победить на выборах, т. е. для действий в рамках буржуазной демократии). Эта победа наглядно продемонстрировала стремление филиппинцев к освобождению, и с тех пор вопрос «быть или не быть независимости» уже не стоял. Все признавали ее необходимость.
Роль партии националистов возрастала по мере того, как американские колонизаторы, убедившиеся в лояльности местной — буржуазно-помещичьей верхушки, предоставляли ей все больше постов в управлении. Для занятия этих постов уже недостаточно было опираться на поддержку избирателей какого-то одного района, нужна была поддержка в масштабе страны, а этого нельзя было добиться без помощи партии. Пулитико вели внутрипартийную борьбу, не раз приводившую к расколу и выделению фракций, которые образовывали свои партии, обычно существовавшие весьма недолго. Эта борьба опять-таки не была борьбой убеждений, она велась между отдельными личностями, а потому всегда сохранялась возможность союзов и компромиссов. Хотя временами другие партии добивались значительных успехов, они не пользовались влиянием. В стране не было приемлемой по буржуазным стандартам оппозиции, ее роль чаще всего выполняли враждующие фракции партии националистов.
Только после второй мировой войны здесь сложилась довольно устойчивая двухпартийная система. Напуганная размахом народного движения олигархия осознала, что эта система может сослужить ей добрую службу, отвлекая внимание трудящихся и создавая видимость свободной борьбы мнений. Кроме того, разногласия, обнаружившиеся в правящем классе в связи с ростом национальной буржуазии, требовали своего выражения. И все же поводом для организации новой партии опять-таки явились личные распри. В 1946 г. Мануэль Рохас, поссорившись с президентом Серхио Осменья (он же — глава националистов), сумел завоевать доверие американцев, покинул националистов и основал либеральную партию. При поддержке американцев, за которыми оставалось решающее слово, он добился победы на президентских выборах. С тех пор националисты и либералы попеременно находятся у власти.
На первый взгляд на Филиппинах установилась типичная буржуазная двухпартийная система. Но, приглядевшись попристальнее, скоро убеждаешься, что это не совсем так, а может быть, и совсем не так. Партии не различимы ни по составу, ни, как следствие, по платформам. Обе они пользуются поддержкой элиты, и нельзя сказать, что одна из них ориентируется преимущественно на буржуазию, а вторая — на помещиков) и помещики и буржуазия делают ставку и на ту и на другую, не отдавая длительного предпочтения какой-нибудь из них).
Точно так же нельзя сказать, что какая-то партия имеет опору в определенном районе страны. В послевоенные годы считалось, что у либералов сильны позиции на севере Лусона. Однако стоило уроженцу этих мест Фердинанду Маркосу перейти к националистам, как «оплот либералов на севере» подавляющим большинством голосов выразил ему поддержку на выборах.
И по существу и по форме обе указанные партии представляют собой неустойчивый конгломерат различных групп пулитико. Поскольку они идентичны и программы их одинаковы, решающую роль в них играют личности, которые стараются привлечь представителей всех классов. В предвыборных листовках расписываются исключительно личные достоинства кандидатов (чуткий, отзывчивый, добрый, хороший семьянин) и нет почти ни слова об их политическом кредо.
Так как у пулитико есть привязанные к нему сторонники, он может — даже в обход местной элиты — добиться выделения больших средств для своего округа в обмен на голоса этих сторонников в пользу вышестоящего деятеля, помогающего ему получить нужные средства. Здесь появляются условия для маневра: можно опираться на местных «сильных людей», а можно «запродать» своих избирателей какому-нибудь конгрессмену или сенатору. Важно не прогадать, сделать ставку на «верного» кандидата, а что до его партийной принадлежности, то это дело десятое.
По примеру США на Филиппинах практикуется перераспределение государственных должностей в пользу партии, победившей на выборах, что, надо сказать, полностью соответствует филиппинским представлениям о необходимости отблагодарить за поддержку в предвыборной борьбе. Пулитико, чтобы остаться у власти, обычно становятся членами победившей партии, благо для этого не надо менять убеждений. Так не все ли равно, за какой партией идти? Главное — за каким человеком.
Большой бизнес, который в значительной мере финансирует выборные кампании, отлично учитывает это и тоже ориентируется почти исключительно на личности, на шансы того или иного кандидата, а не на его политическую платформу, что тоже стирает различия между партиями. В сущности, они руководят борьбой между отдельными представителями элиты и не способны включать в свои программы более или менее отчетливо сформулированные требования избирателей (последние часто их вообще не выдвигают). Как признают сами филиппинцы, в стране нет двух партий, а есть два механизма перераспределения власти между борющимися за влияние группировками внутри элиты, и каждый волен выбирать себе механизм или менять его по своему усмотрению. Сходство платформ, состава и организационной структуры двух партий позволяет правящей верхушке в целом намечать наиболее удобных исполнителей своей воли, не принимая во внимание их партийную принадлежность.
