– Тогда ему пришлось бы догадаться, что я вообще там заправлялась. – Она прикрыла глаза козырьком ладони, глядя, как старый отцовский автомобиль тащится к далекому повороту дороги. Окончательность этого события ранила ей сердце.
Тягач одолел поворот и скрылся из виду. Стая черных дроздов взмыла в ясное небо и начала роиться, принимая причудливые формы. Ворон, потревоженный их бегством, вспорхнул с высокой ветки и приземлился на вершине каминной трубы, поднимавшейся к небу из застывшего пепла.
Карр!
Ребекка вздрогнула, когда звук тягача стих в отдалении и вокруг сгустилась зловещая тишина.
Глава 23
Ребекка пристроилась за спиной Эша на его снегоходе, пока они с ревом неслись по спрессованному снегу, подпрыгивая на твердом насте. Воздух был чистым и прозрачным. Поля сверкали белизной, и солнце рисовало на снегу мягкие оранжевые, желтые, персиковые и розовые узоры, сгущавшиеся до синевы в глубокой тени. В мозгу Ребекки как будто просыпались старые, полузабытые нейронные контуры. Она соприкоснулась с собой в юности, а ее мир на востоке страны превратился в расплывчатую альтернативную реальность, ею овладело чувство необузданной свободы, а перегрузки воспринимались как вызов внешних сил.
Эш сбросил скорость, по-прежнему скользя вдоль замерзшей лыжной колеи, ведущей от ранчо ее отца. Они достигли ограды ранчо Броукен-Бар. Здесь след поворачивал, недолго шел вдоль ограды, а потом направился через проем на территорию Броукен-Бар. Эш остановил снегоход перед проемом. Ребекка подняла шлем и прикрыла глаза козырьком ладони, прослеживая путь до плотного снега на подъездной дорожке, ведущей к дому.
– Хочешь поговорить с ними? – Эш поднял козырек своего шлема. – Сегодня вторник; Тори должна быть в школе.
– Да, – громко ответила Ребекка, перекрывая рокот двигателя, работавшего на холостом ходу. – Наверное, лучше сначала поговорить с ее матерью.
Они остановились перед большим крытым крыльцом. Резная фигура медведя, покрытая льдом, стояла на страже у подножия лестницы. Ребекка сняла шлем вместе с шерстяным подшлемником. Статическое электричество потрескивало в ее волосах, подхваченных ветром с озера. Она спешилась, пытаясь вспомнить, когда последний раз посещала этот дом. Должно быть, это была вечеринка в честь дня рождения Коула, когда она училась в десятом классе. Ее отец и Майрон Макдона, отец Коула, находились в прохладных отношениях. Судя по словам ее отца, у Майрона ни с кем не было теплых отношений после смерти его жены.
Эш тоже спешился и снял свой шлем. Из дома доносился собачий лай. Сегодня Эш оставил Кибу дома, поскольку они собирались поехать в Броукен-Бар. Он сказал Ребекке, что Кибу плохо ладит с большинством других собак. Это было особенностью его породы, с которой Эшу приходилось считаться. Но Эйс, по его словам, представлял особую проблему для молодого охотничьего пса.
Эш постучался в большую деревянную дверь. Кресло-качалка без подушек, стоявшее на крыльце, поскрипывало на ветру. У стены рядом с дверью стояло несколько пар теплых сапог.
Эш постучал громче. Ребекка прикоснулась к его плечу и указала на утепленные ботинки с высокой шнуровкой.
– Эти примерно совпадают по размеру, – тихо сказала она. Наклонившись, Ребекка подняла ботинки и осмотрела рисунок протектора на носках. Желтая краска. Она показала ботинок Эшу. – Сходный рисунок и краска на мыске, – прошептала она.
Дверь распахнулась, и Ребекка резко выпрямилась, по-прежнему с ботинками в руках.
Оливия Уэст – женщина из «Пончикового кафе Додда» – смотрела на нее; потом ее взгляд упал на ботинки, которые Ребекка держала в руках. Оливия была одета в облегающие джинсы и флисовый жакет. Ее густые блестящие волосы падали на плечи. Вокруг шеи извивался уродливый шрам, похожий на тонкую удавку.
Оливия перевела взгляд на Эша:
– Эш? Что здесь происходит?
– Лив, это Ребекка Норд, дочь Ноя.
Собака, немецкая овчарка, о которой упоминал Эш, – подошла к двери, подволакивая задние ноги, но явно желая увидеть посетителей.
Оливия нагнулась и потрепала овчарку по голове, словно успокаивая себя. Потом повернулась к Ребекке.
– Я видела вас у Додда, – сдержанно сказала Оливия. – Должно быть, это очень тяжело для вас, и я сожалею о Ное, но… Что здесь происходит?
Она снова посмотрела на бутсы, испачканные желтой краской, потом на снегоход Эша, стоявший у крыльца. За ее спиной появился мужчина, и Ребекка испытала мгновенную вспышку узнавания. Коул Мадона.
– Бекка? – произнес он. – Матерь… это ты?
– Коул.
– Боже, прошла целая вечность. – Он посмотрел на Эша, потом на Оливию, потом на женские ботинки в руках у Ребекки. Выражение его лица изменилось, но Коул быстро оценил ситуацию. И что-то в его реакции, особенно в том, что они с Оливией ничего не спросили о ботинках, подсказало Ребекке, что они ожидали этого, – или, во всяком случае, предчувствовали это.
