На этот вопрос у Саркоса нет ответа. Из всех добравшихся до Белой горы он самый старший офицер. Но при этом чересчур осторожный и неуверенный для командования армией.
– Его нельзя победить одной лишь силой, – произношу я.
– Совершенно верно, – доносится голос с дальнего конца стола, и я невольно сжимаюсь.
Артура Виджил – глава военной группы психологов Палафоксов. Именно она предложила взять меня в заложники. Именно она удаленно анализировала нас с Рафи, сканировала меня, пока я спала.
Она словно повзрослевшая версия Срин.
– Мы обязаны лишить его всякой поддержки, – говорит Артура. – Доказать его народу, что он – чудовище.
– Им и без того это известно! – восклицает Тео. – Он убил нашу маму, нашу бабушку. Все думают, что он сделал из своей дочери похитительницу – и им на это плевать!
– Им не плевать на Рафию, – замечаю я.
Воцаряется тишина. Я вновь завладела их вниманием.
А после Виджил произносит:
– Значит, им также не будет плевать на тебя, Фрей. Вот поэтому мы поведаем им твою историю. Покажем снимки твоего просканированного тела. Позволим тебе рассказать, каково это – видеть, как твоя собственная сестра…
– Мы уже это проходили, – перебивает ее Кол. – Ударом по репутации войну не выиграть.
Виджил непонимающе смотрит на него.
– Такое разоблачение можно будет сделать только единожды, – говорю я. – А вдруг это не поможет? Что, если весь мир узнает мою трагическую историю, а на следующий день мой отец так и останется у власти?
Ни у кого не находится ответа.
Насколько было проще, когда я желала только одного – сделать ему больно. Заставить его хотя бы раз взглянуть в мою сторону. Показать, что я существую и за пределами его замыслов.
Но навредить моему отцу уже недостаточно. Нам необходимо спасти город.
Мне придется уничтожить его.
– Ну, мое мнение вам известно, – произносит Зура.
Кол кивает ей: всем видом показывает, что не игнорирует ее, но при этом не отвечает.
Зура хочет убить моего отца.
Проблема в том, что с первого дня войны он ни разу не появлялся на людях. Его дом, и без того похожий на крепость, теперь находится под охраной элитных войск Шрива.
Мы можем разрушить его до основания. Подобраться так близко, чтобы разом ударить по нему из сотен плазменных пушек.
Но ведь там еще живет моя сестра.
Если бы их как-то можно было разделить.
– Рафи – ключ ко всему, – произношу я. – Она может изменить исход войны.
– Только у власти стоит не она, – вздыхает Тео.
– Пока нет. – Эта мысль зрела в моей голове еще с тех пор, как мы приземлились в Белой горе. – Но она всегда была популярнее моего отца. Будь у Шрива такая возможность, он бы выбрал ее. Это не то же самое, что просить их сдаться Виктории.
Доктор Лейва угрюмо посмеивается.
– Увы, в Шриве еще не скоро случатся выборы.
– Речь идет не о выборах. – Я выдерживаю паузу несколько секунд и добавляю: – А о перевороте.
Тут снаружи слышится рев отправляющегося на разведку воздушного судна. Стенки палатки колышутся от ветра, и на миг становится слишком шумно, чтобы продолжать разговор.
Но эта передышка дает время обдумать сказанное – я предлагаю поднять восстание против собственного отца. Навсегда положить конец его правлению. На лицах собравшихся читается замешательство, в моей же голове словно наступает ясность после бури.
Это наш единственный способ победить. Наконец обрести спокойствие.
Исцелить мою сестру.
Когда гул двигателя стихает, я продолжаю:
– Рафи ненавидит отца так же сильно, как и каждый из вас. А с тех пор как он сбросил на меня ракету – еще больше.
– То же самое ты говорила в лимузине, – произносит Тео. – Но значит ли это, что она хочет его сместить?
Я помню обещание, данное Рафи в ночь перед моим отъездом.
Когда у власти буду я, то поведаю о тебе всему городу.
В то мгновение мне казалось, что она имеет в виду его смерть от старости. Однако терпеливость никогда не входила в число ее добродетелей.
– Еще до начала войны, – говорю я, – она планировала захватить власть.
– Желать его свержения – это одно, – возражает Зура. – А воплощать задуманное – совсем другое.
Я вспоминаю день, когда произошло покушение на убийство. Тогда Рафи захотела оставить шрам, а доктор Ортег быстро замолчал. Поскольку знал: если она излишне подчеркнет полученную травму, ее популярность превысит рейтинг отца, что в свою очередь может быть… крайне опасно.
– Поверьте мне, – говорю я. – Он всегда этого боялся.
Зура качает головой.
– У него самая лучшая в мире армия. С какой стати ему бояться шестнадцатилетней девчонки?
– Он боится всего, – продолжаю я. – Вот почему он создал меня.
Никто не знает, что сказать. Но для меня все становится очевидным, вплоть до верного изречения воина Сунь Цзы.
