Кусарикама – серп с цепью, применялся как самураями, так и легендарными ниндзя.
И с копьями дело обстояло примерно так же! И в самом деле, ну зачем воину копье, когда к его услугам мощный и дальнобойный лук?! Но, с другой стороны, многообразие японского древкового оружия просто поражает. Однако в отличие от западноевропейских рыцарей, использовавших копья с самого начала своей истории, в Японии наибольшее распространение копья получили лишь только в середине XIV века, когда их все чаще стали применять против всадников-самураев. Но, опять же, не сами всадники, а пехотинцы-асигару! При этом копье японского пехотинца яри могло иметь длину от 1,5 до 6,5 м. Чаще всего это было копье с обоюдоострым лезвием хо, но существовали копья и с несколькими остриями, крючьями и даже лунообразными клинками, приделанными к наконечнику и отведенными от него в стороны. Пользясь копьем яри, самурай наносил колющий удар правой рукой и поворачивал его, чтобы проткнуть им доспехи противника, а левой рукой просто поддерживал древко. Поэтому древко яри покрывали лаком, гладкая поверхность позволяла легко вращать его в ладонях. Позднее, когда появились длинные яри, ставшие оружием против конницы, их стали использовать скорее уже как ударное оружие. Такими копьями обычно были вооружены отряды пеших воинов асигару, напоминавшие древнюю македонскую фалангу с длинными пиками, уставленными одна к одной.
Формы наконечников различались, как и их длина, из которых самые длинные достигали 1 м. В середине периода Сэнгоку древко яри удлинилось до 4 м, но конным самураям было удобнее управляться копьями с короткими древками, а самые длинные яри так и остались оружием пехотинцев асигару. Другим интересным видом древкового оружия типа боевых вил была сасумата, или футомата-яри. Она имела раздвоенный, наподобие рогатки, металлический наконечник, заточенный изнутри, и часто использовалась полицейскими при задержании противника, вооруженного мечом. Придумали в Японии и нечто, напоминающее садовый трезубый рыхлитель и называвшийся кумадэ («медвежья лапа»). На его изображениях можно часто увидеть цепь, обмотанную вокруг древка, которая, по-видимому, прикреплялась к запястью или к доспехам, чтобы оно не потерялось в бою. Использовалась эта оружейная диковинка при штурме замков, во время абордажа, а вот в полевом бою с ее помощью можно было зацепить вражеского воина за рога-кувагата на шлеме или за шнуры на доспехах и стащить с коня или со стены. Другой вариант «медвежьей лапы» и вовсе представлял собой палицу с растопыренными пальцами руки, причем целиком и полностью изготовленной из металла! Полицейские применяли содэ-гарами, оружие с расходящимися в стороны от древка крюками, которыми они зацеплялись за рукава правонарушителя, чтобы не дать ему воспользоваться своим оружием. На флоте использовался подобный же абордажный крюк ути-каги.
Древковым оружием, не имевшим аналогов в Европе, были гэккэн и ягара-могара. Гэккен имел острие в форме вороньего клюва и еще одно в форме полумесяца, развернутое наружу. Таким «приспособлением» можно было захватить воина за шею и сбросить с коня. Либо ударить тычком в шею, в чем тоже было мало хорошего, даже несмотря на доспехи. Ягара-могара представляла собой самые настоящие грабли Т-образной формы, верхняя часть которых, окованная металлом, была сплошь утыкана острыми шипами. Такого оружия в арсенале европейских рыцарей не было уж точно, а вот самураи не гнушались его применять. Правда, опять-таки не столько на войне, сколько в мирную эпоху Эдо, чтобы взять преступника живым.
Поскольку щитами самураи не пользовались, копье они держали двумя руками и также обеими руками наносили им удар. Ксилография Цукиока Ёситоси.
Содэ-гарами («запутанный рукав») также применялся для поимки преступников. Сам способ работы с ним прост до гениальности. Достаточно приблизиться к противнику и с силой ткнуть в него наконечником содэ-гарами (при этом будут ли причинены ему увечья или нет, значения не имеет!), чтобы его крючья с загнутыми, словно рыболовные крючки, концами впились ему в тело. Именно таким образом и пленяли убийц, грабителей и буйных гуляк во времена Эдо. Ну а в бою содэ-гарами старались зацепить противника за шнуровку на доспехах и стянуть с коня на землю. Так что наличие на японских доспехах большого количества шнуров представляло «палку о двух концах». В определенных случаях для их обладателя оно было просто смертельно опасно!
Отдельного упоминания заслуживает и такое японское оружие, как боевые серпы, представлявшие собой клинок в форме вороньего клюва, который закреплялся на древке под прямым углом. Такой серп (кома) на длинной рукояти превращался в умелых руках в очень опасное древковое оружие. Наигама (или року-сякугама – «серп длиной в шесть сяку») имела древко длиной до 1,8 м, а о-гама («большой серп») – до 1,2 м. Эти виды оружия часто встречаются на рисунках XII–XIII веков, и соответственно о них говорится и в хрониках. Использовали это оружие обычно для подрезания ног лошадям, а во флоте – в качестве багров и для обрубания морских водорослей, затруднявших движение лодок на мелководье. Однако таким оружием можно было не только резать водоросли, но и наносить удары, подобные ударам европейским клевцом. Сюда же можно отнести и тоэй-ноборигама – древковое оружие длиной 1,7 м, с Г-образным навершием в виде узкого топора с заточенной нижней кромкой, как у серпа. Во всяком случае, те же самые крестьяне, например, могли очень легко вооружиться такими вот серпами, привязав их к длинным бамбуковым древкам.
