здешним нормам. Они были невысокого мнения о способности филиппинцев вершить правосудие и на первых порах хотели отстранить их от этой деятельности. Данный проект не был осуществлен, потому что не нашлось достаточного числа американских судей, знавших испанский язык, а кроме того, и это главное, колонизаторы старались заручиться поддержкой элиты, для чего надо было предоставить ей должности и в судебных органах.
После получения независимости олигархия стала проводить свою волю через эти органы еще более откровенно, не заботясь даже о видимости законности. Суд на Филиппинах действует в интересах правящей верхушки настолько явно, предвзятость и пристрастность судей достигает такой степени, что и по буржуазным меркам это выглядит неприлично. Вероятно, не так уж далек от истины филиппинский журналист, заявивший, что «в стране нет закона, а есть лишь выборочное применение правительственных постановлений, на влиятельных же и продажных лиц эти постановления не распространяются».
Судебная система Филиппин строится по типу американской. Все судьи назначаются президентом, и здесь, как следует ожидать, действует тот же механизм, что и при замещении должностей в государственном аппарате. Выпускников юридических колледжей явно больше, чем надобно, и получить место без протекции нет никакой возможности. Заняв его, человек обязан не забывать об интересах того, кто оказал ему покровительство. О беспристрастности, столь необходимой судье, в таких условиях говорить не приходится. На людей со связями закон фактически не распространяется. Они могут не платить налогов, брать в государственном банке кредит и не возвращать его, использовать свое влияние для судебного преследования противников и даже для физической расправы с ними. Их привлекают к суду крайне редко, а если и привлекают, редко осуждают, а если и осуждают, то приговор редко приводится в исполнение. Практически таким людям ничто не грозит. Судья неизбежно вынужден принимать во внимание статус сторон, в противном случае его подвергнут и моральному осуждению.
Как это ни парадоксально, но именно судебная власть, особенно ее высшие инстанции, пользуются наибольшим авторитетом и уважением в стране. Филиппинцы почти благоговейно относятся к людям, обладающим правом вершить судьбу человека. В таком отношении есть что-то религиозное, судья как бы олицетворяет те магические силы, которые, по убеждению верующих, управляют жизнью; его, возможно бессознательно, ассоциируют с тем же шаманом, способным манипулировать сверхъестественными силами. Отсюда необычная популярность юридических профессий — судьи, адвоката, прокурора. Это заключение нетрудно вывести после бесед со студентами. На вопрос, почему бы им не избрать политическую карьеру, т. е. стать пулитико, обычно отвечают: «Уж очень это грязное дело, да и своею смертью не умрешь, рано или поздно убьют». Карьера чиновника не привлекает их по тем же соображениям. К профессии инженера, агронома относятся с некоторым пренебрежением: считают, что их труд близок к физическому, а последним заниматься зазорно. Вот судебная деятельность — совсем иное дело, она мыслится как весьма почетная, приносящая большое моральное удовлетворение и доход тоже — суд на Филиппинах открыто защищает интересы частной собственности, владельцы которой не скупятся на гонорары.
Итак, судебная власть, равно как исполнительная и законодательная, формально основывается на буржуазно-демократических принципах. Декларируется ее независимость, равенство всех перед законом, произносится много слов о ее глубоко демократической сущности, хотя практика свидетельствует о другом.
Средства массовой коммуникации. Роль печати, радио, телевидения, кино в развивающейся стране, особенно в такой географически и этнически раздробленной, как Филиппины, исключительно велика. Постоянная связь между различными районами и различными слоями общества уже не может обеспечиваться изустной передачей информации. Однако уровень развития современных средств массовой коммуникации здесь еще не достаточно высок, хотя и значительно выше, чем во многих странах «третьего мира».
По данным ЮНЕСКО, в 60-х годах на архипелаге на тысячу жителей приходилось 19 газет. Это не так уж мало, если сравнивать с другими государствами Азии и Африки, но несопоставимо с аналогичными показателями в индустриальных государствах. Положение осложняется тем, что большинство газет издается на английском языке, непонятном основной массе населения. Да и распределяются они по стране неравномерно. В Маниле на тысячу жителей приходится 310 экземпляров, тогда как в остальных районах — только пять. Общее число подписчиков шести самых популярных ежедневных газет не превышает 450 тыс., восьми самых популярных журналов — 850 тыс., причем две трети газет и чуть более половины журналов расходятся в столице. Только 20 % семей выписывают периодику.
Естественно, что при таких условиях пресса поставляет лишь ничтожную часть информации. Преимущественно она идет по традиционным каналам, через непосредственные контакты, которым филиппинцы отдают предпочтение. С далекими и чужими газетчиками они незнакомы, а потому и не склонны верить тому, что те сообщают. По материалам обследований, 45,7 % жителей деревень узнают новости от своего капитана де барио, 14,4 % — от соседей и 6 % — от учителей. Здесь надо учитывать, что частично эти новости представляют собой изложение прочитанного в газете, т. е. имеют в качестве первоисточника все ту же печать, но в процессе передачи неизбежно допускаются тенденциозный подбор фактов и искажения. Как и во всяком обществе, где ощущается недостаток информации, преувеличенное значение приобретают слухи, нередко сеющие панику[35].
