И вот почему. В годину лихолетья даже Великий сёгун помнил о том, что враг может окружить крепость, взять ее в осаду и попытается штурмовать бастионы. Вот почему дома воинов, расположенные во внутреннем кольце обороны и в самой цитадели, возводились низкими, с узкими окнами-бойницами и были сложены из легкого материала, подчас только из тростника или бамбука. Такими всегда были дома защитников крепости внешнего кольца обороны. Перед тем как укрыться за толстыми крепостными стенами, каждый воин поджигал свое жилище, дабы не было оно осквернено врагом. Вот почему не было нужды возводить добротные, на века, жилища, и вот почему многие дома самураев по крепости стен своих уступали многим и многим лачугам городской бедноты, ибо воину нужны только крыша над головой – от дождя и стены – от ветра.
Даже сейчас, в эру покоя, благоденствия и мира, самураю не следует строить себе такой дом, как если бы он собирался поселиться здесь на долгие дни, месяцы и годы. И вот что я скажу в назидание молодым воинам: если скромная хижина – убежище и крыша над головой вашей и головами членов семьи вашей – пострадает от пожара или сгорит в огне, вы без особого труда построите себе новую из тростника или бамбука; если же вы наделали долгов, лишь бы только построить добротное и богатое жилище, дотлевающее после набегов и пожаров, значит, выбросили вы на ветер деньги. Все скажут, что вы поступили неблагоразумно, недальновидно и забыли о бережливости.
Конечно, такие дома в прошлом были далеко не у всех японцев, ведь для того, чтобы разместить все эти постройки хотя бы на некотором расстоянии друг от друга, требовался совсем не маленький участок земли. В XVII–XIX веках таким могло быть поместье не слишком богатого, но и не самого бедного самурая или, напротив, разбогатевшего купца, производителя сакэ или содержателя публичного дома. В такой усадьбе помимо самого хозяина, его супруги и детей обычно также жили слуги господина и служанки госпожи, самураи-охранники, повар, конюх, садовник, плотник, два привратника, а также еще их жены и дети. Вся территория усадьбы обносилась высоким и прочным забором. И каждый, кто ее покидал, получал при этом специальную бирку, сдававшуюся при возвращении. Таким образом, всегда можно было точно установить, кто из домочадцев и почему отсутствует, и своевременно поднять тревогу.
Давайте заглянем в одну из таких самурайских усадеб, которая могла бы принадлежать хатамото – «знаменосцу», самураю – вассалу даймё или самого сёгуна, «заработная плата» которого составляла 200 коку риса в год (один коку равнялся по весу 150 кг). На эти 200 коку годового дохода владелец такой усадьбы по предписанию 1649 года должен был выставлять на войну одного конного самурая в доспехах, одного копейщика-асигару и трех человек простолюдинов в качестве прислуги. Таким образом, отряд, выставлявшийся владельцем поместья, показанного на нашем рисунке, должен был насчитывать не меньше шести человек, включая и самого хатамото.
Известно, что коку – это примерно 150 кг риса. Зная это, нетрудно подсчитать стоимость воинского снаряжения самураев в 1649 году, да и вообще – оценить стоимостную эффективность их службы. И вот как, оказывается, ее следовало оценивать, по мнению автора «Будосёсинсю» Дайдодзи Сигесукэ, который хотя и жил в несколько более позднее время, но пишет как раз о середине XVII века.
Еще пятьдесят или же шестьдесят лет тому назад прошение «о заводной лошади», поданное самураем «без сёгуна» или ронином, означало только одно: воин-наемник готов служить за мизерное жалование в 500 коку риса. Прошение «о любом, даже заморенном коне» означало готовность ронина служить за 300 коку риса в год. Если же воин умолял господина «позволить ему взять в руки хотя бы заржавленную пику» – значит, был готов он служить задарма – за 100 и меньше коку риса в год.
И вот что я скажу: обычаи воинов сохранились издавна, а их выражения исходят от нежелания уподобляться купцу и говорить о цифрах. В стародавние времена говорили: «Голодной курице просо снится, но даже оголодавший сокол никогда не станет клевать зерно».
То есть, по его мнению, 1500 кг риса в год – это служба даром, а усадьба с доходом 200 коку – всего лишь «в два раза больше, чем задарма!»
На этой цветной ксилографии Мигата Тосихидэ знаменитый полководец, покоривший Корею, и участник многих военных кампаний, Като Киёмаса (1562–1611), изображен в умиротворяющей обстановке собственного дома.
Дорожка к дому в идеале должна была быть из «настоящих камней».
