– Просьба сохранять спокойствие. Стрелок задержан. Лежите на полу лицом вниз, пока мы ищем сообщников нападавшего.
Натали повернула голову и посмотрела наверх. Мэр Мэйхью стоял у микрофона, целый и невредимый, на вид абсолютно не растерявшийся. Между ним и вопящей толпой выстроилась шеренга солдат. Они развернулись в сторону зала и стояли так плотно сомкнувшись, что за их спинами ничего не было видно.
– Мама? Бабушка? – шепнула она, толкая обеих, чтобы приподняться.
Прядь волос упала ей на лицо, и Натали отвела её. Волосы оказались липкие. Натали поднесла руку к глазам.
Пальцы были в крови.
Глава 62Финн (сразу после выстрелов)
Финн подхватил крошечный микрофон, который выронил Чез, и припустил за братом. Эмма бежала рядом, и рюкзак хлопал её по спине. Но Финн только-только успел втиснуться в кладовку в кабинете судьи, а Чез уже исчез из виду, скрывшись за поворотом коридора.
– Чез очень боится за Натали, – шёпотом сказал Финн.
– Мы все боимся, – ответила Эмма. Она включила микрофон, который он сжимал в руке, и крикнула: – Натали! Обе Натали! Мы идём на помощь!
Финн сунул микрофон в карман рубашки, чтобы не потерять. Чтобы бежать быстрее, он работал локтями – ему было трудно даже не отставать от Эммы, не говоря уж о том, чтобы догнать Чеза. А его собственные мысли неслись ещё быстрее. Финну очень хотелось спросить у Эммы: «Кто стрелял? И зачем?»
Но, наверное, она не знала.
Возможно, и Финн не хотел слышать ответ.
«Спроси о чём-нибудь, что она точно знает. Тогда не придётся думать об этом», – велел он себе. Другие вопросы, которых он избегал, теперь пришли ему на ум все сразу:
– А что такое «киви-рация»?
– Что? – тяжело дыша переспросила Эмма на бегу. – Киви – такой фрукт или птичка. А рация… ну, ты же знаешь. Прибор связи.
– Наверное, я неправильно говорю, – сказал Финн. – Киви… дация.
– Может, ликвидация? – уточнила Эмма. Она притормозила, почти остановилась. – Ликвидировать – значит от чего-то избавиться. Финн, где ты видел это слово?
Финну вдруг расхотелось об этом говорить. Особенно теперь, когда они оба бежали туда, где слышались выстрелы.
– Не важно, – сказал Финн. Он натужно улыбнулся и попытался обратить всё в шутку. – Для меня это слишком длинное слово. Наверное, я неправильно его прочёл. Я уже говорил маме – когда она в последний раз помогала мне делать задание по чтению, – что слов длиннее трёх слогов вообще не должно быть. Я сказал: ну, наверное, Эмме и Чезу нравятся слова в пять слогов, а мне нет!
– Пять слогов, – повторила Эмма странным голосом. – Финн, это же ключ! Ты с самого начала знал разгадку маминого второго шифра! Нужно было сразу попросить тебя о помощи! – И, к удивлению Финна, она остановилась окончательно, сбросила рюкзак на пол и достала ноутбук. – Необъятные. Натуральную. Аннулировать…
– Эмма, что ты делаешь? – спросил Финн, дёргая её за руку. – Нам надо спасать Натали! И госпожу Моралес, и маму, и Джо.
– И сейчас мы узнаем, к кому обратиться за помощью, – пробормотала Эмма.
Финн изогнулся, чтобы видеть экран. Одни слова Эмма убирала из списка, другие подчёркивала, затем выделяла цветом первую букву. Во всех оставшихся словах было пять слогов.
Через пару минут Эмма захлопнула ноутбук, сунула его в рюкзак, схватила Финна за руку и снова бросилась бежать.
– Ты всё выяснила? – спросил Финн.
Эмма, казалось, бежала быстрее прежнего.
– Это… простой… шифр. Главное – знать… ключ, – задыхаясь, ответила она. – Там написано: «Сюзанна поможет вам в доме ММ. Просто скажите ей правду». Финн, на нашей стороне не мэр Мэйхью, а судья!
Глава 63Эмма
Эмме хотелось крикнуть в пустой коридор впереди:
– Чез, не доверяй мэру! Подожди минутку – мы скажем тебе, кто нам друг! – Но она не знала, кто может её услышать. Кто ещё прячется в этих переходах. Поэтому Эмма наклонилась к карману на рубашке Финна и позвала: – Натали! Другая Натали! Судья на нашей стороне! Передайте это Чезу! Он поймёт!
Но наушники, соединяющиеся с микрофонами обеих Натали, были только у Чеза. Поэтому Эмма понятия не имела, дошли ли до них её слова. Им с Финном оставалось лишь бежать со всех ног.
Они достигли тайной лестницы, ведущей на нижний этаж, спустились, миновали открытую дверь…
«Чез совсем недалеко впереди. Это ведь он оставил дверь открытой, правда? – с надеждой подумала Эмма. – Он, а не те, кого мы совсем не желаем видеть?»
Сквозь стены был слышен шум толпы; крики стихали, сменяясь тревожным гудением. Люди успокаивали друг друга:
– Мэр Мэйхью говорит, что беспокоиться не о чем… нападавшего уже схватили… У мэра всё под контролем…
«У мэра? – подумала Эмма. – А где же судья?»
Они с Финном пробежали по бесконечному коридору, повернули за угол, и Эмма вдруг сообразила, где они находятся.
– Финн! Этот ход ведёт в кладовку в подвале! – прошептала она.
