средственное обращение к массам мало что дает: простой тао лично не знаком с кандидатом, не представляет, чего от него ждать, и оттого не склонен придавать значение широковещательным декларациям. Вот если близкий человек попросит голосовать за конкретного кандидата — другое дело. В таком случае тао уверен, что за согласием последует немедленная, пусть маленькая, но осязаемая благодарность. Не столь важно, что сделает выборное лицо для страны в целом, гораздо важнее, что он сделает для своего округа, для этого барио и для этого избирателя. Коль скоро он изыщет способ проложить дорогу, построить школу, вырыть артезианский колодец и не откажет в нескольких песо крестьянину, ему будет обеспечена поддержка, причем гораздо более надежная, чем если бы он внес законопроект об улучшении условий аренды или повышении минимума заработной платы.
Насаждение принципа выборности породило на Филиппинах явления, в других развивающихся странах неизвестные. Доминирующей фигурой всей жизни стал не чиновник, назначаемый центральным правительством, а выборное должностное лицо, или, как его называют здесь, пулитико (от испанского политике) — странный гибрид родового вождя или феодала и современного политикана из буржуазно-демократического государства. Всякий, кто домогается выборного поста или участвует в выборной борьбе, и есть пулитико. А домогаться этих должностей могут исключительно «сильные люди», в руках которых сосредоточено богатство.
Если раньше, до американцев, филиппинская олигархия осуществляла власть только на местах и притом непосредственно, используя традиционные формы утверждения своего могущества, то теперь она обладает властью в национальном масштабе, проводя с помощью механизма выборов своих ставленников в административные органы. Этот механизм, называемый демократическим, гарантирует ей безраздельное господство (лишь при таком условии она принимает его). Форма правления в стране остается олигархической, несмотря на демократический фасад.
Правят те же «сильные люди», контролирующие буквально все стороны жизни. Для обществ, в которых прочны традиционные отношения, характерно нечеткое разделение функций (в развитом индустриальном обществе такое разделение — непременное условие существования). Филиппины в этом смысле не составляют исключения. Исторически они не подготовлены к тому, чтобы за каждым должностным лицом был закреплен определенный круг обязанностей, за пределами которого его власть кончается.
Дато, вождь в доиспанской общине, решал и экономические и религиозные вопросы, улаживал распри и ссоры своих подданных; испанский монах был главным арбитром во всех областях жизни, помещик — высшей инстанцией по всем спорным проблемам. Так и пулитико, появившийся в период американского владычества, вмешивается во все дела, и за ним всегда признается последнее слово, хотя это мало согласуется с формальной структурой организации власти.
Рядовой избиратель со своими бедами, обидами, заботами идет к капитану, мэру, губернатору, конгрессмену, сенатору и даже президенту, полагая, что его выслушают и ему посодействуют. Просьбы могут быть разными: устроить на работу, оказать медицинскую помощь заболевшему члену семьи, найти управу на соседей, с которыми у него нелады, призвать к порядку мужа, который завел кериду и т. д. Тао обычно мало понимает в законодательстве, зато он твердо знает, что пулитико не должен подвести: «Раз я за тебя голосовал, ты обязан мне помочь, а иначе где же у тебя хийа, совесть?».
И никто из должностных лиц не рискнет отмахнуться от просителя, сославшись на то, что это не его дело. Есть обязанности, которые они должны выполнять и отказаться от которых не могут. В требовании помощи, нередко исчисляемой несколькими песо, «маленький человек» достаточно тверд, решителен и даже агрессивен, и «сильные люди» вынуждены откликаться на это, расходуя свои или государственные средства, ибо «богатый, не дающий бедному, сам беден».
При таком положении критерии оценки деятельности выборного лица становятся чрезвычайно расплывчатыми. Чтобы не потерять избирателей, пулитико вынуждены заниматься и частными вопросами, показывать, что они умеют ладить с людьми. С другой стороны, чтобы иметь возможность удовлетворять просьбы избирателей (а удовлетворение их почти неизбежно связано если не с нарушением, то с обходом закона), он должен заручиться поддержкой тех, кто распоряжается государственными средствами и раздает должности. Отсюда постоянная необходимость лавировать, циничный расчет, боязнь прогадать самому. За каждым шагом пулитико можно усмотреть желание получить личную выгоду. В этом, впрочем, не видят ничего особенного, лишь бы не нарушались определенные правила игры, а вот заверения в бескорыстии всегда встречаются с недоверием.
