Тогда воины Такасада, решив сначала убить женщину и детей, а потом покончить с собой, ворвались в дом. Картина, которую они увидели, была столь душераздирающей, что даже грубые воины не могли сдержать слез. Женщина, красивая, как и прежде, но обезумевшая от горя, казалось, была готова проститься с жизнью и умереть. Рядом с ней сидели ее дети, на лице ее читались волнение и тревога за их судьбу.
Преследователи сразу же приблизились к домику, и один из них отдал приказ: «Помните, зачем мы здесь. Даже если мы убьем Энъя, но не схватим женщину живой, мы не выполним воли господина регента. Не забывайте об этом!»
Хатиман Рокуро решил спасти второго сына Энъя, который жался к матери. Ему было лишь три года. Он взял его на руки, выскочил из дома, по направлению к находившейся неподалеку кумирне, и передал мальчика оказавшемуся там странствующему монаху со словами: «Не возьмете ли этого маленького мальчика с собой в Идзумо, почтенный? Будьте его учителем и позаботьтесь о том, чтобы он, когда вырастет, стал владельцем земли». И Рокуро дал монаху в подарок два кимоно косодэ[136].
«Конечно, господин», – ответил монах, без колебаний взяв мальчика и подарок.
Рокуро был очень доволен тем, что так быстро справился со своим делом. Он поспешил обратно в дом и сказал воинам: «Пока у меня есть стрелы, я буду защищать вас. Идите в дом, убейте женщину и ребенка и покончите с собой».
Тогда один из членов клана Энъя по имени Мунэмура, губернатор Ямаги, вошел в дом. Он поднес лезвие меча к груди женщины, которая была белее снега и изысканнее цветов, и заколол ее. Женщина со сдавленным стоном упала; алая кровь заливала ее шелковые одежды. Ее пятилетний сын, испугавшись меча, заплакал. С криками «Мама!» он прижимался к лицу матери, которой больше не было. Губернатор Ямаги собрался с духом, посадил ребенка на руку, упер меч рукоятью в стену и вогнал его в себя и ребенка до самого основания.
Оставшиеся двадцать два воина вздохнули с облегчением. Они распустили волосы[137], разделись до пояса и, как только враг приближался, бросались на него с мечами. Они знали, что в любом случае не смогут спастись. Они также знали, что продолжать убивать – значит лишь увеличивать карму греха, но надеялись, что, удерживая врагов, позволят Энъя уйти подальше. Так они сражались около четырех часов, время от времени кидаясь вперед с криками: «Я Энъя! Я Такасада! Убейте меня и покажите мою голову Моронао!» Наконец, когда кончились все стрелы и среди них не осталось ни одного, кто бы не был ранен, они подожгли дом, подождали, пока огонь разгорится, затем вошли внутрь и покончили с собой.
Когда дом сгорел, воины Момонои и Охира разбросали в стороны дымящиеся головешки. Под ними они нашли жену Энъя. Ее ребенок, убитый мечом во чреве, наполовину выпал из живота и был покрыт кровью и пеплом. Среди мертвецов, покончивших с собой и валявшихся друг на друге, лежал один, с мальчиком на руках – оба были пронзены мечом. Момонои и Охира решили, что это Энъя, но его лицо так изуродовал огонь, что они не стали брать голову с собой. Потом они вернулись в Киото.
Тем временем Ямана Токиудзи со своими вассалами ехал по дороге Санъё. Около храма Такара в Ямасаки они вдруг услышали позади себя крик: «Остановитесь! У меня письмо от господина регента! Оно послано вам!»
Они придержали коней, обернулись и увидели на расстоянии трехсот ярдов человека, который кричал: «Я загнал лошадь, и она не может идти дальше! Вернитесь, прошу вас!»
Токиудзи слез с лошади и приказал нескольким воинам: «Узнайте, в чем там дело, и возвращайтесь побыстрее».
Пять самураев поехали обратно и, приблизившись к гонцу, спрыгнули с лошадей и спросили: «Что случилось, господин?»
Человек усмехнулся и сказал: «Сказать по правде, я не гонец господина регента. Я служу господину Такасада, но я не знал, что он решил бежать, и потому не смог сопровождать его. Я хочу отдать жизнь за своего хозяина и потом рассказать в аду, как я это сделал!»
С этими словами он выхватил меч и бросился на врагов. Поединок длился достаточно долго. Когда он ранил трех человек и сам получил две раны, он понял, что пришел конец. Тогда он пронзил себя мечом и умер.
«Негодяй одурачил нас, и мы потеряли время. Беглецы теперь ушли далеко вперед». Ругаясь, Токиудзи и его воины припустили лошадей еще быстрее.
За четыре часа они проехали расстояние в сорок пять миль от Киото до реки Минато. У реки Минато Токиудзи сказал: «Наши лошади слишком устали, чтобы догнать врага до конца дня. Дадим им отдохнуть, а потом продолжим погоню».
Но сын Токиудзи, офицер Правого крыла стражи Внешнего дворца, которому тогда было четырнадцать лет, отобрал несколько молодых нетерпеливых воинов, собрал их вместе и сказал: «Бегущий враг боится нас, поэтому они будут идти и ночью. Мы не можем ждать рассвета только потому, что наши лошади устали. Если мы поступим так, то не сможем настигнуть врага и убить его. Тот из вас, кто хороший наездник, согласится со мной. Не будем ничего говорить губернатору, моему отцу. Догоним врага сегодня же и убьем его!»
