Впрочем, значительно чаще свою воинственность монахи проявляли не в отношении горожан, а в распрях друг с другом. Причем возникали они обычно из-за земли или престижа, а заканчивались нередко сожжением враждебного монастыря. В 989 и 1006 гг. Энрякудзи воевал против Кофукудзи. Затем в 1081 году Энрякудзи объединился против Кофукудзи с Миидэра, и во время этого столкновения монахи Кофукудзи сожгли храм Миидэра и захватили много добычи. В том же году монахи Энрякудзи поссорились с Миидэра и снова сожгли его. В 1113 году воинственные монахи Энрякудзи сожгли храм Киёмидзу из-за разногласий, связанных с выбором тамошнего настоятеля, а в 1140 году Энрякудзи вновь объявил войну храму Миидэра, в то время как в 1142 году его монахи, в свою очередь, напали на Энрякудзи. То есть получалось так, что войны между различными монастырями велись практически непрерывно.
Японский храм и крестьянский амбар для хранения запасов были внешне очень похожи…
Об ожесточенности боевых действий между монастырями свидетельствует пример с сожжением в 1081 году монастыря Миидэра, где уничтоженными оказалось 294 зала, 15 хранилищ священных сутр, 6 звонниц, 4 трапезных, 624 монашеские обители и более 1500 жилых домов – то есть, по сути дела, весь монастырский комплекс, за исключением нескольких зданий. Вслед за этим монахи Миидэра, в свою очередь, двинулись на Энрякудзи с большой армией. Правительство, сильно обеспокоенное братоубийственной войной между монахами, послало солдат, чтобы их усмирить, однако в сентябре военные действия возобновились, а в столице пошли слухи, что оба монастыря готовы объединиться и напасть на Киото. Императорский двор в полном ужасе обратился к единственной силе, способной противостоять такому вторжению, – самураям и для защиты столицы назначил сёгуном Минамото Ёсииэ. Самураи укрепили столицу, но ожидавшееся нападение так и не состоялось, и звание это с себя Минамото сложил.
Бисямон – бог – покровитель воинов. Но помогал он только храбрым, а трусов не жаловал! Выставка «Самураи. 47 ронинов». Москва.
Десять лет спустя, в 1092 году, императорский двор вновь был вынужден использовать Минамото против монахов. По поручению правительства Минамото Ёситика, второй сын Ёсииэ, конфисковал поместье в провинции Мино, недавно основанное Энрякудзи. Он вполне справедливо считал, что он всего лишь поступает в соответствии с законом, запрещавшим храмам торговать землей. Монахи тем не менее настаивали на своем и послали большое войско в Киото. Только столкнувшись с силами Минамото, они нехотя отступили.
Тем не менее, несмотря на все их бунтарство, императорская фамилия продолжала одаривать монастыри землями, золотом и серебром. Возможно, двор надеялся таким образом завоевать их расположение и заручиться поддержкой со стороны богов, однако те подарки принимали охотно, а вот с божьей помощью не спешили. Зато каждый раз, когда двор пытался вмешаться в дела духовенства, поднимался страшный шум, и ярость монахов выплескивалась на улицы столицы. Причем правительство имело силы, чтобы разоружить монастыри, но все, кто ему подчинялся, были слишком ревностными буддистами и не решались поступить с монахами так, как те явно того заслуживали.
Впрочем, страх перед божеством даже в то время имел место далеко не всегда. Например, в 1146 году молодой самурай по имени Тайра Киёмори с полным пренебрежением к религиозным предрассудкам пустил в микоси стрелу. Стрела ударила в висевший перед ковчегом гонг, раздался звон, разнося весть о неслыханном святотатстве. Разгневанные нападением на микоси, монахи Энрякудзи послали в Киото 7000 монахов-воинов, которые, выкрикивая всевозможные проклятия, потребовали немедленной высылки Киёмори из столицы. Императора уговаривали подписать указ об изгнании, однако двор, безопасность которого теперь целиком и полностью зависела от самураев, оправдал Киёмори, приговорив его лишь к выплате небольшого штрафа.
А вот это колокольня японского храма, и, как вы видите, она совсем не похожа на колокольни наших храмов.
В течение двух веков, о которых здесь шла речь, монахи Энрякудзи не менее семидесяти раз являлись во всеоружии к императору с различными требованиями, не говоря уже о столкновениях между храмами и внутри них. Именно храмы способствовали провалу земельной реформы и росту частных земельных владений и заставили двор опираться на силу самураев как в столице, так и в отдаленных провинциях. Мало того, именно монахи способствовали наступлению в Японии эпохи владычества военных кланов, так как своими нападениями на столицу они показали, что без самураев император ну просто не может теперь обойтись!
Одно из самых известных высказываний о воинственных японских монахах принадлежит отрекшемуся императору Сиракава, который, выглянув из своего дворца во время одной из их демонстраций, сказал об этом так: «Хоть я и правитель Японии, но есть три вещи, над которыми я не властен: водопады на реке Камо, падение игральных костей и монахи с горы Хиэй».
И это замечание было вполне оправданным. Мало того, что воинственные монахи участвовали во многих конфликтах X–XIV веков, они еще и смещали с трона императоров и… ничуть не уступали самураям в бою!