Филиппинские журналисты с гордостью называют свою прессу «самой свободной в мире» и никогда не преминут указать, что даже американским собратьям далеко до них. Действительно, газеты критикуют кого угодно и как угодно. Высокие официальные лица не застрахованы от нападок прессы, причем нападки эти нередко принимают весьма резкую форму: любого могут обругать подонком, подлецом, мошенником и т. п. Несведущего человека поражает тот факт, что печать подвергает критике существующий порядок и администрацию, в данный момент находящуюся у власти, что беспощадно бичуются продажность, коррупция и своекорыстие. Однако пожив в стране достаточно долго, он начинает замечать, что атаки прессы периодически повторяются: месяца примерно за два все департаменты и ведомства, все отрасли государственного управления поочередно попадают в поле зрения газетчиков. Круг как бы замыкается, и затем все начинается сызнова. Уже одно это свидетельствует о малой действенности филиппинской печати.
Никакие нападки не в состоянии поколебать господство олигархии. Газеты, с большим шумом сообщающие о вопиющих нарушениях закона, не представляют для нее особой опасности. Ей даже выгодно иметь по видимости свободную прессу: всегда можно указать недовольным, что никому не возбраняется выражать свои взгляды. Печать играет роль отдушины, предохранительного клапана. О подлинной свободе ее говорить не приходится: крупнейшие издания принадлежат монополиям, заправилы которых не прочь поиграть в либералов.
Газеты давно уже превратились в средство борьбы для пулитико, которые увлеченно поливают друг друга грязью на их страницах, предоставляемых желающим за плату. Именно это объясняет тон филиппинской печати — он так же развязен, как и общий тон политической борьбы. Политическое лицо изданий трудно определить. Учитывая слабость общественного мнения, владельцы могут позволить себе изображать беспристрастность; в результате в одной и той же газете помещается статья с явным маоистским душком, автор которой, не вдаваясь в анализ ситуации, грозит всем реакционерам немедленной революцией, и статья иезуита, призывающего вернуться к добрым испанским временам, когда существовало подобие теократии и церкви принадлежал решающий голос в стране.
Служение правящему классу в целом для газетчиков дело несложное: пулитико высокого ранга стремятся заручиться их поддержкой и дают немалые деньги. Для сохранения реноме журналистам разрешается время от времени обрушиваться на олигархию — при условии, что босс остается вне критики. Так приобретается популярность, а за популярность платят больше. Видные журналисты попадают в элиту (быть обозревателем крупной газеты — значит пользоваться огромным влиянием), из них рекрутируются чиновники различных ведомств, и прежде всего дипломатического.
Манера подачи газетного материала позаимствована из практики американской прессы, но ученики пошли дальше учителей. Погоня за сенсациями, крикливость и истеричность кажутся чрезмерными даже американским наставникам. Они отмечают полную безответственность и незрелость филиппинской печати. С точки зрения самих филиппинцев, придающих огромное значение такту и вежливости, тон ее вообще нетерпим. В Маниле, правда, еще могут одобрить хлесткость той или иной статьи, но в провинции это вызывает недоумение. «Разве допустимо так писать? — с искренним возмущением спрашивали провинсиано. — У этих людей нет стыда. Почему они утверждают, что наш конгрессмен мошенник и к тому же глуп? Разве так можно говорить? Что они, за дураков нас считают, ведь мы его выбрали? Пусть он заботится о себе, о нас-то он не забывает. У него есть утанг на лооб».
Создается впечатление, что местная печать обслуживает исключительно тех людей, культурные запросы которых удовлетворяются из американских источников, и чужда простому народу. Она как бы лишена корней: существует на Филиппинах, но функционирует по-американски, причем старается показать, что она еще более свободна, чем печать США.
Подборка материалов оставляет желать много лучшего. В полукилограммовом выпуске (крупнейшие из газет печатаются на 32 страницах) с трудом отыщешь дельную статью. Сообщения на культурные темы, например, сводятся к информации о том, кто получил премию и кто ее вручал. Наибольшей популярностью пользуется светская хроника (кто, где, с кем и в каком туалете был на коктейле), спорт, любовные похождения кинозвезд, объявления да комиксы. Новости и передовицы, как правило, не читают. На вопрос «почему?» неизменно отвечают так: «Это же отвратительно. Они только и пишут, что о продажности, фаворитизме, некомпетентности. Не очень-то приятно все время читать о позорной деятельности наших руководителей». В таком ответе есть свой резон, во всяком случае с филиппинской точки зрения: подобные свед