Сделки между представителями обеих партий всегда возможны, и ни одна из них не стремится найти опору в массах, хотя именно для них, по уверению пулитико, и существуют партии. Вся деятельность их основывается на традиции личного улаживания разногласий. Для нее характерна огромная, даже подавляющая роль руководителя, вокруг которого группируются сторонники. Поражение пулитико высшего ранга означает, что у него исчезает возможность оказывать услуги своим лидерам. Те в таком случае предлагают свои услуги победителю. Если, скажем, президентом стал националист, то конгрессменам-либералам трудно рассчитывать на «солонину» — на получение средств для своей провинции: иссякает источник, из которого платят избирателям. Чтобы сохранить влияние, лидеры, т. е. пулитико низшего ранга, переходят в партию победителя, и это никого не шокирует — напротив, рассматривается как проявление заботы об избирателях.
Мэр одного из городов, ставший, подобно многим его коллегам, либералом после того, как президентом был избран либерал, высказался достаточно откровенно: «Давайте смотреть фактам в лицо. Если вы не в партии большинства, то вы ничего не получите от Малаканьянга (президентский дворец. — И. П.), ни о какой «солонине» не может быть и речи. Вы окажетесь не в состоянии сделать что-нибудь для своего города, и, значит, вас не выберут на следующий срок».
Другой пулитико, рангом повыше (губернатор), в такой же ситуации заявил: «Моя провинция экономически слаба. Ее годовой доход всего 320 тыс. песо, и она не стоит на собственных ногах (имеются в виду отчисления в местный бюджет. — И. П.). Я не могу позволить себе роскошь перечить Малаканьянгу».
Популярный деятель — националист, решивший, что у второй партии на текущий момент более сильные позиции на местах, не задумываясь, перейдет к либералам, и те охотно примут его, учитывая его популярность. Поэтому никто не удивляется тому, что фактически почти все руководители (не исключая и президента) пришедшей в 1965 г. к власти партии националистов были когда-то либералами. Есть люди, которые меняли партийную принадлежность несколько раз. Партия же лишена возможности наказать своего нелояльного члена из опасения, что он уйдет к противнику и тем усилит его. «Перелеты» шокируют даже американцев, подлинных творцов двухпартийной филиппинской системы: здесь не удается уловить и таких различий, какие существуют между республиканцами и демократами в США. Но, с точки зрения жителей архипелага, основные моральные нормы этим не нарушаются, и, несмотря на негодующие голоса людей, получивших европейское образование, подобная… практика сохраняется.
Естественно, что и рядовые избиратели не придают никакого значения различиям между партиями. Для большинства из них это просто условность — они знают только конкретного пулитико, от которого ожидают услуг. Вот данные социологического обследования. Из 493 опрошенных избирателей 61 % сказали, что им неизвестно, в чем разница между партиями; 2,2 % — что в одной из партий «люди получше»; 3 % — что у одной из партий больше денег; 6 % — что одна партия, находясь у власти, надежнее обеспечивает правопорядок, и только 6 % нашли принципиальные различия в платформах.
Сами пулитико, использующие партийный аппарат в своих целях, вовсе не заинтересованы в том, чтобы избиратели объединялись вокруг партий, а не вокруг них. Они всеми дозволенными и недозволенными средствами стремятся создать группы лично им преданных людей, что гарантирует более выгодное положение при общении с партийным руководством и правительством. Отсутствие единства в правящей партии позволяет пулитико — оппозиционеру рассчитывать на то, что и ему кое-что перепадет из государственных фондов: руководство всегда стремится к приобретению сторонников.
Никто не имеет отчетливого представления о членстве в партии. Собственно, формальной процедуры вступления в нее не существует, каждый при желании может просто объявить себя либо либералом, либо националистом, и это не подвергается сомнению. (Бывали случаи, когда один и тот же пулитико одновременно числился в обеих партиях.)
И еще одно обстоятельство. Для деятеля низшего и среднего ранга (староста, мэр и член муниципального правления, губернатор провинции и член провинциального правления, конгрессмен) опора на партии не так уж важна: они могут с помощью лидеров создать свою избирательную машину. Если их влияние в данной местности достаточно велико, они либо сами контролируют партийный аппарат, либо даже обходятся без него, поэтому национальное партийное руководство вынуждено с ними считаться.
Сенаторы же, вице-президент и президент, в гораздо большей степени зависят от партийного аппарата, ибо им труднее непосредственно контролировать голоса. Им необходима поддержка пулитико низшего и среднего ранга, и они ее получают легче всего через партию (хотя опять-таки иногда не исключается просто личная договоренность в обход партийных каналов). Конгрессмен-либерал, являющийся полным хозяином провинции, может заявить, что его провинция будет голосовать за кандидата на пост президента от националистов. Это не считается нарушением партийной дисципл