Спокойствие в семейной жизни Фрэнк обрел в 1976 году, когда женился на Барбаре Маркс, бывшей танцовщице и бывшей жене знаменитого комика Зеппо Маркса. Барбара была снисходительной, любящей, терпеливой и ревнивой. Она вынесла из дома Фрэнка все фотографии Авы, убрала из сада ее статую, которая стояла там двадцать лет, и весьма неодобрительно относилась к встречам мужа с бывшей супругой. Между тем Фрэнк постоянно летал в Лондон, где навещал Аву. Две престарелые звезды сидели у камина и молчали.
В последние годы у Авы начались проблемы с легкими, а после перенесенного сердечного приступа она оказалась прикованной к постели. Фрэнк тратил на ее лечение сотни тысяч долларов, пока в январе 1990 года Ава не скончалась от пневмонии. Последними ее словами были: «Как же я устала!»
Дочь Синатры вспоминала, что когда Фрэнк узнал о смерти Авы, он упал на пол, разрыдался и очень долго не мог успокоиться. Он оплатил все расходы по завещанию Авы, организовал ее похороны в Северной Каролине, однако на саму церемонию так и не явился. Говорят, что его лимузин несколько часов простоял перед входом на кладбище, но Синатра так и не смог выйти. На венке, присланном им, было написано: «Со всей моей любовью, Френсис».
Любовь Орлова. Звезда номер один
В двадцатом веке в советском кинематографе было немало замечательных актрис, немало звезд – Янина Жеймо, Марина Ладынина, Тамара Макарова, Зоя Федорова… Их очень любили и в 20-е, и в 40-е, и в 50-е годы. Но никто никогда не имел такого успеха, такой славы, такой популярности и такой народной любви, как Любовь Петровна Орлова. Она была звездой № 1. И с этим не спорил никто. Сама Марина Алексеевна Ладынина, уже на склоне лет, говорила: «Да, Орлова по праву занимала первое место».
Критик Сергей Николаевич написал о ней удивительные слова: «Ее улыбка сияла во тьме бесконечного 1937 года; ее голос отогревал сердца, вселял надежду; ее каблуки выстукивали мелодию несбыточного счастья».
Орлова снималась не очень много, ее фильмы можно пересчитать по пальцам. Практически всего пять лент: «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна». И еще только несколько небольших ролей в фильмах «Встреча на Эльбе», «Ошибка инженера Кочина», «Русский сувенир».
И все же Орлова – это звезда номер один советского кино. Она умела все. Она умела петь, танцевать, она умела играть драматические сцены. Все ее актерские качества в отдельности, может быть, и не составляли каких-нибудь великих достоинств. Она мило пела – но были певицы, которые пели гораздо лучше. Она очень приятно двигалась, приятно танцевала – но было очень много людей, которые танцевали гораздо лучше, чем она. Она очень интересно играла все драматические куски в своих фильмах, она была экстравагантна, не боялась эксцентрики, но все эти слагаемые, когда они соединялись в одно целое, давали невероятный феномен, и этого уже не имел никто. Вот звезды последующих лет – Алла Ларионова, Татьяна Самойлова, Людмила Гурченко. Каждая из них имела очень много достоинств, но кто-то хорошо пел – но не был очень красив; кто-то замечательно двигался – но не обладал музыкальностью; кто-то прелестно танцевал – но не имел большого драматического таланта. И ни у кого не было такой солнечной красоты – красоты, которая покоряла людей.
Звезда – это есть соединение доступности и недосягаемости одновременно. Орлова казалась доступной каждому человеку, и вместе с тем она была абсолютно недосягаема для зрителей. Она очень редко выступала в печати, она никогда не демонстрировала себя на так называемых «тусовках» тех лет… Она никогда не была в Доме кино. И Союз кинематографистов существовал совершенно отдельно от нее. У нее была своя, отдельная, очень замкнутая жизнь, в которую она никого не допускала. Она всегда была с улыбкой на устах: какой бы фильм люди ни смотрели, они выходили из зала в замечательном настроении, потому что в ее лице, в ее повадке, в ее манере, в очень благородной лепке ее лица была какая-то неизъяснимая женская прелесть и красота. А ее характер, то, какая она была на самом деле, знали очень немногие. Когда-то Немирович-Данченко сказал, что каждый человек проживает пять или шесть жизней. А Любовь Орлова прожила гораздо больше…
Когда именно родилась Любовь Орлова, очень долго никто не знал. Только в 1972 году, когда она умолила Фурцеву не отмечать ее семидесятилетний юбилей, во всех газетах появились статьи о Любови Орловой – и тогда поняли, что это какая-то дата. Родилась она в 1902 году, а в кинематограф пришла достаточно поздно – ей было 32 года. Она не любила вспоминать своего прошлого. Никогда. О ней есть очень много легенд: одна из самых стойких – что она была дворянского происхождения. На самом деле ее отец, Петр Федорович Орлов, был акцизным чиновником, а мать, Евгения Николаевна Сухотина, была очень дальней родственницей Михаила Александровича Сухотина, мужа одной из дочерей Льва Толстого, Татьяны Львовны. Отец был внешне очень вальяжный и вполне мог сойти за аристократа, очень любил карты и проигрывал все, что у него было. Жил он в Ярославле. Когда денег у матери не стало, она уехала вместе с двумя дочерьми, Любовью и Нонной, к своей сестре в Воскресенск. Сама Любовь Петровна родилась в усадьбе своей матери. Она была младшей из двух дочерей. Мать ее была не очень красивой, суховатой, невысокой, с напряженным выражением глаз, с нервным сухим лицом. Она всю жизнь прожила вместе с Любовью Петровной. У нее был настолько трудный характер, что иногда Орлова и Александров переезжали от нее в гостиницу, говоря ей, что уезжают в командировку. Благодаря родству Любови Орловой с Сухотиным, мужем Татьяны Львовны Толстой, однажды, еще девочкой, Люба видела Льва Толстого. Лев Толстой подарил ей книжку «Кавказский пленник», на которой сделал надпись: «Любочке от Льва Толстого». Эту книжку она очень берегла, всегда держала под стеклом в своем роскошном доме.
Когда произошла революция, ей было 14 лет. Она училась в гимназии недалеко от Никитских ворот, и музыку там преподавали композиторы Гедике и Гольденвейзер. У нее был очень хороший слух, а точных наук она безумно боялась – физики, математики… Но музыкальное образование она не завершила. Потому что произошла революция, и консерваторию пришлось отложить, а плата за частное обучение была не по карману. И они уехали всей семьей в город Воскресенск, где жила сестра матери. Там они прожили все тяжелые годы Гражданской войны. Любовь Петровна должна была возить в Москву в пригородных поездах бидоны с молоком – у тетки была корова, она давала молоко, и семья продавала молоко и этим жила. Орлова с этими бидонами ездила в Москву, таскала их по домам, у нее были только одни варежки, она была очень бедна. Тогда она навсегда испортила себе руки – у нее воспалились суставы. Руки у нее всю жизнь были очень некрасивые, часто опухали. И если посмотреть ее фильмы – она почти нигде не показывает свои руки. Эта была единственная некрасивая сторона во всем ее женском облике. Но другого выхода у нее тогда не было.
Она была удивительным человеком. Не любила ничего дилетантского. Она была трудоголиком. И хотя так и не окончила консерваторию – поступила туда, но не окончила, – она отлично играла на фортепиано, и в начале 20-х годов у нее была единственная возможность зарабатывать деньги, кроме как мотаться с бидонами, – она поступила на работу в кинотеатр тапером. Она сидела около экрана и играла. Грязный прокуренный кинотеатр, матросня, матерщина, семечки… А что делать – это была ее работа. Никогда впоследствии она не вспоминала об этом. Это унижало ее, выводило из равновесия. В тот период у нее были даже периоды какого-то безразличия – к учебе, к искусству, к ее собственной судьбе. Ей казалось, что слух становится хуже, что темперамент утрачивает чувство меры. Она ощущала себя человеком, у которого нет никаких надежд. Спасло ее от этого замужество.
Ее первый муж, Андрей Гаспарович Берзин, был старше ее на 10 лет, по профессии агроном. Член партии, служил в Наркомате земледелия и занимал там высокую должность – заместитель наркома. Женившись, он перевез всю семью Орловых в свою квартиру в двухэтажном доме в Хохловском переулке. Отдельная двухкомнатная квартира по тем временам считалась большой редкостью. Одна из комнат, где жили молодожены, была очень велика – там стоял рояль, и там Любовь Петровна очень много играла. В тот период у нее были две подруги, сестры Наталья Глан и Галина Шаховская. Наталья, известная киноактриса, была женой талантливого, знаменитого кинорежиссера Бориса Барнета. Ее фотографии в то время висели по всей Москве. Орлова просила, чтобы Наталья ввела ее в мир кино, а Глан отказывалась – она считала, что у Орловой нет никаких данных. Любовь Петровна, уже будучи женой Берзина, поступила в частную хореографическую школу – студию Франчески Беаты. Орлова училась там четыре года. Еще в 1924 году эта студия влилась в Театральный техникум им. Луначарского – то, что сегодня является Российской академией театрального искусства, то есть ГИТИС. И еще она занималась в студии пластического танца Веры Майя. Там занималось довольно много впоследствии известных людей – Бурмейстер, который потом был известным балетмейстером в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, эстрадные актеры Редель и Хрусталев… Там она познакомилась с молодым Александром Цфасманом, который потом стал ее концертмейстером, а затем – известным композитором.
Началом своей творческой биографии Орлова считала 1926 год – в этом году она поступила в Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. Ее приняли туда хористкой, а потом зачислили в кордебалет. Это все жутко не нравилось Берзину. Он хотел, чтоб у него был дом, была жена, которая бы готовила ему обеды и делала все то, что и должна делать женщина. Кстати, когда она была женой Александрова, она все это делала. Она замечательно готовила, была удивительной хозяйкой. Ее дом славился феноменальной чистотой, феноменальным порядком. Она очень любила печь, любила варить. Имея двух домработниц, она всегда следила за тем, что они делают. Но тогда театр был для нее важнее. И этот театр сыграл в ее жизни большую роль, потому что там она познакомилась с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко.