– Что-то вроде клуба и городского совета в одном флаконе, – неуверенно ответил брат.
Крыша этого «клуба» давно провалилась, но остались балки, напоминающие скелет исполинского чудовища.
– Вроде тихо, – проговорил Борис. – Пойдем помаленьку.
Через несколько минут они вошли в один из домиков, совсем неприметный, такой же, как все. Разве что крыша здесь была цела и даже окна не разбиты.
Степан понял, что место не такое уж заброшенное. У стен темнели лежанки, собранные из иссохшего тряпья, на подоконниках виднелись какие-то баночки, плошки, простые инструменты вроде сапожного шила.
Ни дать ни взять классический бомжатник. Да еще и запах – типичный запах помещения, где живут, не особо заботясь о чистоте и гигиене.
Но это было еще не все.
Уверенно оглядевшись, Борис подцепил ножом пару половиц. Из дыры в полу он извлек несколько добросовестно увязанных мешков. Начал развязывать, и на свет появились консервные банки, скомканная одежда, коробки с патронами, дешевые сигареты, мотки веревки и еще много всяких мелочей вроде простой посуды, брусков мыла, ниток, упаковок с таблетками.
– А вот это меня радует, – заявил Борис, доставая из-под пола четыре замотанных в тряпки автомата.
– Что это? – просил Степан. – Твой тайный бункер?
– Не совсем мой. Это перевалочная база компании трех веселых «контрабасов».
– Уже интересно. А если они придут?
– Да не должны… Они тут все неподалеку… под слоем грунта.
Степан сел на корточки, потер виски. Он даже не хотел ничего уточнять.
Борис продолжал рыться в узлах, что-то бормоча. Хрустел бумагой, звенел какими-то железками.
– Отлично! – сказал он наконец. – Денег тут негусто, зато есть это.
Он потряс каким-то мешком.
– И что это?
– Да не важно. Остатки товара. Сможем их хорошо продать на побережье, и на лодку хватит. Хотя, между нами, за этот товар их и порешили.
– Будешь заниматься тем, за что раньше сам наказывал? Ну-ну…
– О, бритва есть! – обрадовался Борис, проигнорировав слова брата. – А то у меня от щетины уже все чешется. Давай так: я побреюсь, а ты бородку отпустишь, пока будешь меня ждать. И уже наши одинаковые рожи будут не так в глаза бросаться.
– Погоди, что значит «тебя ждать»?
– Да, Степка, придется тебе тут поторчать пару дней. Я – в порт, тут уже недалеко, километров десять. Раздобуду деньжат, договорюсь с лодочниками, да и вообще воздух понюхаю. Да ты не волнуйся. Припасы есть, вода в колодце, дрова – любой забор. О, кстати!
Борис бросил Степану на колени какую-то потрепанную тетрадку, сшитую явно вручную.
– Это что?
– Почитать тебе, чтоб не скучал. Вообще это разговорник. Ты же Врата сегодня прошел. За пару дней наблатыкаешься немного по-клондальски чирикать. Просто читай и повторяй. Не помешает, думаю. Клондал и Хеленгар – это вроде как Россия и Белоруссия, тут каждая собака по-клондальски умеет.
– Борис, мне это не нравится. Ты опять пропадаешь, а я остаюсь. Еще ни разу это ничем хорошим не заканчивалось. Пойдем вместе.
– Не стоит нам, Степа, свои одинаковые морды светить, пока нет путей отхода. Вот будет лодка – другое дело.
Степан тяжело вздохнул.
– Кстати, насчет морд, – проговорил он. – Ты свою давно в зеркало видел?
– Я и зеркало давно не видел, а что?
– Фингалы твои, которые после задержания, аж на километр светятся. Так что давай лучше ты бородку отпустишь. Хоть чуть-чуть прикроешься. А я побреюсь.
– Хм, дельная мысль. Из тебя уже растет оперативник.
– Когда отправляешься?
– Поедим – и двинусь, чего ждать…
Борис вышел на улицу, а через минуту Степан услышал за дверью до боли знакомое дребезжание и позвякивание.
– Ну, ничего себе! – только и вымолвил он, когда брат вкатил в дом простенький дорожный велосипед.
– Ага, такая вот диковинка. Надежная штука, хоть и старенькая. Надо бы колеса подкачать.
Он занялся велосипедом, а Степан осторожно освободил от тряпок один из автоматов. Оружие выглядело как-то старомодно и неказисто из-за длинного деревянного ложа и простоватого откидного приклада.
– Никогда такое не видел, – сказал Степан. – Это местное или из сопредельных пространств?
– Это, считай, наше, американский «ругер-мини». Кстати, набей магазины, я с собой возьму штучки три-четыре.
– Хороший ствол?
– Да обычный. Люди воюют, не жалуются.
Степан еще раз осмотрел автомат. Пощелкал предохранителем, найдя его у самой спусковой скобы, откинул приклад, приложился к прицелу. Пожалуй, вполне удобно, несмотря на странный вид.
– К взлету готов! – бодро объявил Борис. – Где там наш обед?
Борис уехал как-то быстро, суматошно, толком не простившись и не дав необходимых, полезных наказов.
Степан ощутил себя ребенком, оставленным без присмотра. Ходи, гуляй, отдыхай, ешь, смотри, трогай, что хочешь… Только как-то не по себе.
