Эш вернулся к стойке бара и попросил Солли сделать два кофе. Пока она готовила, он снова позвонил Ребекке.
По-прежнему нет ответа.
Тревога вонзила в Эша свои когти, он прервал звонок. Так или иначе, она должна была получить его голосовое сообщение.
– Прошу. – Солли принесла им кофе.
– Ты знаешь, в каком номере остановилась Ребекка? – как бы невзначай спросил Эш.
Она смерила его взглядом и наклонила голову. Эш улыбнулся и поднял две чашки.
– Мне хотелось бы приятно удивить ее качеством обслуживания.
Солли назвала ему номер комнаты.
Уравновесив две чашки кофе в левой руке, Эш постучался в дверь правой.
Тишина.
Он снова постучался.
– Обслуживание в номере! – слащаво пропел он.
Дверь приоткрылась, и Ребекка выглянула наружу. Она была в гостиничном халате, с всклокоченными волосами. Она выглядела неестественно бледной. И явно только что проснулась. Теплота и непрошеное желание затопили Эша, когда он увидел ее такой беззащитной и уязвимой.
Но ее лицо тут же изменилось, едва она узнала его. Она взглянула на кофе, отчего прядь темных волос упала ей на лицо, но ничего не сказала. Что-то было не так.
Тревога еще глубже запустила когти в грудь Эша. Он уже находился на грани, он был готов признаться. Теперь он как будто ступал по яичным скорлупкам. Он едва не отступил. Едва.
– Можно войти?
– Эш, я…
– Это срочно. Ты получила мое сообщение?
– Послушай…
Он протолкнулся мимо нее и вошел в комнату. Но застыл как вкопанный при виде бумаг, прилепленных к стене.
Она скрепила клейкой лентой несколько листов белой бумаги, образовывавших прямоугольник над столом. На бумаге были списки с именами и вопросами, выписанными черными, красными и зелеными маркерами, а также соединительные линии.
Эш стоял, забыв про кофе. Ребекка тихо закрыла дверь за его спиной и пошла убирать постель.
В верхней части схемы находились имена Ноя, Уитни и Тревора под надписью «Жертвы».
Но внимание Эша сосредоточилось на собственном имени. И на том, что Бекка написала внизу.
• Отец ребенка Уитни?
– Ты знаешь, – хрипло прошептал он.
Молчание.
Он развернулся.
Она стояла там – белая, как призрак. И такая прекрасная. Да, она знала: это было написано на ее лице и читалось в ее откровенном взгляде. Сердце Эша разбилось на миллион осколков.
Глава 37
– Как? – спросил Эш. – Как ты узнала?
Она плотнее запахнулась в халат и сложила руки на груди.
– Тора. Она работала медсестрой в центре здравоохранения в Клинтоне, когда Уитни обратилась туда для ультразвукового обследования.
Кровь отхлынула от его лица.
– И Тора сказала Ною? Это стало причиной его расследования? – Эш махнул чашкой кофе в сторону схемы преступления.
– Это всплыло в разговоре между ними. Как и тот факт, что ты отвез Уитни с ее вещами на автобусную остановку, где подрался с Тревором. Это оживило интерес моего отца к загадке, которую он так и не смог решить.
Ее взгляд был непроницаемым, губы плотно сомкнуты.
Ощущая внезапную слабость в ногах, Эш поставил кофе на стол и опустился на край кровати.
– Почему, Эш? – спросила Ребекка. – Почему ты скрывал это? Почему не рассказал мне?
– А как ты думаешь? Насколько мне известно, Уитни с Тревором сели в попутку и уехали. С какой стати мне было возвращаться к этому после их отъезда? Она должна была в Калифорнии сделать аборт. Она потребовала деньги, чтобы это сделать. Я отдал ей все, что имел. У меня ничего не осталось, Ребекка, кроме последней надежды помириться с тобой. Но потом Марси Фоссам загубила и этот шанс.
– Ты сам все испортил. Это ты встречался с Уитни после того, как сказал мне, что все кончено.
– Только потому, что она сообщила о своей беременности. Я должен был встретиться с ней. Я не знал, что делать. Я даже предложил «сделать все правильно» и жениться на ней.
Бекка резко отвернулась и уставилась в окно. Эш провел рукой по губам, чувствуя, как пылает его лицо.
– Сначала она согласилась, – тихо продолжал он. – И я подумал: да будет так. Моя жизнь кончилась. Но потом она вдруг изменила свое решение и сказала, что хочет избавиться от ребенка, но для этого ей нужно много денег. Поэтому я еще несколько раз встретился с ней, чтобы все устроить.
Бекка не поворачивалась к нему.
Эш глубоко вздохнул. Вот оно: конец игры. Они с Ребеккой наконец прошли путь до конца, и теперь она навсегда исчезнет из его жизни.
– Это была ошибка, Бекка, – тихо сказал Эш. – И я много лет платил за нее.
Ребекка медленно повернулась. Черты ее лица были напряженными, под глазами залегли глубокие тени.
– А в декабре, двадцать лет назад? Когда мой отец стал искать Уитни по запросу ее матери? Тогда ты им тоже ничего не сказал.
– Беременность Уитни не отменяла того факта, что она уехала из города вместе с Тревором. Не имело значения, появится она в США, в Мексике, в Никарагуа или бог знает где еще.