– Заходи, заходи, – сказал Коул. – Поговорим у огня.
Они вошли в дом. Оливия поспешно взяла у Ребекки ботинки с высокой шнуровкой и поставила их в шкаф. Ребекка и Эш обменялись взглядами. Коул взял их верхнюю одежду и повесил куртки на вешалку из оленьих рогов.
Массивная голова лося смотрела на них из арочного проема, ведущего в гостиную и столовую с баром, явно предназначенную для гостей дома.
Коул повел их в гостиную. Ребекка на мгновение замерла при виде Тори Бартон, сидевшей на кушетке перед камином. Она играла в шахматы с румяным мужчиной лет тридцати с небольшим. Они одновременно подняли головы, и Тори побледнела. Она вскочила на ноги, панически озираясь по сторонам. Оливия поспешила к дочери и ласково положила руку ей на плечо.
– Иди наверх, Тори, – тихо сказала Оливия.
– Вообще-то мне хотелось задать Тори несколько вопросов, – сказала Ребекка и выступила вперед. – Мы не ожидали, что она будет дома. Я…
– Сегодня я разрешила ей не ходить в школу, – сухо ответила Оливия. – Она плохо себя чувствовала. Тори, иди наверх.
Тори замешкалась, словно олень, застигнутый врасплох ярким светом фар. Она как будто не могла двинуться с места.
Ребекка смотрела на девочку. Она пришла сюда, чтобы узнать, побывала ли Тори в сарае ее отца, где хранилась брага. Судя по всему, она уже получила ответ от желтой краски и рисунка протектора на ботинках, стоявших перед дверью. Кроме того, у Ребекки были волосы и отпечатки маленьких ладоней. Теперь оставалось выяснить, с кем была Тори в сарае, что стало причиной их бегства и чему они могли быть свидетелями.
– Садитесь, пожалуйста, – любезно предложил Коул, но его глаза оставались серьезными. – Это Дэйв Бранниган, наш помощник на ранчо. – Он указал на партнера Тори по игре в шахматы. – Это он оповестил всех о пожаре и собрал добровольцев, которые отправились туда.
Мужчина встал и обменялся рукопожатием с Ребеккой.
– Рада познакомиться с вами, Дэйв, – сказала она. – И спасибо вам.
– Зовите меня Бранниганом, как все остальные. Жаль, что нам мало что удалось сделать. Огонь уже полыхал вовсю, и мы могли лишь дожидаться приезда пожарных из Клинтона. Это был тяжкий удар для нас, но не могу и представить, как тяжело вам.
– Я ценю ваши усилия, – сказала Ребекка, снова охваченная глубоким чувством. Резкие перепады настроения были непривычны для нее и оставляли ощущение пустоты внутри.
Бранниган засунул руки в карманы рабочих штанов.
– Значит, в пожаре было что-то подозрительное? По словам следователя, огонь вспыхнул случайно, из-за упавшей лампы, но в городе я слышал, что у вас есть какие-то сомнения.
«Маленькие городки. Нужно быть осторожнее».
– Я лишь пытаюсь восстановить полную картину, чтобы немного успокоиться. – Ребекка слегка покашляла, изображая неловкость.
– Мы хотели бы поговорить наедине, – обратился Коул к Браннигану.
– Нет проблем. Я все равно собирался помочь Рошен с одеждой для стирки. – Он кивнул Ребекке: – Мне действительно жаль. Если мы что-то можем сделать для вас…
– Спасибо.
– Садитесь, пожалуйста, – повторил Коул и опустился на диван рядом с очагом. Он держался с непринужденной властностью, так же, как Майрон Макдона, которого Ребекка помнила с детства.
– Ты тоже садись, Тори, – твердо сказал Коул.
Оливия быстро взглянула на него, и он ответил ей многозначительным взглядом.
Она облизнула губы и устроилась бок о бок с Тори на большой кушетке. Эйс уже посапывал на выцветшем персидском коврике перед камином. Ребекка и Эш сели рядом на диване.
– Тори, – произнес Коул. – Ты знаешь Эша, верно?
Тори кивнула, не поднимая головы и заламывая пальцы.
– А это Бекка Норд, дочь Ноя. Она тоже служит в полиции.
Тори напряглась и плотно сцепила руки перед собой в защитной позе.
– О чем ты хотела спросить Тори, Бекка? – поинтересовался Коул.
Ребекка подалась вперед, стараясь говорить спокойно и доброжелательно.
– Тори, ты можешь рассказать нам о колеях от снегохода, ведущих от дома моего отца к этому ранчо? Эш – отличный следопыт. Судя по состоянию снега и погодным условиям, он пришел к выводу, что эти следы были оставлены во время пожара.
Ребекка сделала паузу, глядя на девочку, которая, казалось, была готова упасть в обморок.
– Эш также утверждает, что два человека небольшого роста – в сущности, дети – выбежали из сарая, где мой отец готовил и хранил брагу. Потом они подошли к кухонной двери моего отца. Потом они бегом поднялись по склону холма за избушкой. Они несколько раз падали в глубокий снег, пока бежали к осинам, растущим на гребне холма за домом моего отца, и наконец уехали на снегоходе прямо сюда, к дверям этого дома.
Последние слова она произнесла с легким нажимом, ожидая реакции.
Никакой реакции не последовало. Тори оставалась застывшей и отказывалась встретиться с ней взглядом. Но Оливия заметно побледнела.
– Значит, вы все-таки считаете, что пожар был подозрительным? – спросила она.