Он убедился, что общий зал представляет собою небольшую, очень грязную комнату, не имеющую другого выхода, кроме того, который вел наружу. У задней стены была стойка, около стойки в полу виднелся погребной люк. За стойкой сидел толстый, вороватый на вид трактирщик; больше никого в зале не было.
Вестмайер потребовал вина и просидел с полчаса, обдумывая, что тут можно сделать.
– Что у вас так пусто? – спросил он хозяина.
Тот злобно передернул плечами.
– Будет тут пусто, когда посадили арестанта и заперли ход наверх, в чистую половину! Кто придет сюда, когда общий зал у соседа гораздо лучше и чище? Я только и жил верхними кабинетами. Хоть бы поскорее увезли этого проклятого!
«Так, – подумал Вестмайер. – Здесь теперь обыкновенно никого не бывает. Это надо принять к сведению».
Он расплатился и вышел. Подходя к трактиру «Деревенская роза», он натолкнулся на карету, в которой сидели все его приятели. Ниммерфоль взволнованным жестом подозвал Тибурция к себе и зашептал:
– Надо скорее что-нибудь придумать! Я пожаловался хозяину на служанку, и он побил ее. Оказалось, что у Елены – так зовут девчонку – имеется дружок в прусской армии. Она убежала, крикнув, что донесет на хозяина: он дескать замышляет против пруссаков и собирается освободить арестанта. Поэтому нельзя терять ни минуты; надо действовать, силой или хитростью завладеть шпионом и его бумагами и удирать подобру-поздорову. Вестмайер, придумал ты что-нибудь?
Тибурций на мгновение задумался, потом шепотом стал излагать свой план.
– Принято! – одобрительно воскликнул Ниммерфоль. – Вперед!
– Не уйдешь! Стой! Не уйдешь! – гремел Ниммерфоль из кареты, догонявшей бегущего Вестмайера.
Поравнявшись с гостиницей «Золотое руно», бегущий неожиданно споткнулся и упал. Сейчас же из кареты выскочил Ниммерфоль с Биндером; они схватили беглеца и фельдфебель закричал:
– Ну, погоди, негодяй, погоди, пьяница! Я тебя научу хорошему поведению!
– Господин, простите бога ради! – выл Вестмайер.
– Ну нет, довольно! Господа солдаты, – обратился Ниммерфоль к удивленно глазевшим часовым, – заберите, пожалуйста, этого негодяя!
– Мы не имеем права, – ответил один из часовых.
– Ну, так по крайней мере помогите хоть связать его и спустить в погреб – пусть посидит там, пока его не арестуют и не отправят в тюрьму.
– Это можно, – согласились солдаты.
Они положили ружья на порог и потащили Вестмайера к люку. Ниммерфоль открыл крышку, остальные стали подталкивать мнимого воришку.
– Я не позволю! – благим матом закричал хозяин, подбегая к группе. – Этот субъект выпьет у меня вино!
В этот момент Ниммерфоль и Биндер толкнули солдат в люк, а Гаусвальд следом за ними отправил хозяина. Те с криками о помощи покатились вниз, а гренадеры закрыли крышку люка, задвинули массивный железный засов и, не теряя времени, бросились наверх, оставив у кареты Гаусвальда.
В первой же комнате, в которую они вошли, они застали шпиона. Это был очень стройный человек, казавшийся на первый взгляд очень молодым, но по всем признакам бывший гораздо старше. На вид ему можно было дать лет двадцать, но еле заметные морщины у углов глаз и скорбная складка возле рта говорили за то, что он был гораздо старше – лет тридцати, тридцати двух.
Он производил самое лучшее впечатление, и с трудом верилось, что это шпион. Глаза противоречили этому в особенности: то были ясные, глубокие, правдивые глаза, поражавшие энергией, нравственной силой, сопрягавшейся с женственной мягкостью. Ни следа лживости, лицемерия, продажности не чувствовалось ни в лице, ни в осанке, ни в тоне спокойного, приятного, юношески звонкого голоса, которым он спросил их:
– Господа, что значит этот шум и что вам здесь нужно?
– Вас! – твердо ответил ему Ниммерфоль. – Потрудитесь немедленно вручить нам бумаги, которые вы везете к прусскому королю.
– Надо предполагать, – ответил шпион, – что вы просто сумасшедшие, потому что на разбойников вы не похожи.
– Мы не сумасшедшие, а люди, уполномоченные делать то, что мы делаем. Немедленно отдайте нам свои бумаги!..
– Кто уполномочил вас на это дело? – спросил барон. – Говорите прямо, если вы честные люди.
Ниммерфоль обнажил шпагу, Вестмайер вытащил из-за пазухи заряженный пистолет.
– Так вот это – ваши аргументы? – бесстрашно спросил Ямвич.
– Хотя со шпионами не церемонятся, – ответил Ниммерфоль, – но мы не хотим без нужды проливать вашу кровь. Пусть этим занимается палач. Прочтите вот это, и вы убедитесь, что мы исполняем только свой долг.
Он подал ему удостоверение Левенвальда, которым подтверждалось, что пятеро гренадеров отпущены из лагеря для исполнения важного поручения.
Барон прочитал записку и удивленно покачал головой, тогда как его рот сложился в прелестную улыбку, придавшую всему его лицу неизъяснимое очарование.