Она пристально смотрела на него.
– Ты должен был рассказать мне раньше, Эш, а не теперь. Ты мог бы рассказать об этом после смерти моего отца. После того как он начал задавать вопросы. После его возможного убийства.
– Но я собирался! Я звонил тебе вчера вечером, черт побери, и я собирался… черт, мне было нужно поговорить с тобой об этом. Я знал, что должен это сделать.
Бекка сглотнула:
– Ты сказал, что дал ей деньги?
– Все, что я имел. Каждый пенни, который я заработал и сэкономил с двенадцати лет. Все мои сбережения на учебу в колледже. Мои родители определенно не собирались выделять средства на мое образование. Отец не считал нужным учить меня, поскольку я должен был унаследовать его ранчо. Он резко возражал против учебы. Как ты думаешь, почему я так и не поступил в колледж? Почему я так и не получил ту степень по экономике и организации сельского хозяйства, о которой столько талдычил тебе? Я тоже хотел выбраться из этой глуши. Я хотел расширить свои горизонты и создать возможности для нас, Бекка. У меня были мечты, большие, прекрасные мечты. А потом я совершил одну ужасную ошибку. И вся моя жизнь ударила по мне. – Он сглотнул. – И по тебе тоже. Поэтому мне так жаль.
Черты ее лица исказились от непередаваемых чувств. Ее глаза блестели.
– Ты… ты уверен, что это был твой ребенок?
– Она так говорила. Тревор несколько месяцев был в отъезде. Она совсем запуталась, и мы оба были испуганы. Никто из нас этого не хотел. Мне было семнадцать лет. Ей почти семнадцать. Мой отец был… в общем, я не знал, что делать. – Он провел руками по лицу и немного посидел в тишине. – Я не хотел ее. Просто так получилось. Я хотел тебя. Когда ты уехала, Бекка, мне хотелось умереть.
– Она могла бы сделать аборт и здесь, – невозмутимо сказала Бекка.
– Только не здесь. Ей нужно было отправиться в Ванкувер, а тогда это было не так просто. И она все равно хотела уехать в Лос-Анджелес. Но ей нужны были деньги, чтобы добраться туда. Тревор вернулся, и теперь, задним числом, – с учетом того, что он ждал ее на автобусной остановке, – я понимаю, что, возможно, он рассчитывал избавиться от «проблемы Эша» и заодно прикарманить мои деньги. Можешь поверить, от меня не ускользнула ирония этой ситуации, и он тоже был в курсе: это я спонсировал его новую жизнь в США.
– Тогда почему ты подрался с ним?
– Именно поэтому. Я хотел убить его.
Она прищурилась.
– Одного намерения недостаточно для убийства.
– Но ты был вне себя от ярости. Ты мог убить его.
Он уставился на нее.
– Это плохо выглядит, Эш, с какой стороны ни посмотри. Ты хотел, чтобы Уитни исчезла, и ты хотел убить Тревора. – Она помедлила. – Сколько денег ты ей дал?
– Почти одиннадцать тысяч. Все, что я имел.
Она кивнула. У него было ощущение, что она знает больше, чем говорит.
– Наверное, это плохо выглядит, Бекка, но я честен с тобой. Да, я был рассержен. Честно говоря, я был готов убить их обоих. Кажется, я дважды врезал Тревору, прежде чем пришел в себя. Но потом я уехал, и это чистая правда. Как бы плохо это ни выглядело, они сели в тот автофургон и самостоятельно уехали из города. А я попытался похоронить все это дерьмо и жить дальше.
Ребекка взвешивала его слова в долгом, почти зловещем молчании, потом медленно опустилась на стул напротив него.
– Эш, – тихо сказала она, наклонившись вперед и сцепив руки. – Я снова должна спросить тебя, потому что это был главный вопрос моего отца… как ты повредил лицо? И руки?
Эш тихо выругался.
– Как я тебе и говорил, уже много раз. Я был в полном расстройстве из-за того, что случилось Тревором и Уитни. Я оседлал недавно объезженного жеребца и находился в очень дурном настроении. Он не хотел иметь ничего общего с тем, что ощущал во мне. И мне пришлось заплатить за это, вот и все. – Он отвернулся, но потом резко развернулся к ней.
– Знаешь, что меня гложет, – и я не ожидаю сочувствия с твоей стороны, – но я часто думал… что, если она сохранила моего ребенка? Что, если где-то там, где-то в большом мире у меня есть ребенок? Сын или дочь. Тогда, на автобусной остановке, она гнусно высказалась по этому поводу, и я подумал, что она просто хотела ранить меня. Ей это удалось. Потому что я никогда не забывал об этом. Что, если где-то на свете живет мой ребенок, который не знает, кто его настоящий отец? Сейчас этот ребенок мог бы поступить в колледж. Целая жизнь, прожитая и потерянная для нас обоих. А когда твой отец снова начал поиски… я почти хотел, чтобы он нашел ее, чтобы я узнал наверняка.
– Эш. Я не думаю, что у тебя есть ребенок.
Он замер при звуках ее голоса. Их взгляды встретились.
– Я не думаю, что Тревор и Уитни вообще уехали из города. Кажется, они до сих пор здесь.
Глава 38
– Что ты имеешь в виду? – Эш вперился взглядом в Ребекку.