– Не хочу, чтобы меня подстрелили из-за того, что я разъезжаю с похитительницей.
Верно. Сюжеты о моей встрече со смотрителями Паса наверняка целый день крутят по всем каналам. Весь мир считает, будто Рафи похитила второго сына Палафоксов.
Превосходно.
Я настраиваю окрас своего костюма на цвета Виктории, чтобы было ясно, на чьей я стороне.
Садиться в бурных потоках воздуха, поднимающегося со дна кальдеры, необычайно сложно, полозья шасси аэромобиля задевают камни. Окутывающий подъемные винты пар начинает закипать, даже внутри кабины я ощущаю жар вулкана.
Но потею я не по этой причине.
К нам приближается группа солдат в форме Виктории с винтовками наперевес. Они выглядят скорее озадаченно, чем враждебно – возможно, потому, что мы прибыли на аэромобиле смотрителей города, расположенного в двух тысячах километрах отсюда.
Однако стоит только из задней двери появиться Колу, как они приветствуют его радостным гомоном.
– Сэр! – Вперед выходит один из солдат и резким взмахом руки отдает ему честь. Он едва старше Кола. – Рад видеть вас!
– Я тоже. – Кол хлопает его по плечу.
А после раздаются удивленные возгласы, когда из аэромобиля выходит Тео.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, я с маской на лице быстренько выскальзываю на каменный пол. К нам присоединяются остальные солдаты – в общей сложности человек тридцать.
Некоторые из них бросают на меня любопытные взгляды, но большинство толпятся вокруг братьев Палафоксов.
Тут мое внимание обращает на себя женщина-солдат, которая в упор смотрит на меня.
– Вы ведь та самая, не так ли? – спрашивает она.
– Э-э… – Довольно трудно дать внятный ответ, когда большую часть времени ты не знаешь, кто ты есть на самом деле. – Смотря кто.
Она медленно кивает:
– Секретное задание, понятно. Но чтобы вы знали: с тех пор как я попала сюда, ходят слухи. Об одном из наших подразделений. Еще в первый день войны они откликнулись на сигнал аварийного радиомаяка.
– Радиомаяка? – хмурюсь я.
– Оказалось, тот исходил от разбившегося разведывательного судна Шрива. Странность заключается в том, что возле него были найдены двое связанных военнослужащих.
– Я тоже об этом слышал, – шагнув ко мне, вмешивается второй солдат. – Им пришлось бежать, поскольку враг наступал. Но тех связанных солдат они прихватили с собой, чтобы доставить их на территорию нейтрального города. Вот тогда-то и началось самое интересное. Всю дорогу до города эти двое пленников все уши прожужжали им о том, кто сбил их аэромобиль. Этот некто был с ножом и очень походил… на вас, мэм.
– Еще и сегодняшняя история с Пасом, – добавляет женщина. – Тео похитила известная первая дочь. А теперь он здесь в целости и сохранности, с вами.
Она улыбается и, взяв меня за руку, пожимает ее.
– Что бы вы ни сделали, спасибо вам.
Второй солдат подмигивает мне.
– Выставить эту дуреху похитительницей? Гениально!
Услышав наш разговор, остальные солдаты поворачивают головы в мою сторону. Я вижу, что Кол тоже смотрит на меня.
Он ждет каких-то слов.
Это мой шанс со всем покончить. Я хватаюсь за клапан маски и одним махом срываю ее с себя.
Взгляды солдат загораются, с губ одного из них слетает тихий свист.
– Как две капли, – говорит он.
Теперь все толпятся вокруг меня, снова звучит рассказ о разведывательном корабле, Тео и моей сестре. Эта маленькая армия почти целый день просидела здесь, не зная, чем заняться, кроме как обмениваться военными байками. К этому моменту они прослушали уже все версии этой нелепой истории.
В эту секунду Кол вспрыгивает на полозья шасси аэромобиля.
И взмахом руки призывает собравшихся к тишине.
– Слушайте сюда! Довожу до вашего сведения, что это Фрей. Да, она похожа на одну из них, но она на нашей стороне. Она спасла мне жизнь!
Все взоры устремляются на меня, и на миг мне кажется, будто я оказалась под ослепительным солнцем. Я в полной уверенности: они видят все мои тайны, все мои мысли и чувства.
Разумеется, эти солдаты понятия не имеют о том, кто я на самом деле. Они считают меня шпионкой, которую с помощью операции сделали похожей на Рафи. Им всего-навсего нужна хорошая история, подтверждающая победу их стороны, – именно так они меня и воспринимают.
А после происходит удивительное: они начинают хлопать.
Я всю жизнь слышала аплодисменты. Люди рукоплескали моему отцу, пока я послушно стояла на сцене рядом с ним. Устраивали овации в честь Рафи, когда я произносила ее речи перед собравшейся толпой.
Но эти аплодисменты звучат для меня, Фрей.
Мое имя вдруг становится известно десяткам людей. И внимание с их стороны не убивает меня подобно стирающему в пыль виброножу.
Я все так же стою здесь – живая и настоящая.
У всех на виду.
