На мгновение та застыла.
– Я забыла очки, – пробормотала она.
А потом случилось ужасное. Она выхватила у Эммы листок.
– Я вам его не давала! – возмутилась Эмма, пытаясь отнять мамино письмо. – Я просто хотела показать…
– Что это? – спросила женщина, разворачивая письмо и поднимая его повыше. То ли она пыталась посмотреть внимательнее, то ли держала его за пределами досягаемости.
– Отдайте! – потребовала Эмма и, выскочив из-за панели, бросилась за письмом.
– Что ты делаешь? – спросила Натали шёпотом, который наверняка был слышен в кладовке.
«Натали ничего не знает! – в панике подумала Эмма. – Она не знает, что это мамино письмо, не знает, что нельзя отдавать его этой женщине!»
– Я должна его вернуть! – закричала она и снова подпрыгнула.
Но женщина отступила вбок, и Эмма застряла в щели. Натали полностью отодвинула панель и тоже попыталась отобрать письмо. Эмма отчасти ожидала, что женщина побежит к лестнице, но вместо этого та отступила к нагревателю. В результате Эмма и Натали метнулись не в ту сторону и дали ей время взглянуть на письмо.
– Это нельзя никому показывать, – сказала она. – Только не здесь. Слишком опасно. Я пытаюсь вас защитить. – Она наклонилась.
«Мы загнали её в угол, – подумала Эмма. – Теперь она не убежит. Ей придётся отдать письмо. И ответить на несколько вопросов». Эта женщина уже помогла им один раз – может, и теперь с ней удастся договориться?
Женщина коснулась нижней части нагревателя. Точнее, она коснулась письмом чего-то в нижней части нагревателя, за маленькой дверцей.
Когда она выпрямилась и повернулась, письмо горело.
Глава 46Чез
Чез сорвался с места, как только услышал крик Эммы «Отдайте!». Но в следующую же секунду остановился. «Финн! Лучше взять его с собой или оставить здесь, с другой Натали?»
– Чез, что случилось? – спросил Финн, хлопая глазами.
И Чез решился – он подхватил брата и побежал дальше, одновременно шепча ему на ухо:
– Не знаю, но сейчас выясним. Только тихо. Надо подобраться незаметно.
Чез перебегал от одного укрытия к другому. От кушетки к столу, потом к креслам. Он добрался до барной стойки – ближайшего к кладовке укрытия – в тот самый момент, когда Эмма попыталась перехватить руку женщины, которая держала высоко над головой нечто вроде пылающего факела. Нет, это был не факел.
Это… Горела бумага?
– Финн, сиди здесь, а я… – начал Чез, ставя Финна на пол.
Но другая Натали схватила его за руку и удержала.
– Нет! Нельзя, чтобы и тебя заметили, – прошипела она. – Бабушка бесится, когда…
– Бабушка? – прошептал Чез. – Это твоя бабушка?
Другая Натали поморщилась.
– Проехали, – сказала она.
Финн потянул Чеза за руку, пытаясь выглянуть из-за стойки.
– Она ударила Эмму? – спросил он.
А Эмма действительно кричала так, словно ей было больно.
– Стойте! Не надо! Потушите! – вопила она, тщетно пытаясь достать горящую бумагу. Женщина держала её слишком высоко над головой, и Эмме никак не удавалось дотянуться.
– Что это? – шёпотом спросила другая Натали.
Единственная бумага, утрата которой могла повергнуть Эмму в такой ужас – единственная, которую они видели в подвале, – это было мамино письмо. Но почему Эмма его не спрятала? И зачем эта женщина его сжигает?
Волосы другой Натали щекотали руку Чеза, и ему было очень не по себе оттого, что рядом с ним сидит она, а не настоящая Натали.
– Проехали, – буркнул он, совсем как она.
Между тем Эмма перестала кричать – склонившись над чем-то на полу, она стонала:
– Нет, нет, нет…
Перед ней лежал пепел бумаги, которую бабушка другой Натали только что сожгла.
– Твоя бабушка всегда такая жестокая? – спросил Чез у другой Натали.
Та не ответила, но и так было ясно, что, очевидно, да. Стоя над плачущей Эммой, женщина прошипела:
– Думаю, тебе трудно это понять, но я поступила так ради вашего же блага. А теперь прячьтесь, пока не пришёл кто-нибудь ещё – кто-нибудь, кто будет не так добр. Ни о чём не беспокойся. Скоро я за вами приду. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вывести вас отсюда. Советую прибраться, чтобы этот мусор не вызвал ничьих подозрений. – Она указала в сторону кладовки, где раньше прятались Грейстоуны, и, шурша длинной оранжевой юбкой, зашагала к лестнице.
Эмма, скорчившись, сидела на полу и ворошила пепел, который рассыпáлся от её прикосновения. Натали беспомощно стояла рядом. Она протянула руку к уходящей бабушке – и опустила её. Пока бабушка поднималась по лестнице, Натали не двинулась с места.
Бабушка вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Обе девочки, казалось, были в шоке.
И Чез тоже.
– Эмма! – закричал Финн и бросился к сестре. – Ты цела?
Чез последовал за ним, хотя понятия не имел, чем помочь Эмме. Возможно, ему просто не хотелось оставаться наедине с другой Натали.
Эмма подняла голову и посмотрела на братьев. На ресницах у неё дрожали слёзы.