Содэ-гарама. XVIII в.
Впрочем, серп с присоединенной к рукояти цепью – нагэ-гама или кусари-гама – также входил в арсенал самураев и применялся ими при обороне замков и крепостей: его бросали в осаждавших, а затем тут же выдергивали назад при помощи цепи. В умелых руках это оружие было также очень опасным.
На короткие древки японских копий и прочего древкового оружия обычно шла древесина дуба, на длинные – легкий бамбук. Окрашивались они в черный или красный цвет, в зависимости от цвета доспехов. У каждого наконечника, что, кстати, для европейцев было совсем не характерно, были лакированные ножны (разве что только совсем уж невероятная ягара-могара их не имела по объективным причинам!), нередко инкрустированные перламутром, и вдобавок матерчатый чехол, предохраняющий их от дождя. Инкрустировалось перламутром также и древко в районе наконечника. В том числе даже у содэ-гарами. И, кстати, тут следует заметить, что копья японских асигару были самыми длинными в мире (до 6,5 м!), то есть длиннее, чем в Европе, и значительно!
Вот так при помощи содэ-гарама полицейские эпохи Эдо и ловили опасных преступников. Старинный японский рисунок.
Метательные дротики в Японии также были известны, и, опять же, многие из них считались именно женским оружием! Например, дротик ути-нэ длиной около 45 см с оперением, как у стрелы. Его держали на специальных держателях над дверью. В случае нападения достаточно было протянуть руку, чтобы схватить его и метнуть!
А вот такое оружие, как нагината, во-первых, тоже считалось мечом (хотя в Европе ее бы однозначно назвали алебардой!), а во-вторых, еще и женским оружием! Каждая дочь самурая, выходя замуж, получала в приданое целый набор таких «алебард», а курс фехтования на них девушки проходили задолго до брака. Впрочем, применяли нагинату женщины и вступив в брак, хотя и не все, конечно. История донесла до нас имя Томоэ Годзэн – одной из немногочисленных женщин-самураев, которая сражалась с мужчинами наравне. Так, в битве при Авадзи в 1184 году, где она сражалась вместе со своим мужем Минамото Ёсинака, он, видя, что сражение проиграно, приказал ей спасаться и уйти. Однако она рискнула его ослушаться и ринулась на врага. Вступив в бой с одним из знатных самураев, она ранила его нагинатой, стащила с коня, а затем и вовсе прижала к своему седлу и отрезала голову. Только после этого она послушалась приказа своего супруга и покинула поле боя, на котором сам Ёсинака погиб!
А вот что сообщает о Томоэ Годзэн «Хэйкэ Моногатари»:
«…Томоэ была чрезвычайно красива, с белой кожей, длинными волосами, очаровательными чертами лица. Она была также искусной лучницей, а в бою на мечах одна стоила сотни воинов. Она готова была биться с демоном или с богом, на коне или пешей. Она обладала великолепным умением укрощать необъезженных лошадей; невредимая спускалась с крутых горных откосов. Какой бы не была битва, Ёсинака всегда посылал ее вперед как своего первого капитана, экипированную отличной броней, огромным мечом и мощным луком. И она всегда совершала больше доблестных деяний, чем кто-либо другой из его войска…»
Конечно, существовали и просто огромные нагинаты для мужчин, и ее более тяжелая разновидность – бисэнто со значительно более массивным клинком, которым можно было вполне отрубить голову не только человеку, но и лошади. И тот и другой вид оружия показал себя превосходным оружием ближнего боя. Благодаря широкому размаху их использовали для подрезания ног лошадям, а потом добивали всадника после его падения на землю. Однако вплоть до конца периода Хэйан (794–1185) этим оружием пользовались лишь пехотинцы и воины-монахи (сохэи). Благородные же воины (буси) оценили клинок нагината только во время войны Гэмпэй (1180–1185), ставшей своеобразной переходной эпохой между периодами Хэйан и Камакура (1185–1333). В это время она применяется особенно широко, что определенным образом даже сказалось на самурайских доспехах. Так, поножи сунэатэ потому-то и появились, что нужно было как-то защитить ноги воина от этого страшного оружия. Оно проявило себя и во время монгольских вторжений (1274 и 1281), да и в повседневной жизни нагината играла важную роль как оружие, с помощью которого женщина могла защитить свой домашний очаг.
Столь же важным оружием женщин являлся и кинжал кайкен, с которым они никогда не расставались, а прятали в широком рукаве своего кимоно. Применять его следовало также для защиты родного дома, но главным образом для совершения сугубо женского сэппуку в критических обстоятельствах, которое совершали ударом кайкеном в сонную артерию! Женщины из самурайских семейств учились владеть также и мечом, и случаи, когда они применяли его в бою, известны из истории. Впрочем, известны они также и по историческим романам, хотя насколько все описанное соответствует исторической правде, сказать очень сложно.