В доме сидеть было невыносимо. Степан собрал из тряпья и деревяшек что-то вроде кресла во дворе, сел знакомиться с содержимым тетрадки-разговорника.
Прочитал несколько страниц, отпечатанных на обычной пишущей машинке, повторил вслух заковыристые клондальские фразы. Ничего особенного не почувствовал – никакого сверхъестественного бурления в мозгах. Начал читать сначала и лишь тогда понял – он все помнит! Повторять уже не нужно.
Ладно, раз такое дело, можно учиться дальше.
Однако, одолев треть тетради, Степан ощутил усталость. Мышцы захотели движения. Повесив на плечо американский автомат, пошел по деревне.
Никакого позитивного настроя прогулка не прибавила. Пустые дома с провалившимися крышами и гнилыми полами вызывали только уныние.
Вдобавок из какого-то погреба выскочила метровая рыжая многоножка, взметнулась коброй и застыла в трех шагах от Степана. Он тоже застыл, ощупывая вспотевшей ладонью автомат. Но устрашающая тварь вдруг прижалась к земле и куда-то шмыгнула.
«Не дай бог, ночью в гости придет», – мелькнуло в голове.
Потом он набрел на какую-то мастерскую – сарайчик и наполовину обвалившийся навес, под которым была печь, пара наковален, сгнившие верстаки и россыпь ржавых железяк.
Здесь нашлось несколько молотков без ручек, заготовки клинков, подковы, кованые гвозди и еще много всякого – ржавого, ветхого и неприглядного.
Еще было бревно, подвешенное на цепи под перекладиной. Повинуясь мальчишескому желанию, Степан пару раз пнул его ногой.
«Жалко, Боря не показал мне никаких приемчиков, – подумал он. – Сейчас бы потренировался – и тоже стал боксером-каратистом».
Мысль на этом не остановилась. В голове вдруг вскипели новые идеи. Степан подобрал горсть ржавых гвоздей, потом нашел несколько относительно крепких палок.
Через двадцать минут на висящем бревне появились перекладины – словно руки, торчащие в разные стороны.
Бьешь рукой или ногой в одну из перекладин – бревно проворачивается, и второй конец перекладины бьет тебя. Нужно увернуться или отбить.
Отставив автомат и раздевшись до пояса, Степан приступил к тренировке. Удар – уклон – блок! И так раз за разом.
Скоро стало больно кулакам, закровоточили костяшки. Молотить по дереву без привычки – совсем не наслаждение. Не беда. Разорвав тряпье из тайника на ленты, Степан обмотал кулаки и продолжил бой.
Гремела ржавая цепь, скрипела перекладина, а бревно все нападало и нападало на Степана, словно многорукое чудовище.
Прошло неизвестно сколько времени, пока он не решил, что уже достаточно вымотался. Весь мокрый, тяжело дышащий, Степан испытывал невиданное воодушевление. Даже сам от себя не ожидал…
Теперь – попить холодной водички из колодца. Можно даже перекусить консервами. Посидеть в тени с тетрадкой, освежить в памяти мудреную чужую речь. Потом можно снова пободаться с рукастым бревном. А еще надо бы пострелять по щепкам из этого уродливого автомата – хоть привыкнуть к нему…
Незаметно пришел вечер, и Степан забеспокоился. В сумерках деревня-призрак выглядела зловеще. Ночевать здесь – все равно что на кладбище. Вдобавок наверняка в этом душном климате полно всякой неприятной ползающей мелочи с клешнями и жалами. А подобные зверьки любят подремать вместе с человеком под одеялом.
Степан улегся в доме, собрав под себя тряпки, которые показались наиболее чистыми.
Пролежал минут двадцать, тревожно прислушиваясь к шорохам. А потом вдруг уснул, лишь прикрыв глаза. Все-таки день был очень утомительным.
Утро началось с тумана, который расползся между домов, как вязкая сметана. Степан проснулся от холода. Он на всякий случай не раздевался, а поэтому и не накрылся. Всем известно, что одетый человек во сне мерзнет быстрее, чем укрытый.
Разжег небольшой, но жаркий костерок, вскипятил воды для чая. Мышцы по всему телу чувствительно ныли, но настроение оставалось бодрым. Упражнения с «рукастым бревном» Степан решил не повторять – пальцы распухли и болели.
Вместо этого после завтрака опять сел с разговорником. И провел так часа два или три.
Борис говорил, что отлучается на пару дней. Значит, сегодня он должен появиться. В самом деле, что ему там делать? Продал товар, нанял лодку, переночевал – и в обратный путь. На велосипеде десять километров – это час. Значит, скоро должен появиться.
Но солнце уже стояло над головой, а Бориса все не было.
«Интересно, что мне делать, если он и завтра не появится? – подумал Степан. – Идти вслед за ним на побережье?»
Шли минуты, часы, а в сердце росло беспокойство. Степан прислушивался к каждому скрипу – вдруг это Борькин велосипед?
Но всякий раз скрип оказывался порождением ветра.
Чтобы совсем не закиснуть, снова пошел молотить руками бревно под перекладиной. Первые минуты было больно, потом привык.
Уставший и весь мокрый вернулся во дворик, попил воды. Консервы уже не лезли в горло.
Отдохнув, снова прошелся по деревне. Заглянул в «клуб» и даже поднялся на башенку – внутри оказалась вполне крепкая металлическая лестница.