– Так вот как? – спросил он. – Вы австрийские гренадеры и перебрались на прусскую территорию, чтобы изловить меня, принятого за шпиона? Однако храбрые же вы ребята! Вот что я скажу вам, ступайте себе с богом и оставьте меня в покое: вас ввели в заблуждение; даю вам честное слово, что я не шпион.
– Мы исполняем свой долг, – сказал Ниммерфоль, – и не можем руководствоваться ничем, кроме точной буквы приказа.
– Не тратьте времени понапрасну, – нетерпеливо крикнул Вестмайер. – Если вы будете медлить долее, то нам придется убить вас; ведь мы знаем, что бумаги спрятаны у вас – зашиты за подкладку платья.
– Вот что я предложу вам: я отправлюсь вместе с вами к вашим генералам и там все объясню. Согласны?
– С этим предложением мы вполне согласны. Но смотрите, если вы сделаете попытку…
Он вдруг остановился и подбежал к окну: по улице ехал на рысях эскадрон прусских гусар и остановился у дверей трактира. Хотя наши гренадеры и были заранее готовы ко всему, но теперь, в тот самый момент, когда их предприятие, казалось, увенчалось полным успехом, было уж слишком обидно увидать перед самыми глазами призрак неминуемой смерти.
– Ребята, прусские гусары подъехали! А Гаусвальда у кареты не видать. Уж не удрал ли он? – сказал Ниммерфоль.
– Я от души желал бы этого ему, но он так не поступит, – ответил Вестмайер. – Теодор не оставит товарищей в беде.
В эту минуту в комнату влетел Гаусвальд.
– Братцы! – крикнул он. – Я запер на засов наружную дверь и принес все оружие и заряды, какие у нас были в карете. Вот, берите скорее.
– Да как узнали проклятые гусары, что мы здесь?
– В погребе имеются маленькие окна; они недостаточны для того, чтобы пролезть, но сквозь них можно просунуть голову. Оба часовых и толстый хозяин, очевидно, встали на бочки, просунули головы и вопят на всю улицу.
В этот момент в дверь сильно постучали.
– Представление начинается, – флегматично сказал Вестмайер.
– Предупреждаю вас, барон, – холодно сказал Ниммерфоль, – мы будем защищаться до последней капли крови. Но если вы вздумаете хоть одним движением помочь своим друзьям-пруссакам, то будете немедля застрелены.
– Не стесняйтесь, пожалуйста, – спокойно ответил барон. – Чтобы не помешать вам и не отвлекать вашего внимания на себя, я отойду в глубину комнаты и буду ждать результатов, – и он действительно отошел в противоположный угол и сел там в кресло.
– Какой странный субъект, – шепнул Биндер Вестмайеру, заряжавшему свой мушкет, один из двух, положенных часовыми на порог и захваченных Вестмайером наверх.
– Да, что-то тут не так, я просто теряюсь в догадках, – ответил ему Вестмайер.
Зарядив мушкет, Вестмайер высунулся из окна. Пруссаки, убедившись, что им не откроют, достали откуда-то большой камень и несли его, чтобы выломать двери.
– Стой! – загремел на них Вестмайер. – Еще один шаг, и я выстрелю.
Пруссаки выронили камень и поспешно отбежали подальше.
От эскадрона отделился офицер, он выехал вперед и крикнул:
– Советую прекратить бесполезное сопротивление. Чем долее вы будете упорствовать, тем более суровая кара постигнет вас.
– Господин ротмистр, – ответил ему Вестмайер. – Делаю вас ответственным перед Богом за такую кровавую баню, которая должна будет произойти здесь из-за вашего непродуманного приказания. Хотя нас в сравнении с вами всего маленькая горсточка, но вы на открытом месте, а мы за крепкими стенами. Стреляем мы метко, зарядов у нас сколько угодно. Все преимущества на нашей стороне, не исключая и права. Барон Ямвич, член русского посольства, арестован и задержан здесь вопреки международному праву. Мы, его добрые друзья, решили освободить его. Теперь выбирайте. Если с вашей стороны последует хоть малейшее враждебное действие, то мы откроем огонь. А что за нами вслед по прусским войскам откроет огонь и Россия, в этом-то уж вы можете быть уверены.
Офицер смущенно молчал: аргументы Вестмайера поколебали его.
– Пусть барон Ямвич подойдет к окну, – решил он после некоторого раздумья. – Я хочу поговорить с ним.
Вестмайер подошел к барону и сказал:
– Подойдите к окну и поговорите с офицером. Но клянусь вам, что при первом вашем слове, которое может повредить нам, я размозжу вам голову из этого пистолета.
Ямвич посмотрел на Вестмайера спокойным, улыбающимся взором, подошел к окну и крикнул:
– Кому и что от меня требуется?
– Вы – барон Ямвич, первый секретарь русского посольства?
– К вашим услугам.
– Это действительно ваши друзья?
– Да, конечно, господин ротмистр! Кто же иной станет выручать незаконно арестованного? А если они и сделали это не совсем обычным способом, то самые лучшие люди под влиянием раздражения способны пойти неправильным путем.
– Плохую услугу оказали вам друзья на этот раз, барон, – ответил офицер. – Я как раз ехал к вам от генерала Мунча, который получил предписание немедленно выпустить вас. Эскадрон, в случае вашего желания, должен служить вам почетным конвоем до квартиры его величества.