Отец почти задаром приобрёл тонну бросового угольного порошка, заплатил разве что за перевозку. Угольная пыль считалась только отходом — её применяли лишь в специально оборудованных котельных.
Из всего того, что накапливалось под нашей коровой, отец делал густую смесь с угольным порошком. А мы, дети, помогали ему — специальными формочками делали из неё брикеты. Под жарким южным солнцем брикеты быстро высыхали, так что их можно было складировать в штабеля в сарае.
Зимой же я увидел, как они ярко горят, и печь гудела посильнее, чем если бы мы топили дровами или углём. Фактически мы использовали попутное бросовое сырьё. Большая поверхность пыли позволяет углю интенсивнее газифицироваться, способствует его полному выгоранию, а органический горючий наполнитель склеивает пыль воедино.
Словом, вспоминаю этот момент с большой теплотой во всех смыслах…
Ещё одно детское впечатление. Когда я учился в 6-м классе, до нас наконец дошёл газ. В дома провели паровое отопление. Прораб, руководивший проводкой, сказал: «За вами остаётся изоляция труб на чердаке и тех, что снаружи дома». Он при этом назвал какой-то дефицитный и дорогой по тем временам изоляционный материал.
Отец размышлял где-то около суток, потом он собрал нас и объявил, что можно гораздо лучше изолировать трубы, используя подручный материал. Мы тогда выписывали огромное количество газет, которые копились по прочтении пачками. Отец показал нам, как надо сворачивать трубки во всю ширину газетного листа, а чтобы они не разворачивались, поверх наматывали капроновую нить из распущенных старых чулков.
Изготовив таким образом не одну сотню трубок, мы с братьями стали с интересом ждать, что же будет дальше и зачем это всё отцу понадобилось.
А он обложил трубы парового отопления со всех сторон трубками газетными и спаял сверху изолентой. И так по всей длине.
Газетная бумага и капроновая нить мне представлялись такими непрочными материалами! Но так или иначе температура на выходе держалась градусов на десять выше, чем предсказал тот мастер парового отопления. Да и когда мы через 20 лет переехали из того дома, а покупатель осматривал свою будущую собственность, вся изоляция оказалась на месте и исправно сохраняла тепло.
Так изобретательность, знания, природная смекалка, применение элементарных законов физики в прикладном аспекте помогали моему отцу решать вопросы экономии энергии и средств в локальном варианте. Он сделал массу рационализаторских предложений и в городском, и в районом масштабе, но, к сожалению, СССР — страна была богатая, правители об экономии не думали. И свои начинания ему удалось воплотить лишь вот в таком семейном кругу.
Ещё более остро, нежели проблема холода зимой, в Узбекистане стояла проблема жары летом. О кондиционерах в те годы никто и не слыхивал. Отец и в этом вопросе проявил изобретательность. В ход пошёл старый, 12-метровый колодец, к тому времени пересохший. Обычно такие колодцы засыпали мусором. Отец же просто закрыл колодец бетонной плитой, оставив сбоку патрубок, который вёл к дому. Дома к патрубку подсоединили насос. И прохлада из подземных глубин стала поступать внутрь жилых помещений.
Уже потом я познал прелесть кондиционеров в знойный день, но долго ностальгически вспоминал тот прохладный воздух с дивным ароматом подземелья.
И в заключение — ещё один случай. Помню, мы с отцом проходили мимо яблоневого сада. Стоял мороз: в континентальном климате Узбекистана зимы бывают очень холодны. И я поразился, увидев, что поливальщики пускают по каналам сада воду — таким же щедрым потоком, как летом.
«Что за нелепица? — спросил я у отца. — Что, воду девать некуда?»
Он усмехнулся: «Ты же прошёл университетский курс физики. Почему не применяешь знания, полученные на занятиях?»
Я вначале даже не понял, какие знания здесь нужны. А отец объяснил: «В данном случае можно обойтись даже школьным курсом. Видишь какой мороз? Ночью, наверное, будет ещё сильнее. У яблонь корни близки к поверхности. Если они замёрзнут, весь сад погибнет. А вода, замерзая, выделяет очень много тепла. Пока она вся не замёрзнет, температура около корней ниже нуля не опустится. То есть вода согревает корни».
Я тогда уже окончил физический и биологический факультеты Ростовского университета. Успешно сдал тяжелейшие курсы — вроде термодинамики и статистической физики. Позднейшая работа показала: уровень полученного мною образования был вполне серьёзен. Но в тот момент знания ещё не устоялись в голове, не сложились в цельную систему. Потому и не стыковались с простейшим жизненным опытом.
Словом, знания — не просто накопленная информация. Это ещё и умение применять её, то есть как раз развитая способность находить верный ответ, правильное решение. Таков мой взгляд на вещи.
С головы — на ноги
Есть в Теории Решения Изобретательских Задач (ТРИЗ) такой приём: сделай наоборот! Выверни задачу наизнанку!