Разумеется, были усадьбы и победнее, и побогаче. В любом случае на территории такого поместья в обязательном порядке должен был находиться господский дом, крытый бамбуковой черепицей, а то и рисовой соломой или тростником – в использовании этих материалов ничего зазорного не было, – а также дом для прислуги. Амбар, птичник, конюшня – все эти служебные помещения могли быть объединены под одной крышей, однако само это здание было лишь немногим более прочным, нежели жилые строения, ну разве что стены у него могли быть глинобитными. Другое дело кухня, стены которой иной раз возводили из камня, чтобы защитить усадьбу от пожара. В Японии часты землетрясения, в результате которых в прошлом сильные пожары возникали очень часто, поэтому такая предосторожность была не лишней. Перед господским домом должен был в обязательном порядке располагаться хотя бы небольшой садик с бассейном, а вокруг находятся посадки либо просто несколько валунов и ровно рассыпанный гравий. Огород в усадьбе был обязателен, ведь с него шла зелень к столу и господину, и его слугам. Банный и чайный домики старались не только расположить поближе к воде, но и по возможности устроить их так, чтобы они выглядели более старыми, чем они есть на самом деле, в особенности домик для чайной церемонии, потому что все старое в Японии того времени ценилось намного дороже. В больших домах отхожие места могли находиться даже в самом доме, так же как и ванная комната. Однако в небольших усадьбах это считалось бы явным излишеством и признаком изнеженности. Обычно их ставили на столбах и никакой ямы под ними не рыли, чтобы было удобнее собирать фекалии. Да-да, из-за отсутствия в достаточном количестве крупного рогатого скота и лошадей в Японии XVII века человеческие экскременты самым тщательным образом собирали, продавали и… использовали на рисовых полях в качестве удобрения. Естественно, что прислуга имела свой отдельный туалет, а господин и его семья – свой. Впрочем, по устройству они практически ничем не отличались. Забор мало того что был высоким, он нигде не должен был соприкасаться со строениями – правило, неукоснительно соблюдавшееся в Японии веками.
Минка – традиционный японский дом простолюдина. Однако в нем вполне мог жить и не очень состоятельный самурай.
Их процессия двигалась на север по извилистой, оживленной, суетливой Токайдо, через самую большую рисовую житницу империи. Плоские аллювиальные равнины изобиловали водой, каждый дюйм земли здесь возделывался. Воздух теперь был горячий и влажный, тяжелый от зловония человеческих испражнений, которые крестьяне разводили водой, заботливо поливая посадки.
– Рис дает нам пищу, Анджин-сан, татами для сна, сандалии для ходьбы, одежду, чтобы укрываться от дождя и холода, солому, чтобы утеплять наши дома, бумагу для письма. Без риса мы не могли бы существовать.
– Но такая вонь, Марико-сан!
– Это небольшая цена за такую щедрость, да? Просто делайте, как мы, – открывайте свои уши, глаза и голову. Слушайте ветер и дождь, насекомых и птиц, слушайте рост насекомых и мысленно представляйте ваших потомков, приближающихся к концу жизни. Если вы это сделаете, Анджин-сан, вы скоро начнете чувствовать красоту жизни. Это требует практики… но вы станете совсем японцем, не так ли?
– Ах, благодарю вас, госпожа моя! Но должен признаться, что я уже начинаю любить рис, – да-да, я, пожалуй, предпочитаю его картофелю… И вы знаете еще, что я не так скучаю без мяса, как раньше. Разве это не странно? И я не так голоден, как был.
Ну а зачем зажиточным японцам требовались подобные (и многие другие) предосторожности, станет понятно, если мы вспомним о том, что успех одного вызывает обычно зависть у другого. Причем характерно это было для всех народов, а не только для японцев или же наших соотечественников, живущих в России. Другое дело, что если у нас в России от нежелательных визитеров обычно защищал высокий забор и злые собаки, то в Японии, стране тайных наемных шпионов и убийц синоби, от них даже такие заборы не спасали. Состоятельному хозяину приходилось быть постоянно начеку, потому что наслать на него ниндзя мог и завистливый сосед, и недовольный им вассал, не говоря уже о том, что в его дом могли проникнуть и обыкновенные разбойники, просто ради того, чтобы его ограбить.
Спят в традиционных японских домах на матрацах – футонах, которые утром убирают в шкаф – оси-ирэ. Также в комплект спальных принадлежностей входит подушка (раньше в качестве таковой часто использовалось небольшое полено) и одеяло.
Традиционный японский завтрак: как и триста лет назад, так и сегодня, практически подается все примерно то же самое. Набор продуктов зависит не от вкусов, а от сезона!
Женщинам в японском доме очень часто приходилось оставаться одним. И вот для того, чтобы развлечься и принести пользу семье, они очень часто занималась в это время тем, что совершенствовались в боевых искусствах. «Дамы дворца Тиеда. Тренировочный бой на нагинатах» – ксилография Тоёхара Тиканобу.
Кошка ловила мышей в амбаре и в доме и потому считалась очень ценным и полезным животным, пользовалась всеобщей любовью и была частым персонажем японских гравюр.