Нечеткое распределение ролей, неизбежное привнесение трудно поддающегося учету личного фактора мешает нормальному функционированию различных ступеней государственного аппарата, создает множество препятствий. Поведение любого лица, находящегося у власти, становится трудно предсказуемым, никогда нельзя угадать, будет ли оно действовать в интересах дела, в собственных интересах или в интересах своих бата. Сколько-нибудь добросовестное, непредвзятое отношение к своим обязанностям, по понятиям многих филиппинцев, не относится к числу положительных качеств и часто квалифицируется как бездушие. Исполнительный чиновник, глухой к просьбам «порадеть» за кого-нибудь, быстро получает репутацию бессердечного и вызывает всеобщее осуждение. Он просто обязан помогать близким людям, связанным с ним отношениями утанг на лооб. «Дружба дружбой, а служба службой» — такой принцип здесь, как правило, не признается. «Дружба» должна распространяться на все, иначе это не «дружба». Ссылки на то, что так не положено, что для пользы дела нужно иное решение, воспринимаются как пустые отговорки, прикрывающие моральную «деградацию» человека.
Стремление рассматривать любые связи как сугубо личные, причем во всех случаях соблюдать субординацию, ожидание немедленных и осязаемых благ за каждую оказанную услугу отчетливо прослеживается в политической жизни страны, хотя в данной области проявляются и новые элементы. Смешение западных идей и традиционных норм, естественно, порождает всякого рода недоразумения и конфликты Процесс капиталистического развития требует умения и навыков от руководящих деятелей, и «сильные люди» приобретают эти навыки в колледжах и университетах. Тао же основные принципы жизни усваивает, как и ранее, в семье и церкви и лишь в незначительной степени — в школе. Его положение четко обозначено, он занимает определенную ступень в иерархии отношений, знает, что ждут от него и что он сам может ожидать от других. Его чувствительность и большая уязвимость заставляют его избегать общения за пределами привычного круга лиц и нередко побуждают воздерживаться от действия, в исходе которого он не уверен.
Но в современных условиях контакты с людьми не ограничиваются узким кругом близких, и риск открытой конфронтации неизмеримо возрос. Поэтому тао делает все, чтобы переложить угрозу возможного столкновения на посредника. Эту традиционную роль и стал выполнять пулитико, задача которого, в частности, состоит в том, чтобы ограждать своего избирателя от соприкосновения с властью, вообще с внешним миром и улаживать возникающие между ними конфликты[25]. Избиратель как бы передает ему свое право влиять на существующий порядок в обмен на то, что тот «принимает удар на себя». Не правительственный чиновник, а именно выборное лицо олицетворяет для тао защиту. Только за ним он признает право распоряжаться собой: он голосовал за него и, следовательно, вступил с ним в отношения «внутреннего долга». Ему он доверяет больше, чем чиновнику, на заботу которого рассчитывать не приходится: тот ему ничем не обязан, а признается лишь правило «услуга за услугу».
Администратор присылается из центра, и филиппинец знает, что это произошло без его участия, и поэтому не ждет от него никакой помощи. Но и себя считает свободным от обязательств по отношению к органам власти, представители которых назначаются сверху. Без одобрения своего пулитико он не станет выполнять их приказы и распоряжения.
Успех деятельности правительственного органа зависит от того, насколько ему удается найти контакт с пулитико. Последний же по принципу взаимности за свое содействие требует права вмешиваться в работу государственных учреждений, прежде всего пристраивать своих подопечных. Любую должность — от вахтера до министра — можно получить лишь по протекции пулитико разных рангов. Поэтому связи с ними очень важны. Чувстве уверенности, которое в развитом капиталистическом обществе дает прежде всего обладание капиталом, на Филиппинах обеспечивает близость к сильным мира сего; и если капиталист стремится обезопасить себя, вкладывая капитал в разные предприятия, филиппинец с той же целью старается установить добрые отношения с возможно бóльшим числом власть имущих. Эксплуатируемые массы оказываются привязанными к правящей верхушке.
Такой порядок вещей способствует достижению узких, личных (в лучшем случае — групповых) целей и плохо вяжется с классовыми, а также национальными целями. Но он вполне устраивает господствующую элиту, поскольку разобщает трудящихся. Многие филиппинцы не очень верят в различного рода объединения, призванные защищать интересы своих членов, а отдают предпочтение испытанной иерархической структуре. «От помещика можно получить больше, чем от соседа-арендатора, от хозяина предприятия — больше, чем от товарища по работе; пулитико сразу и немедленно откликается на просьбу, тогда как через союз себе подобных мало чего добьешься».
Филиппинцы в массе своей не склонны сотрудничать в организациях, и последние существуют недолго — обычно до тех пор, пока во главе их стоит энергичный руководитель, способный привлечь сторонников. Как только он уходит или охладевает к работе, организация просто распадается, ибо ее членов объединяют не общие идеалы, а личная преданность руководителю.