– А вот и Чез! – шёпотом отозвался Финн.
Чез уже выбрался из тайной каморки за панелью, и дверь кладовки была открыта.
Перед ним стоял мэр Мэйхью.
У Эммы не оставалось выбора.
– Чез, он обманщик! – крикнула она. Поверит ли Чез? И успеет ли отреагировать?
Чез повернулся к ней. Мэр быстро схватил его за лямки рюкзака, похоже, собираясь вытащить Чеза из кладовки.
– Стойте! – закричала Эмма. Она наступила на что-то твёрдое и чуть не упала. Это оказался фонарик, который она уронила, когда пряталась в каморке.
Эмма схватила фонарик и ринулась в бой.
Глава 64Чез
Эмма колотила мэра фонариком по руке, а Финн действовал кулаками. Чез опомнился и толкнул мэра в грудь.
Но тот лишь рассмеялся.
– Вы всего лишь дети! – сказал он, уклоняясь от ударов. – Вы правда думаете, что справитесь со мной? Со мной?! – Он повернулся к Асу, который продолжал держать на руках бесчувственную госпожу Моралес. – Помоги мне! Свяжи этих детей и избавься от них. Потом вернёмся к плану.
На лице охранника отразилось изумление. Он посмотрел на неподвижное тело госпожи Моралес, на уборщика, который по-прежнему лежал без чувств на полу, потом вновь на мэра.
– Но… – начал он.
Мэр выпятил грудь и расправил плечи. Казалось, он полностью успокоился и обрёл прежнюю властность.
– Ты забыл, кому ты подчиняешься? – спросил мэр, кладя руку на плечо охраннику.
«Теперь Ас нам не поверит», – подумал Чез, и сердце у него сжалось.
Ас был из другого мира, но он по-прежнему считал, что перед ним отец Натали – тот человек, который его нанял. В присутствии мэра Грейстоуны не сумели бы переубедить охранника. Они действительно были всего лишь детьми, и кулаки восьмилетнего мальчика ничего не могли сделать богатому взрослому человеку, способному нанять кого угодно. Даже странных уборщиков со шприцами в кармане.
«Шприц», – вспомнил Чез. Он шагнул вперёд и схватил шприц, который откинул в сторону охранник. Эта штука может сыграть роль оружия.
Но мэр тут же выхватил его у Чеза.
– Сдавайтесь! – взревел он. – Тот, кто бросит мне вызов – умрёт! – Он торжествующе взмахнул шприцем, словно давая понять, что сила на его стороне. И вдруг закашлялся.
– У него аллергия… на шприцы? – прошептал Финн.
– Нет, на чеснок и лук, которыми пахнут пальцы Чеза, – ответила Эмма. – Чез! А ты можешь…
Неужели она не понимает, что не стоит прямо сейчас делиться идеями! Чезу некогда было раздумывать и мучиться по поводу того, что сработает, а что нет. Времени хватило только на то, чтобы достать листок с криво нарисованным сердечком.
Мэр выхватил его из рук Чеза.
И Чез ему это позволил. «Теперь подожди, – сказал он себе. – Подожди». Чез умел ждать.
Мэр поднёс листок к лицу… Чез потянулся за ним, и в воздухе вновь повеяло чесноком. И листок от его рук тоже весь пропах. Он даже не подозревал, что так потеет.
Чез не умел порождать блистательные идеи. Но у него появилась надежда. «А вдруг то, что я считал своей слабостью, нам поможет? Мэр закашляется, и тогда…» Чез сам не знал, что будет «тогда», но это было и не важно.
– Мы никогда не сдадимся! – крикнул он.
– Кхе-кхе, и я! – ответил мэр. И сложился пополам, задыхаясь от кашля.
Чез взял за руку Эмму, а та – Финна. Он поднял рычаг, по-прежнему валяющийся на полу, и все трое бросились к бархатному занавесу.
Глава 65Натали (за несколько минут до того, сразу после выстрелов)
– Мои родные ранены! – завопил мэр Мэйхью, глядя на Натали, которая лежала, придавленная судьёй и бабушкой. – Все мои родные ранены! Солдаты! Перенесите их в безопасное место!
Натали почувствовала, как её хватают за плечи и за лодыжки. Но ведь на занятиях по первой помощи в шестом классе им говорили, что не нужно переносить раненых, пока не выяснишь, куда именно они ранены! Девочка по-прежнему не понимала, откуда у неё на лице кровь и чья она – другой бабушки или судьи?
– Мама? Бабушка? – простонала она, когда её положили на пол возле бархатного занавеса. Ответа она не услышала. В ушах у Натали звенело от криков, которые ещё оглашали зал; сотни людей вопили от страха и смятения.
– Ш-ш… – Над ней появилось женское лицо, окружённое светом люстры словно ореолом. – Я врач. Нас вызвали сразу после нападения. Ты сильно ранена. Лежи спокойно.
– Вы очень быстро прибежали, – сказала Натали. Она вновь ощупала лицо. Нигде не болело.
– У тебя шок, – произнесла женщина, решительно укладывая Натали обратно. – Но потом ты обязательно почувствуешь боль, если сейчас мы её не снимем.
Кто-то протянул ей шприц, и женщина поднесла его к свету, чтобы выпустить воздух. Натали притворилась, что лежит спокойно, тихо и доверяет ей, но мысли у неё бешено крутились.
«Она уже была рядом, наготове, и ждала. Она даже не осмотрела меня, чтобы найти рану. Вряд ли это настоящий врач».
Женщина поднесла иглу к Натали. Но девочка мгновенно откатилась в сторону, выбила у неё шприц, вскочила и крикнула: