Я беру сигареты и затягиваюсь. Открываю окно и, высунув руку, наблюдаю за потоком машин, изредка поглядываю на Яну.
Она переживает. Сильно. Врач сказал, что сегодня многое решится, и станет ясно, потребуется ли еще одна операция. Из хороших новостей: пороки у Алины врожденные, а не генетические, и их можно убрать. Но как же это все, сука, трудно. Лучше бы мне руку или ногу ампутировали, чем подвергать малышку таким мукам. Много раз думал о том, что было бы, останься я с Яной. Она бы так не нервничала, и как итог, ребенок был бы здоров. Возможно, даже оба.
Иногда эти мысли убивают, и я ничего не могу с ними сделать. Они просто есть. Остается принимать реальность и бороться за жизнь дочери.
— Знаешь… Сейчас я жалею, что не пошла в спорт, — вдруг признается Яна. — Хотя у меня бы, наверное, и правда не получилось добиться таких результатов, как у тебя. Другой характер.
— Со спортом не получилось бы, потому что ты похожа на сгусток энергии в хаотичном движении. Не каждый тренер за такое возьмется. Ты похожа на маленький ураганчик.
— Ураганчик? — Остановившись на светофоре, Яна поворачивается ко мне. — Теперь действительно ураганчик, а в детстве папа говорил, что я похожа на «Катрину» (самый разрушительный ураган в истории США, который произошел в конце августа 2005 года. — Прим. автора). Не забывай об этом и не провоцируй меня, понял?
Сотрясаясь от смеха, щелчком выбрасываю окурок из окна. «Катрина»? Да, очень похоже на Яну в детстве. Да и сейчас порой тоже. Интересно увидеть, какой она станет лет через семь или восемь и как ее изменит материнство. К тому времени у нас будет минимум две наших копии. Мы с Яной решили, что в будущем хотим еще детей. Направим общую энергию в мирное русло: на улучшение демографической ситуации в стране.
На повороте в больницу Яна отвлекается на светофор и случайно подрезает черный седан представительского класса. Тут же срабатывает система автоматического управления. Машина резко тормозит и глохнет.
— Ты как? — спрашиваю я, через боковые зеркала наблюдая, как к нам направляется бритоголовый амбал.
— Немного испугалась.
Яна пытается завести машину, но что-то мне подсказывает, сейчас мы застрянем на этом повороте.
В последний момент успеваю выскочить на улицу, когда здоровяк открывает дверь с Яниной стороны и начинает орать, что она слепая курица и, прежде чем купить себе права, должна была сходить к окулисту. Из его рта за несколько секунд выливается огромный поток ругательств, поэтому действую я не так, как учил Ян, — пробовать мирно разрешить конфликт, — а ударом в ухо валю амбала на землю.
— Заткнись, сука! — Нависаю над ним и хватаю за грудки. — Еще слово скажешь в адрес моей жены и до конца месяца будешь ходить с разбитым ебальником. У нас дочь в реанимации, на днях ей сделали операцию, ее жизнь на волоске, а ты за тачку, которую даже не поцарапали, жопу рвешь. Какого хера так орешь на беззащитную девушку? Не на ком больше выместить свою злость?
— Она виновата, создала аварийную ситуацию. Я только что купил себе новую машину и мог ее разбить, — уже не с таким гонором произносит мужик.
Виновата? Да что он, блядь, знает о вине? Хочется многое ему сказать, но до меня доносится испуганный голос Яны:
— Пожалуйста, Андрей!.. Не надо! Ну прошу тебя, оставь его в покое... Тебе не нужны новые проблемы.
Она пытается оттащить меня от здоровяка, затем склоняется над ним, начинает отряхивать ему пиджак.
— Извините нас. Я не заметила вашу машину, я не специально…
— Иди в салон, Яна, — цежу сквозь зубы.
Не хватало еще извиняться перед этим бычарой.
Она не перечит, отходит к машине и садится на водительское место вопреки моим ожиданиям, что займет пассажирское.
Никогда не пасовала перед трудностями. Ну что за упрямая девчонка?
— Еще что-то сказать хочешь? — Смотрю на мужика, который достает телефон и фоткает номер моего внедорожника.
— Да. Плевать мне на ваши проблемы. Могу заверить, что теперь их станет еще больше.
Сука. Ну какой гондон. Я таких издалека вижу и не в силах себя сдерживать в подобные моменты. Собираюсь еще раз ударить здоровяка, но потом вспоминаю о дочери, которая ждет нас с Яной в реанимации, и всю злость снимает как рукой. Ко мне возвращается разум.
— В машине видеорегистратор. На этом и том углу камеры, — киваю на дорогу. — Ты выскочил в последний момент, после чего набросился на девчонку с ругательствами. Серьезные проблемы будут у тебя, а не у нас.
К тому же внедорожник зарегистрирована на Ковалёва, у которого и без того немало косяков. Я еще не успел сделать новые документы. Так что дерзай, мужик. Лишь время потеряешь. Сплюнув ему под ноги, иду к Яне.
— Может, я поведу? — спрашиваю у нее, сев в салон.
— Нет, сама. Я в порядке. А ты?
— Тоже.
— Проблем никаких не возникнет?
— Нет.
— Уверен?
— На сто процентов. — Разминаю кулак. — А вот бычара так взбесился, потому что пару дней, возможно, правым ухом слышать не сможет. Ему еще повезло, что двумя глазами будет смотреть на мир, а не одним.
