– А где же Совет? – спросил Борис. – Где все ваши старейшины, инженеры, мастера?
– Они нам не нужны. Все и так ясно, пап. Хочешь молока?
Синбай легко вскочил и сел за стол, поджав под себя ноги. Взял темную железную кружку, отпил густого козьего молока. Борис уселся напротив, разглядывая заметно подросшего и изменившегося мальчишку.
– Синбай, ты понимаешь, что происходит?
– Понимаю, пап.
– Вы все можете погибнуть в ближайшие дни. В правительстве Хеленгара готовится убийство вашего народа.
– Нас многие хотят убить.
– Не будь дураком. Придет целая армия, с танками, ракетами и огнеметами. Металл будет плавиться, а земля – гореть! Тебе не жаль себя, маму?
– Всех жаль, конечно…
– Вы должны уйти со мной. Предупреди своих, а сам уходи. Я проведу вас через безопасные места, прикрою, выручу.
– Па-ап… – Синбай совсем по-взрослому поморщился. – Я же командор! Значит, вождь. Разве вожди убегают с войны?
– Да не будет никакой войны! Вас просто выжгут с безопасного расстояния.
– Пап, мы не дадимся. Мы двести лет с кочевыми бандитами бьемся, кой-чего можем. Не, даже не уговаривай. Я с нашими останусь, не буду бегать и прятаться. Ты лучше маму уведи куда-нибудь.
– Н-да… Только вот мама без тебя не уйдет…
Борис с досадой посмотрел в потолок.
– Думаешь, ты такой храбрый? А может, просто глупый?
– Не, я не храбрый, пап. Я – как все, обыкновенный.
– Ты хоть понимаешь, что я совершаю предательство, находясь здесь?! – В Борисе начала закипать злость.
– Ну и что? Ты же нас с мамой не предашь?
– Вас – нет, – остыл Борис. – Вы, наверно, единственные, кого я никогда не предам.
– Вот и хорошо.
– Ничего хорошего. Если что-то с вами случится… Я ведь жить не смогу! Как я себе в глаза смотреть буду, если знаю, что мог помочь – и не помог?!
– Ты хочешь помочь?
– Да! Очень хочу!
– Ну, если вправду хочешь… – Синбай отставил кружку и ясными глазами посмотрел на отца. – Тогда оставайся с нами.
– Как? Я не понял… – растерялся Борис.
– Чего не понял-то? Просто оставайся насовсем. Не уезжай.
Снова вокзал…
На этот раз Степан пересекал его не в образе истерзанного бродяги, а в форме офицера-пограничника, с пистолетом на поясе.
Разница была налицо. Теперь к нему никто не лез и не хватал за рукава. И в глаза предпочитали не смотреть.
Воинский эшелон отходил с дальнего пути, подходы к которому охранялись патрулями. Степан встал чуть поодаль, делая вид, что копается в рюкзаке. На самом деле он исподтишка наблюдал, как работает охрана.
Работала она вполне себе расслабленно. Бойцы вразвалочку подходили с разных сторон с пропусками в руках. Патрульные удостоверялись, что нужная бумажка есть, и небрежными кивками пропускали всех, не вчитываясь в документ, не проверяя фамилий и печатей.
Степан приготовил украденный у старшины пропуск, собрался с духом. Все, что требовалось, – спокойно пройти мимо патруля, помахав бумажкой. Только бы не выдать себя какой-нибудь нечаянной глупостью.
Он двинулся, постаравшись сделать лицо скучающе-безразличным. Приблизился к патрулю, помахал пропуском и уже почти вышел на платформу, как вдруг услышал за спиной удивленный голос:
– Товарищ штабс-капитан, а вы куда?
Сердце оборвалось. Мозг лихорадочно заработал – как выпутываться? Только вот работал он вхолостую, в голову ничего не приходило.
– Что-то не так? – Степан покосился на пограничника, стараясь сохранять спокойствие.
– Вам тут весь поезд обходить придется, – добродушно усмехнулся пограничник. – В офицерские вагоны вход с другой стороны.
– А… спасибо… – пробормотал Степан, едва удержавшись, чтобы не сказать «извините».
– Ага… Вон, через пути и вдоль состава. Там увидите комендантскую команду.
На ватных ногах Степан поплелся в указанном ему направлении. Упоминание комендантской команды ничего хорошего не сулило. А вдруг они там начнут вычитывать его документы до последней буквы? Или задавать неудобные вопросы?
Но ничего подобного не случилось. Команда состояла из пожилого железнодорожного офицера и пары бойцов, которые безучастно курили поодаль.
– Прошу вас, господин штабс-капитан, – проговорил железнодорожник, едва взглянув на пропуск. И жестом предложил заходить в вагон.
«А теперь я господин… Как бы уже определиться?»
Степан вскарабкался по лестнице и оказался в просторном проходе. В непривычно широком вагоне купе располагались по обеим сторонам. Вернее было бы назвать их плацкартой – вместительные отсеки, отгороженные от прохода тяжелыми шторами.
Стоял гам, смех, звон посуды – офицеры весело готовились к дороге. Степан не знал, куда ему приткнуться.
– Здесь свободно, капитан, – кивнул ему какой-то лопоухий с непонятными вензелями на погонах. – В карты играешь?
– Я бы поспал… – дежурно проговорил Степан. – Глаза слипаются.
