожалуй, – пробормотал Степан.
О черт… Выходит, этот теплый тулупчик и удобная шапка целый год лежали в могиле, примороженные к покойнику.
А впрочем, кого это здесь может волновать…
– Ну, пошли, чего нахохлился? – устало вздохнул Амир.
– Да-да, идем… А с руками-то что у него?
– А как бы я тулуп с него стащил, если б руки не отрубил? Он же совсем как камень!
Шли не быстро. Амир прихрамывал, опираясь на свою палку. Иногда морщился и бормотал под нос неразборчивые ругательства.
Как-то раз он споткнулся, и Степан поспешно подставил ему руку. Но Амир со злостью отмахнулся.
– За собой следи, – бросил он.
Снежную равнину укрывал туман, из которого выплывали громады ледяных глыб. Часа через три воздух стал заметно прозрачнее, сквозь дымку показалось маленькое желтое солнце.
Ноги и мысли жили отдельной жизнью. Бессонная ночь приносила свои плоды – Степана навещали какие-то бестолковые видения, ему мерещилось, что льдины шевелятся, а с неба свисают тонкие прозрачные щупальца, хватающие за плечи.
Тем временем воздух окончательно очистился, и Амир сбавил шаг.
– Видишь, там впереди? Станция. Совсем мало идти осталось.
Степан пригляделся, но ничего не увидел. В глазах рябило от бесконечного снега.
Дорога пошла вверх. Вместо льдин теперь были каменные валуны, припорошенные снегом. Редкие кривые деревца помогали карабкаться. Степан мало смотрел по сторонам, в основном – под ноги. А когда поднял взгляд, удивленно заморгал.
Их окружали уже не валуны, а невысокие развалины, заросшие все теми же деревцами, заваленные снегом. Кое-где чернели перекошенные ржавые балки, какие-то мостики, эстакады.
Располагалось все хаотично, словно высыпанные из коробки кубики. И петлять среди мертвых построек было не очень-то просто. Степан все пытался разглядеть что-то похожее на улицу, но так и не разглядел.
А потом они взобрались на груду бетонных обломков, и Степан увидел местность слегка сверху. Не без труда он смог разглядеть – все эти комплексы построек и сооружений располагаются концентрическими кольцами. В центре нависало серыми стенами огромное, прямо-таки циклопическое здание очень простой прямоугольной формы. Оно было старое, стену покрывали трещины и внушительные проломы. Дальний конец был и вовсе обрушен почти до основания.
– Станция, – вздохнул Амир, потирая бок. – Вроде как вокзал. Нам – как раз туда.
Степан только покачал головой. Он совсем по-другому представлял себе этот «вокзал». Ожидал многолюдья и шума, бойкой торговли, паровозных свистков. А тут – все то же запустение и холод.
– Здесь кто-то живет? – спросил Степан.
– Уже лет пятьсот, как никого. Ничего не осталось, кроме рельсов. Поезда останавливаются только для обхода и проверки. Но нам больше и не надо.
– Здесь останавливаются поезда? – удивленно переспросил Степан.
– Да-да, останавливаются. Мы сейчас в высокогорье. Ночь пути – и начнутся жаркие пустоши. Они обязательно проверяют тормозные механизмы перед спуском. Здесь это удобно.
Идти сквозь завалы было все трудней.
– Что за дурацкая планировка, – проворчал Степан. – Двух шагов нельзя пройти, чтобы не уткнуться в очередную стену или кучу камней. Неужели тут не изобрели прямые улицы?
– Тут всего одна улица, она по спирали окружает станцию. В случае нападения сквозные проходы быстро перекрывались. И врагу приходилось долго-долго пробиваться по кругу, чтобы захватить платформы.
Они вошли в огромный вокзал через один из проломов. Оказалось, в здании нет крыши. И вообще ничего достойного внимания тут не было – просто каменная коробка, заваленная снегом и обломками.
Шаги отдавались гулким эхом, больше – никаких звуков. Степан увидел рельсы – много рядов, засыпанных каменными глыбами, ржавых, искореженных, местами разобранных. Лишь один путь был в полной сохранности, а верхняя кромка рельсов матово блестела, отполированная колесами.
– Следы… – сказал вдруг Амир, чуть наклонившись. – Вчерашние вроде.
– Это Расул? – напрягся Степан.
– Не обязательно.
– То есть мы можем кого-нибудь встретить?
– Это вряд ли. – Амир неторопливо шагал, вглядываясь в следы. – Все уже уехали, думаю, еще вчера. Кажется, мы пришли!
Он остановился возле ржавого квадратного люка, выделяющегося темным пятном среди обледенелого каменного пола.
– Вот тут они полярный экспресс ждали. И мы будем. Помоги-ка…
Амир подковырнул железную плиту ножом, Степан помог ее поднять.
Снизу вдруг дохнуло влажным теплом. В темноту уходила скобяная лестница.
– Полезли, чего стоишь. Только люк за собой закрой, мне тяжеловато.
Внизу Амир включил фонарь. Здесь было что-то вроде коммуникационного тоннеля – по стенам, уходя в стороны, тянулись трубы. Степан потрогал – некоторые были теплыми.
– Откуда тепло? – удивился он. – Котельная рядом работает, что ли?
– Да не знаю. Тепло, и слава богу. Располагайся. Нам надо только сидеть и слушать, когда экспресс подойдет.