– Я всё испортила, – сказала она. – Эта женщина увидела мамино письмо и расшифровку. И ключ! А потом она сожгла письмо…
– У неё что, были с собой спички? Или зажигалка? Она с самого начала собиралась его сжечь? – спросил Финн.
Вот уж кто умел задавать вопросы. Чез повернулся к брату и по выражению его лица понял: кажется, Финн боится, что бабушка другой Натали обладает сверхспособностью и умеет поджигать вещи одним прикосновением. Вид у неё действительно был яростный и жуткий.
Эмма шмыгнула носом:
– Она… она воспользовалась горелкой нагревателя. – Финн, Чез и Натали непонимающе уставились на неё, и Эмма пояснила: – Кажется, это газовая горелка, и внизу постоянно горит огонек.
В таких вещах Эмма уж точно разбиралась.
– Ребята, очень неприятно это говорить, но, может быть, другая ба… в смысле эта женщина, может быть, она права, – произнесла Натали. – Может, нам действительно слишком опасно находиться здесь и надо вернуться домой, пока путь открыт. Не знаю, почему она решила, что наш рычаг находится в кладовке, но… Может, нам вернуться домой и сначала выяснить побольше про этот мир, а потом…
Чез увидел, как она взглянула на стену у нагревателя, где раньше находился рычаг. Рычаг, который уборщик выдернул из стены и унёс с собой, отрезав им обратный путь в их мир. Как только Натали увидела, что рычага нет, глаза у неё округлились от ужаса.
– Рычаг пропал, – сказал Финн. – Он…
Чез нагнулся и зажал ему рот ладонью, потому что увидел, как сзади тихонько подошла другая Натали.
Эмма перевела взгляд с одной Натали на другую.
– Ты… ты… – запинаясь, произнесла она.
– …настоящая Натали Мэйхью, – надменно произнесла другая Натали. – Во всяком случае, здесь. Да, я знаю про ваш параллельный мир. И знаю, что здесь должен быть рычаг, который позволяет перемещаться туда-сюда. Куда он делся? Что с ним случилось?
Грейстоуны молчали. Натали, казалось, была слишком потрясена, чтобы ответить.
– А, вы все решили играть в молчанку, – язвительно буркнула другая Натали. – Супер.
Если бы это говорила настоящая Натали, Чез бы знал, что она скрывает боль – она часто обращалась в таком тоне к отцу. Иногда она разговаривала так и с мамой – до того, как та пропала.
«Но это не наша Натали. Не думай, что ты понимаешь другую Натали только потому, что понимаешь нашу», – сказал себе Чез.
– Откуда ты знаешь про рычаг? – спросил Финн.
Другая Натали насмешливо подняла бровь.
– Если вы не будете говорить, я тоже не буду, – ответила она.
Чез по-прежнему слышал в её голосе боль. «Она… одинока? У неё нет друзей в отличие от нашей Натали?»
Тут он заметил, как другая Натали бросила взгляд на настоящую Натали, и та покраснела.
«Она рассказала другой Натали про рычаг? Она ей доверяет?»
Эмма вновь шмыгнула носом, словно расставляя акценты в этом странном разговоре, где больше оставалось несказанным, чем сказанным.
– Не важно, – проговорила она. – Даже если бы рычаг у нас был, сейчас мы бы не могли вернуться. Не забрав наши рюкзаки и, э-э-э, другие вещи, которые остались в кабинете судьи.
«Она имеет в виду наши ноутбуки, где хранится мамино письмо», – подумал Чез, и у него сжалось сердце.
– Всё пропало, – произнесла Натали. – Когда я вернулась туда с родителями этой Натали и её жуткой бабушкой, наших вещей там не было.
– О нет, – выдохнула Эмма.
Финн утешительно погладил её по плечу. Чез хотел сделать то же самое, но его рука повисла в воздухе. Он не мог утешить сестру. Только не сейчас. «Мы все наделали ошибок, – хотел сказать он. – Мы наделали много ошибок».
Но другая Натали улыбалась. Странно, но черты, которые делали одну Натали такой красивой, придавали её двойнику самодовольный и неприятный вид. Даже зловещий.
– А я знаю, где ваши вещи, – сказала другая Натали. В её голосе звучало торжество. – Я их убрала, потому что им не стоило валяться в мамином кабинете. Пошли, я вам покажу.
– С какой стати мы должны тебе верить? – спросила Эмма, и, невзирая ни на что, Чез ощутил лёгкий прилив гордости: Эмме хватило смелости задать этот вопрос.
Улыбка другой Натали стала ещё шире:
– А у вас есть выбор?
Глава 47Натали
– Другая Натали на нашей стороне, – шепнула Натали Чезу, пока они шли по подвалу. Впрочем, Натали больше не могла считать подвалом это помещение, которое раздалось вглубь и вширь. Прямо сейчас оно как будто застыло в процессе превращения – пол частично исчез, оранжево-синяя мебель убралась в стены. Натали не представляла, во что должен был превратиться подвал, но не сомневалась, что скоро кто-нибудь придёт, чтобы закончить начатое. Она попыталась объяснить Чезу про другую Натали: – Помнишь жуткий плакат у неё в комнате? Тот, который я хотела содрать. Так вот, она порвала его на кусочки. Она…
– Если ты ей доверяешь, то и я тоже, – произнёс Чез с такой преданностью в голосе, что Натали чуть не ахнула. Или он просто притворялся, потому что другая Натали могла его услышать? Натали не знала, что и думать.