– «Если противник свежий, можешь утомить его; если он сыт, можешь заставить его голодать; если он отдыхает, можешь беспокоить его», – цитирую я. – Мы вытянем из его армии все силы в бою и сделаем все возможное, чтобы из-за введенного эмбарго народ Шрива начал голодать. А когда они больше не смогут этого выносить, появится Рафи, которая пообещает положить конец этому кошмару. Армия нашего отца никогда не сдастся Виктории, но она может передать бразды правления ей.
Все присутствующие смотрят на меня с недоверием – они сомневаются, что Рафи такое под силу.
Первой начинает говорить Артура Виджил:
– Рафия не появлялась на публике с первого дня войны. У нас нет ни единого шанса вызволить ее из рук твоего отца. Она не сможет свершить переворот, находясь в его доме!
И тогда мне в голову приходит мысль…
– Ей не обязательно провозглашать начало восстания самой. – Я озаряю их лучшей улыбкой Рафи. – Для этого есть я.
Часть IIIГосударственный переворот
Обманщика вдвойне отрадно обмануть.
Диверсия
С того дня проходит три недели. Сейчас за нашими спинами простирается территория электростанции, в миллионах крошечных рефлекторов отражается ночное небо.
Мы с Зурой тайком возвращаемся к остальным членам нашей группы, захватив с собой украденную солнечную панель. Она больше и тяжелее тех, что мы видели в Пасе, и напоминает по весу и размеру армейский ботинок. Батарея, как и все в Шриве, сконструирована таким образом, чтобы при любом нападении оказывать сопротивление. Стоило мне схватить ее, как она тут же скрылась в прочном керамическом панцире, способном выдержать даже взрыв бомбы.
К счастью, бомбить эту электростанцию в наши планы не входило.
В темноте нас поджидают Кол и доктор Лейва. Из-за костюмов-невидимок их невозможно разглядеть.
– На вид кажется довольно просто, – забирая у меня панель, говорит Лейва.
Он достает из своего ящика с инструментами резец и принимается разбирать панель. Затем подсоединяет ее к своему хэндскрину, на экране которого сразу же появляются какие-то схемы и коды.
– Я был прав: эти штуковины передают друг другу обновления системы, будто сплетни, – с улыбкой замечает Лейва, стуча по клавишам.
– И сколько времени это займет? – спрашивает Кол. В эту минуту он разглядывает город.
Вдали виднеется Шрив, его темная линия горизонта пестрит патрулирующими окрестности аэромобилями. Всего в двадцати километрах от нас, на окраине города, можно различить очертания отцовской башни. Она возвышается над лесом, а над ней в свете луны сияет ореол из охранных воздушных судов.
От одного ее вида точно краем глаза я заметила змею, меня пробирает дрожь.
– Троянский код, он как хорошее рагу, – произносит доктор Лейва. – С ним нельзя торопиться.
Кол со вздохом опускает полевой бинокль.
– Вот поэтому, доктор, по вашим рецептам никто и не готовит. Они чересчур сложны.
– Так и есть, – соглашается Лейва. – Все только смотрят и восхищаются моим внешним видом.
Зура стаскивает с головы капюшон и недовольно косится в его сторону. Ей хочется быстрее завершить эту операцию. Чуть выше по склону нас ждут еще два чрезвычайника в костюмах-невидимках.
Поскольку силы викторианской армии сильно истощены, солдаты Кола согласились ему помочь. Однако в ходе операции мы подобрались к городу моего отца гораздо ближе, чем осмеливались подойти раньше, и теперь все заметно нервничают.
Прошлой ночью по дороге сюда наш аэромобиль подвергся обстрелу флешеттами со стороны затаившегося на земле подразделения. Они словно гром среди ясного неба градом обрушились на нас. К счастью, никто не пострадал, но случившееся еще раз напомнило нам: война несет смерть без предупреждений.
Я придвигаюсь к Колу.
– Ты впервые видишь Шрив?
Он опускает бинокль, не сводя с города глаз.
– Да. Внешне он выглядит не так зловеще, как я думал. Но вряд ли отсюда можно рассмотреть шпионскую пыль.
– Ее можно увидеть на рассвете. Она окрашивает весь горизонт в коричнево-красные тона. Как мертвые небеса последних войн ржавников.
По телу Кола пробегает дрожь.
– Интересно, закаты в Виктории тоже стали такими?
– Пока нет, – отвечаю я. – У нас еще есть время.
Он оборачивается ко мне.
– Наверное, странно оказаться так близко к дому.
Ответ приходит не сразу. Ведь это я предложила, чтобы этой операцией занялась наша группа – лишь бы воспользоваться возможностью вновь приблизиться к Шриву.
Нет, не к городу – к Рафи.
С каждым днем я все больше скучаю по ней. А теперь, когда мы так близко, становится еще больнее.
Моя сестра по-прежнему не выходит в свет. Ей бы проводить смотр войск или произносить речи в завоеванной Виктории. А она даже не пытается опровергнуть информацию об украденном ею аэромобиле смотрителей Паса.
Это значит, она не сотрудничает с нашим отцом. И за стенами этой башни между ними могла развернуться открытая вражда.