Примечательно, что облик буддийского монаха практически не изменился на протяжении последних двенадцати столетий: и современные монахи, которых сегодня можно также увидеть на горе Хиэй, очень похожи на своих предшественников эпохи самураев!
Существуют два иллюстрированных свитка, изображающих воинов-монахов во всех деталях. Первый из них – «Тэнгу дзоси». В нем монахи показаны в широких тяжелых рясах с закрывающими лицо капюшонами. Верхняя одежда черного или желтого цвета, иногда она подкрашивалась маслом клевера, что придавало ей светло-коричневый оттенок, иногда ее оставляли просто белой. На многих из них рясы надеты поверх доспехов, которые, судя по форме кусадзури, представляют собой простые до-мару пехотинцев. Некоторые вместо обычных капюшонов носят повязки хатимаки. Свиток «Касуга гонгэн рэйкэнки» изображает сохей Кофукудзи, защищающих свой храм. Многие из них, хотя и являются монахами, явно предпочли своим монашеским одеяниям более практичные доспехи. Традиционным оружием монахов были нагината, или, например, такой ее вариант, как собудзукири нагината, с клинком, достигавшим более метра в длину.
Итак, главной одеждой монаха являлось кимоно, под которое надевалась набедренная повязка-фундоси, неизменно белого цвета, тогда как кимоно могло быть белым, желто-коричневым или насыщенного шафранного цвета. Поверх кимоно могла быть надета черная, с широкими рукавами «мантия», которую шили из очень тонкой, полупрозрачной ткани. На ногах монахи носили белые носки-таби и соломенные сандалии-варадзи. Иногда поверх носков они надевали высокие гетры-кяхан.
Деревянные сандалии гета – специфическая японская обувь – была также очень популярна среди воинствующих монахов. Во всяком случае, многие из них изображены обутыми именно в эти забавные деревянные сандалии. Гета представляли собой миниатюрные скамеечки, но при этом их всегда вырезали из цельного куска дерева. На взгляд европейца, такая обувь выглядит очень странно, но японцы отлично умеют ее носить и считают удобной.
Судя по рисункам в рукописях того времени, чаще всего монахи носили просто панцирь до-мару, который надевали поверх одежды наподобие современного бронежилета. В некоторых случаях под просторными рукавами кимоно скрывались наручи-котэ, представлявшие собой холщовую основу, на которую нашивались металлические, покрытые лаком пластинки.
Такие канаты и сегодня плетут в храмах монахи, и это тоже объект соперничества между ними, и видно, что терпения тем, кто занят этим делом, явно не занимать!
У кого канат толще, тот, очевидно, ближе к богам.
Микоси и несущие его монахи. Фотография XIX в. Токийский национальный музей.
Вместо капюшона монахи вполне могли носить шлем, что доказывают их многочисленные изображения, где они показаны в полных доспехах и практически неотличимы от обычных самураев.
Многие монахи были искусными стрелками и активно использовали лук и стрелы, о чем, например, сказано в «Хейко Моногатари», где в описании вооружения монахов луки и стрелы опять-таки упоминаются перед всеми остальными видами оружия: «Все они отважные воины, вооружены луками и стрелами, мечами и нагината, каждый из них стоит тысячи обычных воинов, им все равно, кого встретить в бою: бога или дьявола».
Когда в Японию попало огнестрельное оружие, монахи научились им пользоваться точно так же, как и самураи, и с успехом применяли его в боях.
Характерной чертой воинов-монахов были штандарты с написанными на них буддийскими лозунгами. Обычно это были нобори, закрепленные на стандартном Г-образном древке. Чаще всего на них писалась молитва Будде: «Наму Амида Бутсу» («Приветствуем Будду-Амида»). Встречалась также надпись: «Тот, кто наступает, будет спасен, отступающий отправляется в ад», воины секты Лотоса несли на штандарте девиз: «Наму Мёхо Ренге Кё» («Приветствуем Лотос Божественного закона»), а сектанты из Исияма-Хонгандзи часто использовали на своих штандартах изображения журавля.
Фусубэ-кавацуцуми харамаки (вид спереди) – доспехи харамаки, покрытые прокопченной кожей. Харамаки состоят из двух пластин для торса, передней и задней, и «юбки» из семи пятиярусных кусадзури. Делалось это специально, так как под кожей было не видно, что и кираса и другие части доспеха собраны из самых разных пластин, позаимствованных от других доспехов. Но для асигуру и такие доспехи были хороши, поскольку на что-то ещё у них просто не было денег. Токийский национальный музей.
Хорошо известно, что знаменитый полководец Ода Нобунага выиграл множество битв и провел много успешный кампаний. Однако с самым опасным противником он встретился не на поле боя у замка Нагасино, а гораздо позже, и были этим противником опять-таки… воинствующие монахи!
Причем утверждение, что наиболее последовательным врагом Нобунага были монахи секты Икко-икки, отнюдь не преувеличение. Известно, что эта радикальная буддистская секта обосновалась в Исияма Хонгандзи, выгодно расположенном и укрепленном монастыре-крепости в Осака. В отличие от других храмов, таких, как Энрякудзи, Коюсан или Тодайдзи, в Хонгандзи не было ни собственных «монахов-воинов», ни какой бы то ни было военной организации. Защищали этот храм многочисленные приверженцы этой секты, так что на призыв ее религиозных лидеров самураи собирались к этому монастырю со всех окрестных провинций.