– А чего так? Вечер удался?
– Ну… так… – невразумительно махнул рукой Степан, присматривая свободную полку.
И в следующую секунду ощутил мощный шлепок по плечу.
– Здорово, разведка! – На него весело смотрел незнакомец с закрученными по-гусарски усами. – Не думал тебя в этом скотовозе увидеть. Вас разве не отдельными курьерскими перевозят?
– Здорово… – промямлил Степан. – Да я… вот…
– Отстал от своих, что ли? Э, а что это с тобой? – Усатый присмотрелся к его лицу. – Это же бултышка, нет?
– Да. Я из госпиталя и сразу сюда, – с облегчением проговорил Степан.
– Вечно вам не сидится. Отдыхал бы, лечился.
– Я как раз отдохнуть хотел. – Степан закинул на полку рюкзак. – А то завтра трудный день.
– Ну, давай, релаксируй… – разочарованно вздохнул усатый. – А я-то думал, сейчас воспрянем, как раньше бывало.
– Потом, – пообещал Степан и взобрался на полку, оставшись наконец в относительном одиночестве.
Когда сердцебиение пришло в норму, он себя даже похвалил. До сего момента удавалось ловко выходить из всех опасных положений. И даже встреча с усатым «гусаром», явно перепутавшим его с Борисом, не вызвала осложнений.
Можно и расслабиться. В вагоне стоял уютный и умиротворяющий гомон. Хотелось прикрыть глаза и дремать, представляя, что едешь, например, на море в отпуск.
Но, увы, Степана ждал вовсе не отпуск.
«Куда тебе несет, идиот? – задавал он сам себе вопрос. – Что ты сделаешь, когда приедешь? Остановишь войска? Закроешь грудью огнеметные батареи? Чем ты вообще можешь помочь Борису? Ты только и способен, что попадать в неприятности. И на этот раз останешься с ними один на один – оберегать тебя некому…»
«Зато я не сижу на месте и не схожу с ума от собственного бессилия и никчемности, – утешал Степан себя. – Я двигаюсь, что-то предпринимаю, а там посмотрим…»
Почему-то вот это неопределенное «а там посмотрим» действовало как успокоительное. Впрочем, Степан прекрасно осознавал – в его ситуации это было все равно что понадеяться на авось…
А больше ему надеяться было не на что.
За все время пути Степан высунулся с полки лишь однажды, когда по вагону разносили ужин. Ему действительно хотелось есть, иначе он не стал бы лишний раз мелькать лицом, рискуя встретиться с очередным «знакомым».
Все обошлось. Поезд, ровно покачиваясь, катился вперед, паровоз оглашал степь мощным гудком, а солнце клонилось к закату. Офицерские вагоны шли последними, поэтому копоть из паровозной трубы до них почти не долетала.
Прошла ночь, и вновь поднялось солнце, когда состав заскрипел тормозами и, мощно содрогаясь, начал снижать скорость.
Конечной точкой был какой-то старый полузаброшенный вокзал, а скорее даже депо. Скопление низких зданий индустриального вида окружали холмы, поросшие редкой желтоватой травой и стелящимся кустарником. Ветер был теплым, почти горячим. Он не освежал, а, наоборот, заставлял потеть и отдуваться.
Сейчас здесь все заполняла жизнь – привозная, временная, но уже кипучая. Носились бойцы, таская уголь, тюки, ящики, мотки веревки, бочонки. На поляне за покосившимся забором вовсю строился палаточный лагерь. Дымили полевые кухни, стучали топоры и молотки, кто-то сердито отдавал приказы, кто-то хохотал, радуясь встрече со знакомым…
– Господа офицеры! – надрывался высокий нескладный прапорщик с белесыми ресницами. – Пройдите к регистрационным столам! Без регистрации ваши талоны на питание и боеприпасы недействительны! Прошу, не задерживайтесь. Следует новый эшелон, нам нужно всех расселить…
Господа офицеры не спешили регистрироваться, предпочитая собираться в кучки, курить и искать в толпе знакомых.
А вот Степан призадумался. Местная «прописка» могла бы решить проблемы как минимум с едой и кровом. Но могла и подкинуть новых сложных ситуаций. И как тут быть?
Этот непростой вопрос Степан решил в пользу легализации. Перспектива остаться голодным и бездомным пугала больше, чем гипотетические проблемы. Он направился к ближайшему столику, установленному прямо на поросшей травой щебенке.
Из-за столика на него неодобрительно посмотрел немолодой офицер с бакенбардами и внушительным рубцом от надбровья до скулы. Эдакий старый рубака, которому сам черт не брат. В роли чиновника-регистратора он выглядел не слишком органично.
– Надо же, целый штабс-капитан пожаловал, – чуть скривился он. Один глаз у него был странно неподвижный – видимо, стеклянный. – Стрелков не хватает, зато начальства – два вагона прислали. Документы на стол!
Судя по столь вольному стилю общения, Степан имел дело со старшим по званию. Поэтому, никак не отреагировав на колкости, просто выложил свои бумажки. Сверху положил офицерское удостоверение, с фотографии которого жизнерадостно ухмылялся Борис.
Одноглазый брал документы по одному – брезгливо, двумя пальцами. Бросал быстрый взгляд и откладывал. Вдруг замер.
– Я не понял… – проговорил он. – Почему лист назначения на другую фамилию? Что еще за Егоров?