Яна ничего не отвечает, лишь громко хмыкает.
— Знаешь… — припарковавшись у больницы и выключив двигатель, начинает она с улыбкой. — Мы все-таки очень с тобой похожи. Как такое может быть? В нас течет разная кровь, мы даже не родственники...
— Потому что воспитывали нас люди со схожими принципами. Неважно, какая у нас степень родства, в нашей семье все стоят друг за друга горой. Это главная ценность, которой нас научили.
Яна поджимает губы. Я собираюсь сказать, что люблю ее, но входящий звонок разрушает идеальный момент.
Смотрю на дисплей и шумно вздыхаю. Звонит Оскар. Время у них сейчас позднее, а значит, произошло что-то важное, раз он не спит и захотел со мной поговорить.
— Иди к Алине. Я сейчас подойду, — киваю Яне на дверь.
Через мгновение остаюсь один и набираю друга. Оскар выражается сумбурно, но суть улавливаю сразу. Новости сегодня на грани. Благодарю его за информацию и отключаюсь, уставившись перед собой невидящим взглядом.
Опять тянусь к бардачку за сигаретами, не зная толком, что сейчас ощущаю. Удовлетворение? Пожалуй, да. И в то же время горечь. Хотя Натали заслужила. В полной мере. Правда я не настолько бессердечен, чтобы человеку, к которому когда-то испытывал чувства, желать зла.
Догадываюсь, кто приложил руку к разносу репутации моей бывшей подружки. Зря Яна в это влезла, но, будь я на ее месте, поступил бы точно так же. Наказал бы ее обидчика и за куда меньшие провинности. Что, впрочем, сегодня и сделал.
Выкуриваю сигарету до фильтра и лезу в интернет. Читаю новости. В сети размещена статья, что Натали наркоманка, и вся правда о том, как погиб наш с ней ребенок. С фактами. Откуда Янис взял снимки Натали в моменты развлечений с дурью, я не знаю, но это убийственный удар по репутации. И судя по комментариям, на понимание общественности моей бывшей рассчитывать не придется.
Требуется пара минут, чтобы принять и понять, о чем я в действительности жалею. Нет, не о том, что Натали лишилась карьеры и, возможно, после этого вообще слетит с катушек. Я жалею о том, что Яна приняла это решение за меня. Самому следовало защитить свое имя.
Хотя теперь в этом нет необходимости. Может, по крови и отцу я и Ковалёв, но по духу и воспитанию — истинный Багдасаров. С самого детства.
И весь этот путь мне нужно было пройти, чтобы наконец это осознать.
42 глава
Люди в больнице снуют туда-сюда, вокруг много шума и движения. Кто-то готовится к выписке, кого-то, наоборот, только оформляют на госпитализацию. За прошедшие месяцы можно было бы свыкнуться с подобным ритмом, перестать обращать на это все внимание, но у меня не выходит. Все, чего хочу — забрать дочь домой и забыть о днях, проведенных в казенных стенах. И как можно скорее.
— Ты в порядке? — спрашивает Андрей, когда я долго стою у окна, не шевелясь.
Во время разговора с Елизаветой Сергеевной сердце словно жгутом стянуло от волнения, и до сих пор не отпускает. Она сказала, что повторная операция Алине не требуется, но процесс реабилитации будет долгим и сложным.
— Яна... — Андрей кладет руки мне на плечи. — Все будет хорошо.
Судорожно выдыхаю. Только сейчас приходит понимание, как я в действительности устала и насколько напряжена. Перед глазами флешбэки: вот я в Калининграде, одна, вязну в своих переживаниях, вот испытываю первый шок, узнав о беременности. Потом озвучивают страшные диагнозы...
Слезы сами начинают течь по щекам. Прикусываю губу до жалящей боли, но легче не становится. Накрывает истерикой.
— Так, пошли отсюда. — Андрей обнимает меня и ведет к выходу. — Давай где-нибудь посидим.
— Не хочу, — пищу жалобно.
Перед глазами пелена слез, внутренности скручивает от боли, я погружена в себя и свои мысли. В такие моменты меня лучше оставить в покое. К счастью, Андрей это знает и не трогает.
Всю дорогу плачу, поэтому не сразу обращаю внимание, куда мы едем. Когда вижу, что это тот самый ресторан, где я назначила Андрею свидание и куда пришла в новом образе, отрицательно качаю головой.
— Я не пойду, — говорю, глядя на вывеску.
— Почему?
— Потому что там мне было хорошо.
— А сейчас?
— Я расстроена.
— Врач не сказала ничего ужасного. Все ее слова были ожидаемы. Мы теперь постоянно будем наблюдать за здоровьем Алины, сдавать анализы, посещать кардиолога. На самом деле это не так страшно.
— Я знаю…
— Тогда в чем причина?
— Во мне…
— Конкретнее.
Сложно говорить о своей боли другому. Даже если любишь человека.
Смотрю по сторонам, мечтая уехать из этого места как можно скорее, но Андрей открывает дверь и выходит. С неохотой выхожу следом.
Мы заходим в ресторан и занимаем столик у окна. Я замечаю парочку рядом с нами. Молодые, раскрепощенные. Девушка в открытом платье, осанка у нее ровная, на лице красивый макияж. Задумываюсь о том, как выгляжу со стороны, поникшая и с заплаканными глазами. Материнство, безусловно, меняет женщину, но я ведь все та же Яна, которая еще совсем недавно выглядела, как эта веселая красотка напротив.