Рафи закатывает глаза и, вильнув в сторону на скайборде, улетает вперед.
– Мне это не грозит. Пока ты там будешь наслаждаться приключениями, я буду прятаться здесь!
– Целых два месяца? – Я догоняю ее, чтобы она видела мое изумленное лицо. – Как же ты это переживешь?
Мою шутку она не оценила. Либо просто не подала виду.
Вскоре мы достигаем края отцовских владений, где заканчиваются вырубленные участки, и навстречу нам с ревом, словно стена цунами, поднимается темный лес.
Рафи, не сбавляя скорость, ныряет в толщу веток. Закладывает резкий вираж вправо и лавирует между деревьев. Она скользит низко к земле, чтобы лианы кудзу[10] не сбили ее с ног.
Я следую за ней, согнув колени и наблюдая за лампочками на своем скайборде. Нам необходимо держаться как можно ближе к окраине леса, где подъемники еще удерживают городской магнитной решеткой.
Ветки больно хлещут по лицу и рукам. Я перевожу айскрин в режим ночного видения, и тело Рафи превращается в виляющее из стороны в сторону тепловое пятно на фоне холодного голубого леса. Как только мы резко огибаем очередной ствол дерева, на моих запястьях оживают и начинают вибрировать магнитные напульсники – им кажется, я сейчас упаду.
Вдруг перед Рафи в воздух взмывает стая птиц, жемчужно-белая в режиме ночного видения. Мы продираемся сквозь шквал хлопающих крыльев и оказываемся на самой границе участка, где действуют наши подъемники. В этом месте верхушки деревьев расступаются, и перед нами предстает небо.
Рафи от страха резко тормозит.
– Осторожнее. – Я показываю вниз – на ее скайборде мерцает всего одна лампочка.
Но она смотрит не туда. Ее взгляд прикован к нашему дому, черной башне, возвышающейся среди ровного моря выстриженных садов и утопающих в мягком свете дорожек. На горизонте покачиваются несколько охранных дронов, которые следят за порядком в лесу и за нами.
– Это тебе, сестренка, нужно быть осторожнее.
– Со мной все будет хорошо. – Я протягиваю к ней руку и придвигаю ее ближе к границе. На ее доске загорается еще один огонек. – Меня всю жизнь готовили к этому.
– Тебе нравится вся эта ситуация, – с горечью произносит она. – Ты хочешь уехать от меня.
– Рафи, я не хочу тебя оставлять. Но меня достали все эти тренировки. Это же такая скукотища. – Мои слова ее не убеждают, поэтому я добавляю к ним немного правды: – Может быть, мне пойдет на пользу пожить какое-то время в открытую. А ты узнаешь, каково это для меня – постоянно прятаться.
Рафи подплывает ко мне на скайборде и обнимает за плечи.
– Когда у власти буду я, тебе не придется прятаться.
У меня внезапно пересыхает во рту. Она никогда не произносила эту мысль вслух. Да и я никогда об этом не задумывалась.
Сейчас наш отец проходит второй этап процедуры увеличения продолжительности жизни, когда даже самая лучшая операция для пожилых не избавляет от потрескавшейся кожи вокруг глаз.
В это трудно поверить, но рано или поздно он умрет.
– Я поведаю о тебе всему городу, – еле слышно шепчет Рафи, хотя над лесом не могут витать частички шпионской пыли. – Расскажу, что это ты приветствовала толпу. Что только благодаря твоей храбрости нас не убили.
Я выдавливаю из себя улыбку. Но от мысли о том, что все узнают о нашей тайне, у меня сводит живот.
– Думаешь, они не разозлятся из-за нашего обмана?
Сестра мотает головой:
– Это ведь не наша вина.
Каждый раз, когда она так говорит, у меня сваливается камень с души.
Может быть, я не всегда буду частью огромной лжи нашего отца.
– Я хочу тебе кое-что отдать, – говорит Рафи. – Свой сирано.
– У меня уже есть. – Все это время я тренировалась с ним и научилась прислушиваться к его тихим подсказкам, при этом не отвлекаясь на него самого. Аппарат в ухе помогает мне в вопросах этикета и сопоставляет те или иные лица с их именами. Даже исправляет мои неправильные глаголы.
– Но не такой. – Она вытягивает из-за уха блестящую металлическую дужку.
Я с хмурым видом смотрю на нее.
– Мой намного меньше.
– Да, но мой умнее. Он просматривает новости, производит оценку, переводит на ходу. В дикой местности он способен улавливать сетевые каналы спутников. – Рафи улыбается. – Но сам он совершенно пассивен. Не передает никакой информации. Поэтому никто не сможет его засечь.
Она протягивает мне сирано. Теплый металл ложится в мою ладонь.
– Почему ты не говорила мне о нем?
– Я редко его ношу, – выдыхает она сквозь стиснутые зубы. – В нем установлен всего один голос. Его голос.
Сирано чуть не выскальзывает из моей руки, я вовремя не даю ему упасть в темноту деревьев. Только таким способом Рафи может меня защитить.
– Спасибо. – Теплая дужка с гудением устраивается за моим ухом.
– Просто возвращайся домой, – шепчет она.
Мы всю ночь парим над деревьями, опасно раскачиваясь на подрагивающих скайбордах, и рассуждаем о том, как все изменится, когда его не станет.
