Не молитесь и не креститесь,
Ложитесь в гроб и отоспитесь.
Не скрипите зубами, не стучите ногами.
И ты, душа рабы Божьей (имя), спи,
По земле-матушке не ходи,
На порог раба Божьего (имя) не ступай,
Руды-крови не выпивай.
Осина-мать, вели рабе Божьей (имя) не вставать,
Гроба красного не оставлять.
На ныне, на вечно, на бесконечно.
Слово мое крепко, дело мое лепко.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь. Аминь.
Из письма: «Как-то я поехала навестить тетку в деревню. Перед этим она написала мне письмо, в котором сообщила, что хочет перевести на меня свой дом после смерти, и просила приехать, чтобы решить кое-какие дела.
Деревня теткина стоит на отшибе, и дорога туда идет мимо кладбища. До того проклятого дня я ничего не боялась, но теперь. Короче говоря, судите сами.
Только я подошла к кладбищу, как со стороны леса на дорогу вышла бабка. Когда я с ней поравнялась, она сказала:
– Ты до деревни, что ли, идешь?
– Да, – ответила я.
Бабка спросила, можно ли ей пойти со мной.
—Дорога мной не куплена, так что идите, – пожала я плечами.
Она пошла за мной следом. Мне неудобно было идти быстро, раз уж она напросилась в попутчицы, да и молчать было неловко. Я спросила, как ее зовут. Она в ответ:
– Щучихой всю жизнь звали.
– Почему? – удивилась я.
– Да из-за фамилии, а имя у меня Настасья.
– Вы в деревне живете? – опять спросила я.
– Жила, – ответила бабка.
Я решила, что она переехала из деревни в другое место.
– А ты чья? – спросила Щучиха.
Я назвала имя своей тетки и сказала, что я ее племянница.
– Я у нее редко бываю, поэтому вы меня не знаете, – продолжала я. – Она меня пригласила, чтобы завещание оформить.
– А зачем? Тебе на Покров помирать придется, – буркнула бабка и после этих слов поотстала.
Я оглянулась, и у меня волосы от ужаса дыбом встали. Сзади никого не было. Остальную часть пути я не шла, а бежала. Когда я прибежала к тетке, то тут же рассказала ей о том, что произошло.
– Щучиха? Так она неделю назад удавилась, – ахнула тетка.
Потом она вытащила пыльный альбом и нашла среди фотографий снимок Щучихи.
Это была она. Я попросила тетку рассказать, в чем ее хоронили. Она описала ту одежду, в которой была моя попутчица: зеленая юбка, оранжевая кофта и белый платок.
– Надо же, – запричитала тетка, – не зря говорят, что неприкаянная душа будет блуждать по земле, пока себе замену не найдет.
Наталья Ивановна, раньше я весила под девяносто, а теперь во мне шестьдесят килограммов всего, после той встречи я стала худеть и терять силы. Словами не могу передать, как я плохо себя чувствую. Через несколько месяцев Покров, и я верю, что действительно умру. Мне страшно. Очень прошу, подскажите, можно ли мне помочь или уже поздно?»
Чтобы отвязаться от преследований мертвого духа, во-первых, перекреститесь другим именем. Во-вторых, купите именную икону небольшого размера и отправляйтесь с нею на кладбище. Там найдите три могилы с именем того человека, чей дух привязался к вам, положите на них по горсти пшена, немного кутьи и по три блина. Затем перекреститесь и скажите:
Помяни, Господи, меня о здравии,
А всех мертвых за упокой.
Как этот покойник в своей могиле лежит,
По земле не бродит, к своим родным не ходит,
Так чтобы дух покойника за мной не ходил,
Моей душе не вредил.
Господи, Иисусе Христе,
Запрети Своим крестом животворящим
Ходить мертвому духу.
Ныне, присно и во веки веков. Аминь.
Уходя с кладбища, не оглядывайтесь. Икону возьмите с собой и поставьте ее дома у своей постели.
Из письма: «Никогда бы не подумал, что решусь покончить жизнь самоубийством, но, похоже, у меня нет другого выхода. Простите меня, мама, сестренка, на коленях молю, знаю, какое горе причинит вам мой уход из жизни, но я не могу поступить иначе. Вот уже год я живу в непрекращающемся кошмаре, и сил бороться у меня не осталось. Я понимаю, что все бесполезно – оно сильнее меня. Вы думаете, что я сошел с ума. Если бы я просто сошел с ума, у меня еще была бы надежда. Но, к моему величайшему сожалению, я не сумасшедший.
Помните, прошлым летом я решил подработать и подрядился копать могилы на местном кладбище?
Неприятная работа, конечно, но ведь и ее кто-то должен делать, к тому же мне обещали неплохие деньги. Работали мы вчетвером. Чтобы хоть немного разрядить обстановку, мы непрерывно болтали во время работы о всяких пустяках или травили анекдоты.