Должно быть, часть меня всегда этого желала. Потому что сейчас мне хочется, чтобы каждый знал мое имя, мою историю. Я больше не боюсь, что завтра они вдруг исчезнут, потому как узнали слишком много.
Ведь они – армия, а не наставница, которой просто не повезло.
Кол спускается с полозьев и заключает меня в объятия.
– Спасибо за представление, – шепчу я.
– Не хотел, чтобы кто-то создавал проблемы. – Он отстраняется и пожимает плечами. – Тем более сейчас им нужна героиня.
Его слова вызывают во мне безумный приступ смеха. Для меня уже достаточно одной возможности произнести собственное имя вслух.
– Какая лесть. Из тебя получится превосходный лидер, Кол.
– Мне придется. – Улыбка на его лице становится жесткой. – Только что говорил со старшим офицером. У нас три военных корабля, два разведывательных судна и шесть легких штурмовиков.
Я перевожу на него изумленный взгляд.
– И это все?
Он кивает:
– Уцелело одиннадцать аэромобилей. Вместе с тобой, мной и моим братом от викторианской армии осталось шестьдесят семь человек.
Верховное командование
– Хорошая новость состоит в том, что у нас есть ледник, – говорит доктор Лейва. – По моим подсчетам, воды в нем хватит на три миллиона лет.
Над столом поднимаются мрачные смешки.
Верховное Командование Виктории собирается в теплой, душной палатке размером не больше гардеробной моей сестры. Стол мы соорудили из взлетного трамплина, снятого с одного из военных кораблей. Его ширины хватает на семерых, только разместить на нем нечего, кроме проектора эйрскрина и кофемашины.
В Белой горе мы с Колом находимся уже два дня и до сих пор пытаемся понять, как справиться с моим отцом практически без армии.
– А вот с едой дела обстоят хуже, – продолжает Лейва. – Если мы ограничим ее потребление, то пищи нам хватит на шесть дней. Чего некоторым из нас делать не хотелось бы.
Он показывает на свой живот, и сидящие за столом обмениваются улыбками.
Доктора Лейву здесь просто обожают. В Виктории он был ведущим ученым и автором сетевого канала о науке и еде, за которым следили все жители города. В армии он не состоял, но как только наступили смутные времена, просто взял свою аптечку и, присоединившись к викторианскому подразделению, прибыл сюда, дабы послужить на благо своего города.
Кол обменивается печальным взглядом со своим братом. Тео с самого начала был против расположения базы в вулкане.
– Нам поможет кто-нибудь из нейтральных городов, – говорит Кол. – Шести дней достаточно для составления плана.
– А еще достаточно, чтобы шпионская пыль полностью захватила наш город, – возражает доктор Лейва. – Наши сограждане уже наблюдают ее частички в воздухе. А значит, за всем, что они говорят, читают и даже думают, начали следить. Наших людей ждут перемены.
– И как мы можем их остановить? – спрашивает Кол.
Лейва пожимает плечами:
– Покажите мне комнату, и я очищу ее от этой пыли – но всего лишь на час, не больше. Попав в воздух, эти пылинки тут же принимаются воспроизводить себе подобных. Эта пыль разрастается подобно плесневому грибку.
– Мы не можем оградить от нее каждый глоток воздуха в Виктории, – подает голос Зура. – Мы – партизанские войска, а потому должны нападать. Вывести из строя всю энергосистему Шрива. Уничтожить их фабрики. Сделать эту войну настолько невыносимой, чтобы идея с захватом Виктории провалилась.
На этом совещании Зура выступает в роли командира Гвардии. Поскольку все остальные ее офицеры либо погибли, либо захвачены в плен, либо пропали. С тех пор как женщину повысили в звании, она пребывает в мрачном настроении.
Но она сильно ошибается насчет моего отца.
– Шрив потребляет мало энергии, – вмешивается доктор Лейва. – Их здания построены не на магнитных подушках. А фабрики обустроены глубоко под землей – даже плазменные пушки не способны пробить пятьсот метров почвы.
– Тогда мы нанесем удар по их транспорту, – не унимается Зура.
– На их торговлю уже введен запрет, а гражданам запрещено передвигаться без специального разрешения. – Доктор Лейва, улыбаясь про себя, откидывается назад. – Такое ощущение, будто Шрив был готов к подобной войне.
– Но ведь мы можем ударить по ним как-то еще? – спрашивает Зура.
Звучат различные предложения. В эту минуту я бросаю взгляд на Кола. Тот отвечает ободряющим кивком. Но мне до сих пор трудно говорить перед людьми, которым известно мое настоящее имя. Часть меня всегда будет делать вид, что я выступаю с речью от лица Рафи.
Наконец в разговоре наступает временное затишье.
– Диверсия не сработает, – говорю я. – Никакая боль не заставит моего отца отступиться от захвата.
Над столом воцаряется молчание. Им по-прежнему неловко слышать из моих уст слова «мой отец». Из всех остатков викторианской армии лишь сидящим в этой комнате людям известно, кто я на самом деле.
– А как же жители Шрива? – спрашивает у меня майор Саркос. – Разве у них нет той самой переломной точки?
– Конечно, есть, – отвечаю я. – Но если они будут сломлены, то как смогут выступить против моего отца?