С этими словами он вскочил на лошадь. За ним последовали и другие воины. Всего их оказалось двенадцать, самым младшим среди них был Кобаяси Минбунодзё. Всадники ринулись в ночь и возобновили погоню.
За ночь они проехали около сорока миль. Когда они добрались до реки Каку, забрезжила заря. Они посмотрели на противоположный берег через просветы «тумана над рекой», сквозь которые, говорят стихи, «видно рукава людей вдалеке»[138]. Около тридцати человек, явно не похожих на обычных путешественников, погоняли своих лошадей, слышался беспорядочный топот копыт. Сразу же определив, что это Энъя со своими воинами, офицер Правого крыла стражи Внешнего дворца подъехал к кромке воды и закричал: «Господа, вы так спешите! Я вижу господина Такасака и его людей, не так ли? Сейчас, когда сам сёгун считает вас врагами, и мы преследуем вас, как далеко, думаете, вы сможете убежать? Оставайтесь на месте и сражайтесь, как подобает воинам. Может быть, тогда вы сохраните свои имена в памяти потомков так же долго, как и эта река!»
Энъя Рокуро, младший брат Такасада, повернулся к своим воинам и сказал: «Я готов сразиться и умереть здесь. Вы же езжайте вперед и отстреливайтесь из луков как можно дольше, чтобы брат мог спастись. Ни в коем случае не ввязывайтесь в бой все сразу!»
Рокуро обсудил со своими воинами план сражения и наказал им, как действовать после его смерти. Потом с шестью всадниками он повернул назад. Офицер Правого крыла стражи Внешнего дворца бросился в реку со своими двенадцатью спутниками. Когда они, выстроившись в ряд, начали выезжать из реки, Рокуро и его воины стали стрелять в них с берега из луков. Офицер, прежде чем выскочить на берег, получил три стрелы: одна попала в перья шлема, а две других пронзили рукав. Энъя Рокуро выхватил меч, и воины ринулись друг на друга.
Рокуро сбил с лошади Кобаяси Сакёносукэ и уже приготовился отрубить ему голову, но тут подлетел сын Токиудзи, набросился на Рокуро и убил его. Остальные шестеро воинов также погибли. Потом сын Токиудзи и его самураи развесили головы поверженных врагов вдоль дороги и опять бросились в погоню, даже не отдохнув.
За это время Энъя Такасада ускакал со своими людьми вперед мили на три. Но лошади устали и не могли двигаться дальше, поэтому они оставили их и пошли дальше пешими. Такасада решил, что оставаться на главной дороге нельзя. У станции Готяку они свернули и направились к горе Осио. Когда сын Токиудзи стал настигать их, трое воинов Такасада остановились и, спрятавшись за соснами, стреляли в преследователей из луков так быстро, как только могли. Шестеро ехавших впереди было убито. Когда стрелы закончились, они выхватили мечи и сражались до тех пор, пока не погибли. Это позволило Такасада спастись. Лошади преследователей тоже устали. Сын Токиудзи понял, что далее гнаться за Такасада невозможно, и повернул с оставшимися в живых воинами назад.
В последний день третьего месяца Такасада добрался до провинции Идзумо. В первый день четвертого месяца Ямана Токиудзи, губернатор Идзу и командующий отрядом, вместе с сыном и тремястами всадниками прибыл в Ясуги в той же провинции. Токиудзи сразу же обнародовал по всей провинции приказ: «Мятеж Такасада провалился. Мы прибыли покарать его. Любой, кто убьет его и принесет его голову, даже если он не имеет ранга и не является самураем, получит награду».
Жадность обуяла не только тех, кто не знал Такасада, но и его дальних и близких родственников, когда они услышали об этом. Все позабыли о полученных от него милостях. И его воины, и воины из других провинций перекрыли дороги и ждали в засаде или метались туда и сюда, охотясь за ним.
Такасада, так и не найдя убежища хоть на один день, решил укрыться на горе в Сасау и сражаться. Он спешно направился туда, как вдруг увидел молодого слугу, спасшегося в сражении на дороге в Тамба. Слуга подбежал и сказал: «Господин, для кого вы спасаете свою жизнь? Зачем вы хотите строить крепость? Воины, сопровождавшие вашу жену, были настигнуты врагами в местечке Кагэяма в Харима. Они убили вашу супругу и сыновей, а потом, все до единого, покончили с собой. Я, ничтожный, убежал только для того, чтобы передать вам это».
Едва закончив, слуга вспорол себе живот и упал перед лошадью Такасада. Разъяренный, Такасада произнес: «Я не мог даже короткое время прожить без дорогой жены и детей, а теперь их нет. Зачем же мне жить? Как это ужасно. Пусть я семь раз буду рожден врагом Моронао, пусть он узнает, что это значит для нас».
Он пронзил себя мечом, упал с лошади и умер. К тому времени с ним остался только один воин, Кимура Гэндзо, ибо Такасада отослал тридцать остальных воинов искать место, которое можно было бы превратить в крепость. Гэндзо спрыгнул с коня, отрубил Такасада голову, обернул ее плащом и зарыл на рисовом поле неподалеку. Потом он вспорол себе живот, вытащил свои внутренности, прикрыл ими шею Такасада, прислонился к мертвому телу и так умер.