Руины
В Викторию меня везут пять груженных солдатами аэромобилей.
Они не похожи на городские автомобили, которые летают на бесшумных магнитах. Эти военные машины оснащены подъемными винтами, чтобы удерживать такую бронированную массу в воздухе. Рев их двигателей заглушает все звуки внутри кабины, а лопасти рассекают лежащую под нами пустыню, поднимая песчаную бурю.
«Вы опаздываете на встречу, – шепчет у меня в ухе отцовский голос. – Ужин с Палафоксами».
Это всего лишь сирано Рафи, но он все равно меня пугает. Прошлой ночью я почти не сомкнула глаз.
Сегодня одежда сидит на мне как-то не так. Я тысячу раз одевалась как Рафи, однако без нее рядом со мной все кажется другим. Будто эти вещи действительно принадлежат мне.
Интересно, почему мы опаздываем?
Я поворачиваюсь к военнослужащей, сидящей на соседнем откидном кресле. Она выше меня ростом, шире в плечах, операция превратила ее тело в боевую машину.
Сирано тут же напоминает мне ее имя:
«Сержант Тани Слайделл. Командует этим подразделением».
– Разве мы не должны быть уже на месте? – перекрикиваю я шум двигателя.
Она бросает взгляд вправо – проверяет дисплей айскрина.
– Еще восемь минут, мисс. Мы обходим руины.
Я выглядываю в ближайшее прямоугольное окно из армированного стекла толщиной в десять сантиметров. Солнце стоит высоко, и в его лучах к востоку от нас простираются ярко-красные горы.
В этих горах прячутся мятежники, которые постоянно следят за руинами и ждут возможности напасть и сорвать спасательные операции Палафоксов. Именно поэтому в Викторию меня отправили в сопровождении армии – чтобы доставить быстро, в целости и сохранности.
– Для чего их обходить? – Мой голос дребезжит от вибрации двигателя.
– Таков приказ, мисс. Проводим небольшую разведку.
Каждый раз, когда меня называют «мисс», я вздрагиваю. Никто в этой миссии – ни солдаты, ни пилоты, ни дипломатический персонал – не знает, что я самозванка и даже заложница. В новостных каналах нашу поездку называют дружеским визитом, который скрепит союз двух правящих семей.
Оно и к лучшему – так безопаснее, никто не сможет выдать меня. Вот только я чувствую себя ужасно одинокой.
Я всегда делилась своими тайнами с Рафи. А теперь она в трехстах километрах от меня – далеко как никогда.
Как и мой вибронож.
За окном приближаются руины, раскинувшиеся в пустыне темным пятном. Посреди них высится древний небоскреб, чей каркас был полностью вычищен летающими спасательными беспилотниками. У его подножия хаотично разбросаны остатки мертвого города, из песка торчат металлические шпили. На ветру покачиваются мощно вооруженные дроны-часовые.
Внезапно двигатели аэромобилей замолкают. По моей коже пробегают последние вибрации.
– Мы перешли на магниты, мисс, – поясняет сержант Слайделл.
Точно. Здесь же полно металла. И в подъемных винтах нет необходимости.
Вся эта война ведется из-за металла.
За последний месяц я многое узнала о мятежниках. По их словам, они выполняют клятву, данную Тэлли Янгблад, и борются со всем, что может угрожать дикой природе. Они считают, что города строятся слишком быстро, а повторное использование руин только приближает нас ко дню, когда вновь начнется опустошение земных недр. Очень скоро мы вернемся к эпохе ржавников: разрушению гор, сжиганию лесов, отравлению воздуха.
Но правящие семьи клянутся, что мятежники ошибаются. Они прекратят возведение новых городов, как только запасы руин иссякнут. Дикая природа в безопасности.
Вот только всем известно: любые обещания можно нарушить. И Тэлли уже не сможет вмешаться.
Я снова смотрю в окно. Хватит ли двух месяцев, чтобы полностью исследовать эту пустошь?
Лампочки в кабине загораются желтым.
– Всем приготовиться! – выкрикивает Слайделл, а после поворачивается ко мне. – Обычные меры предосторожности, мисс. Мятежники не представляют для нас угрозы.
Я качаю головой:
– Если бы они не представляли угрозы, Палафоксы не нуждались бы в нас.
Слайделл кивает, удивишись познаниям Рафи в этом вопросе. Она думает, будто я всю жизнь только и делала, что учила неправильные глаголы.
– Верно, мисс. Но мы не такие, как эти Палофоксовские тряпки. – Она отводит затвор на своей винтовке. Над оптическим прицелом загорается эйрскрин с показателями внутренней температуры и количества патронов. – Мы готовы сражаться. И мятежникам это известно.
– Думаете, они нас боятся?
– Не так, как могли бы. Но вряд ли станут связываться с пятью лучшими боевыми вертолетами.
Я вновь выглядываю в окно. Под нами, словно разбросанные по пустыне сломанные игрушки, раскинулись руины.
– Время до прибытия? – тихо бормочу я.
«Одиннадцать минут», – сообщает мне сирано.
Слайделл говорила восемь минут. Должно быть, мы отклонились от курса до Виктории и приблизились к горам. Это обстоятельство, а вместе с ним и голос моего отца мгновенно вызывают в моей голове воспоминание.