В тот роковой день стояло настоящее пекло, мы пришли на работу пораньше, чтобы закончить работу до наступления жары. Вырыли яму и присели отдохнуть. Два моих напарника пошли в администрацию – узнать, есть ли еще какая-нибудь работа, – а я остался сторожить лопаты. Мой четвертый напарник в тот день на работу не вышел.
Тогда я сидел один в теньке и размышлял о том о сем, и тут мимо меня прошла какая-то старуха с сумкой, в которой что-то позвякивало – наверное, она собирала пустые бутылки. Дойдя до вырытой могилы, она остановилась и спросила:
– Кому роете домик?
Я устал, мне хотелось пить, а тут ко мне привязалась эта старуха. «Сейчас задаст пару вопросов для отвода глаз, а потом начнет деньги клянчить», – решил я и грубо сказал ей, чтобы она топала отсюда, да поскорее.
Бабка не ответила, лишь внимательно на меня посмотрела. Тогда я разозлился еще больше и обругал ее.
Неожиданно старуха вытянула перед собой руку и сказала:
– Душа твоя, как у злой собаки. Не знаешь людей – не лай! Будешь ты, парень, плакать и кончишь с веревкой на шее. Скоро сам в такую яму ляжешь.
Сказала она это и ушла. Я ей вслед крикнул что-то грубое, но она даже не обернулась.
Тут я подумал: где же это ребята так долго ходят, поесть решили, наверное, и бросили меня тут одного. И вдруг слышу голос:
– Не один ты, а со мной. Оглядываюсь – поблизости никого нет. «Почудилось», – подумал я.
В ту же минуту я снова услышал тот же голос:
– Нет, не почудилось, это я с тобой. Я возьми и вслух скажи:
– А ты кто?
– Я Иван, меня вчера схоронили.
Тут мне стало страшно. Думаю, совсем я свихнулся: сам с собой разговариваю, кто услышит – засмеет.
А голос все не унимается, болтает и болтает без умолку:
– Сейчас напарник твой придет, пойдете бабе одной яму рыть, а другой твой напарник за пивом побежал, позже явится.
От страха я зажмурился и сидел без движения, боясь пошевелиться. Да и как тут не испугаться?!
Через пару минут действительно пришел мой напарник и сказал:
– Друг мой за пивом сейчас сгоняет, а мы с тобой пойдем еще одну яму копать, вон там, у рощи. (Мы старались не произносить слова «могила» и всегда говорили «яма».)
Я сразу же спросил:
– Не знаешь, для кого яму заказали?
– Для женщины, говорят, – ответил напарник. В тот день голос я больше не слышал.
На следующее утро я проснулся оттого, что кто-то толкнул меня в спину и, как только я открыл глаза, сказал:
– Вставай, время семь часов, проспишь ведь. Голос был тот же самый, что и на кладбище, и я спросил:
– Это ты, Иван? Он ответил:
– Я, кто же еще?
Когда я завтракал, ясно слышал, как он сплюнул и сказал:
– Жрешь ты, парень, ну как свинья.
Перед самыми воротами кладбища я снова услышал голос:
– Ладно, копай, только не халтурь. Плохо, когда тесно.
И тут я спросил:
– Как, говоришь, твоя фамилия?
– Фролов, – ответил голос и замолчал.
Я кинулся в домик администрации, нашел там регистрационный журнал, в котором обнаружил, что три дня назад действительно похоронили некоего Ивана Фролова. Посмотрел, в каком квартале и под каким номером могила, и пошел ее искать. Нашел я ее быстро. Встал перед ней как дурак и начал рассматривать фотографию – и тут снова услышал голос покойного:
– В жизни я был лучше, а на фотографиях всегда не получался.
Не задумываясь уже о том, что делаю, я спросил покойника, отчего тот умер. «Да по пьяни дело было», – получил я ответ. Я ему на это: смерть, мол, не из лучших. Покойник тут обиделся и сказал, что у меня и того хуже будет, уж лучше по глупости и по пьяни, чем самому добровольно в петлю полезть.
С тех пор я не мог найти себе места: и дома невозможно находиться, и на кладбище страшно приходить. Однажды я решился и пошел к врачу. В поликлинике меня выслушали и дали талон к психиатру. Тут я испугался: понял, что никто мне не поверит и чего доброго еще в психушку упекут. Так я к врачу и не пошел. Пытался рассказать знакомым о происходящем, но те от меня как от зачумленного шарахались. Кто-то решил, что это я так развлекаюсь, страшилки всякие рассказываю, кто-то посоветовал молчать, иначе меня быстро в больницу упекут.
Шло время, дух не отставал, и я начал понимать, что больше не могу слышать этот голос. А еще я понял, что это та бабка всему виной.
Но никто мне не верит, надеюсь, хоть вы не сочтете меня безумным. Пишу я вам всю правду, как на исповеди, ведь перед смертью не лгут. Дух покойника опять рядом со мной, я его не вижу, но хорошо слышу. Он говорит, что мне не на что рассчитывать, и уговаривает порвать письмо. «Если ты его пошлешь, то все решат, что ты точно свихнулся. Не делай этого, не оставляй о себе такую память», – убеждает он меня.