Приём по иерархии один из первых. Считается одним из сильнейших и в то же время весьма сложным в применении. Далеко не очевидно, что именно и как именно надо переворачивать. Это уже зависит от степени креативности изобретателя.
Лично я первое изобретение сделал ещё в школе. Его суть опубликовал тогда «Юный техник». Я изобрёл… пароход.
«Чепуха! — воскликнут некоторые. — Пароходу двести лет с гаком!» Но не спешите с выводами! То, что мы привыкли называть пароходами, движется всё-таки по воде. Двигатели у кораблей могут работать на разных принципах, но опора у всех у них одна — вода.
Я же предложил создать под кораблём паровую подушку — проще говоря, накалить днище так, чтобы вода под ним вскипала. Трение о пар неизмеримо меньше, чем о воду — вспомните, как бегает капля воды по горячему утюгу. А если наоборот — утюгом по воде? Своими опытами я даже загубил тогда мамин утюг. Получается нечто вроде известных воздушных подушек — только оборудование куда проще. Заодно и устойчивость обеспечена лучше: если одна сторона днища сильнее погрузится в воду, то пара под ней будет больше — и он её приподнимет.
А вот вам ещё один пример, на этот раз уже из арсенала моих братьев, профессиональных изобретателей.
Технология погружения в виртуальную реальность давно отработана. Пользователь надевает на себя виртуальный шлем, мониторы которого отображают трёхмерное пространство, сконструированное программистом и оформленное художником. Оно перестраивается в зависимости от направления взгляда, управляется датчиками положения головы и/или манипулятором. Самый простейший — компьютерная мышь: она даёт возможность взаимодействовать с объектами компьютерного мира и ходить по нему, но как бы снаружи.
Эффект присутствия в виртуальной реальности не полон главным образом из-за того, что в смоделированном мире невозможно естественным образом двигаться внутри него. Человек прикован к стулу, руки — к клавиатуре или к той же мыши.
Ещё в середине 1990-х мои братья предложили и изготовили устройство для свободного перемещения по виртуальному миру на собственных ногах в любом направлении и на любые расстояния. Эго устройство названо ВиртуСферой. Оно представляет собой огромный пустотелый шар от всё той же компьютерной мыши. То есть сферу — но достаточно большую, чтобы внутри неё свободно размещался и двигался человек.
Устанавливается сфера на колеса опоры и благодаря этому свободно вращается в любом направлении. Перед тем как войти в сферу через люк, пользователь надевает виртуальный шлем, а на спине располагается ноутбук. Человек делает шаг, сфера проворачивается, датчики под сферой передают эту информацию в компьютер, который пересчитывает и транслирует в виртуальный шлем приблизившуюся на один шаг картинку. И так далее.
А между прочим, изобретательский приём всё тот же. Если нельзя отойти от компьютера — значит, надо отоити, если нельзя ходить по виртуальному пространству своими ногами — значит, можно.
У всякой стороны есть её оборотная сторона, скрытая. Изнанка. Чтобы рассмотреть предмет всесторонне, надо перво-наперво оглядеть эту и ту, противоположную, сторону. Гегель сказал: видимость сущности — в противоположном.
Противоречие рождается там, где сходятся две противоположности. Но именно в разрешении противоречий и заключается изобретательство.
Порою, если найти возможность существования «мира наизнанку», можно не только написать любопытную книгу вроде «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, но реально даже совершить открытие века.
«Как так?» — спросите вы. Да вспомним хотя бы математику.
«К данной прямой через данную вне её точку можно провести не более одной параллельной прямой» — это одна из формулировок пятого постулата Евклида. Но именно отказ от него привёл к открытию тремя гигантами — немцем Гауссом, венгром Больяи и русским Лобачевским — неевклидовой геометрии. А ведь вплоть до Гаусса — то есть до самого конца XVIII века — никто не усомнился ни в истинности пятого постулата, ни в том, что евклидова геометрия единственно возможна, ни в том, что она описывает реальный физический мир.
Впрочем, в основе всех человеческих достижений лежит творческая одарённость — умение мыслить парадоксально и действовать нестандартно, эффективно и продуктивно, находя всё новые пути к знанию и открытию.
Чтобы изобретать, надо порой идти от обратного, надо уметь смотреть на мир другими глазами, выходить за границы привычного, обыденного, очевидного, двигаться в пространстве мысли подчас наперекор здравому смыслу и формальной логике.
Должен с прискорбием заявить: современная российская школа делает акцент на запоминании готового знания. Эго способствует тому, что готовность к работе с противоречиями в ребёнке убивается с детства под корень. У нас растут исполнители инструкций и шаблонов, способные действовать только так, под копирку, а не иначе. Между тем жизнь полна противоречий и проблем, быстро меняющихся обстоятельств.
Пока не поздно, надо вернуть образование в нормальное положение, то есть с головы поставить снова на ноги. Это тот самый перпендикулярный выход из очевиднейшего тупика или замкнутого круга, в котором мы оказались в результате скороспелых школьных реформ.