«Тело ударилось о мостовую с глухим стуком, но Жюно и здесь не повезло: он не умер сразу, а лишь получил сильные ушибы и в нескольких местах сломал ногу. В других обстоятельствах, даже при умеренной жажде жизни у пострадавшего такое ранение не было бы смертельным».
Местные лекари, прежде всего один медик из Самюра и другой из Шатийона, пытались что-либо сделать, они ампутировали несчастному герцогу поврежденную ногу, совершая при этом, как указывал еще Платон, самую большую ошибку врачей, состоящую в том, что они пытаются лечить тело человека, не пытаясь вылечить его душу. Жюно не становилось ни лучше, ни хуже, он был отрешенным, погруженным в себя, стоящим как бы на пороге вечности.
Из Парижа был вызван и приехал вместе с дядей Жюно, главным сборщиком податей в департаменте Верхней Соны, знаменитый хирург Дюбуа, но и он ничего не смог изменить. Жюно стал срывать повязки, бредить. Началась гангрена, а вскоре и общий паралич.
Жюно умер 29 июля 1813 года в четыре часа вечера.
Свое отсутствие в Монбаре в последние часы жизни Жюно Лора впоследствии очень художественно объясняла плохим самочувствием после случившегося у нее выкидыша. Она писала: «Бедные дети мои в одну неделю едва не сделались совершенными сиротами. Когда я мысленно переношусь к этому периоду моей жизни, я теряю способность чувствовать от скорби и спрашиваю сама себя, не имеет ли человек больше сил для страданий, нежели для счастья?»
Итак, Лоре было всего 28 лет, а на руках у нее осталось четверо детей: две дочери девяти и одиннадцати лет и два сына трех и пяти лет. Кроме того, у нее насчитывалось долгов на почти полтора миллиона франков. Разоренной вдове пришлось продать все свои драгоценности, обстановку и винный погреб.
При Реставрации герцогиня, как и многие другие, внезапно обнаружила в себе монархические чувства. Наполеон, некогда бывший ее кумиром, теперь сделался «чудовищным узурпатором».
Падение Империи герцогиня встретила криками «Да здравствует король!» в компании своего любовника Мориса де Баленкура. Потом вместе с детьми она переехала к нему в замок Шампиньи. Там-то у нее и случились неудачные роды: девочка родилась мертвой.
Ее бывшему любовнику и другу князю Меттерниху, несмотря на все усилия, не удалось спасти заграничную собственность герцога д’Абрантес, а может быть, он и не очень старался это сделать.
После неудачных родов герцогиня перебралась в свой парижский особняк. Она позволила себе еще устроить несколько званых обедов и приемов, хотя средств на это уже совсем не было. Ее любовник оплатил за нее 300 000 франков, но не более того. И Лора написала маркизу де Баленкуру прощальное письмо, он был ей больше не нужен.
Одновременно она отправила официальное прошение новому королю Людовику XVIII. К ее пенсии, составлявшей 6000 франков, тот добавил из своих личных фондов еще 20 000 франков и сохранил за ней право на титул. Сменивший его в 1824 году его младший брат Карл X сохранил это положение дел.
А потом Лора познакомилась с писателем Оноре де Бальзаком.
Биограф Бальзака Пьер Сиприо по этому поводу пишет: «Бальзак познакомился с герцогиней д’Абрантес в Версале, у Сюрвиллей, живших на улице Морепа в доме 2. Она жила по соседству».
Герцогиня д’Абрантес действительно к тому времени оставила Париж и обосновалась в Версале в небольшом особнячке на улице Монтрей.
Бальзаку в то время было лет 25–26, и он, так уж сложилось, не очень представлял, как завязываются любовные связи. Он полагал, что надеяться на успех у такой шикарной женщины (все-таки герцогиня!) мог только самый выдающийся человек. Себя он таковым не считал, а потому повел себя застенчиво и робко.
Опытная герцогиня разгадала смущение молодого человека, а может быть, это его частые визиты и выразительные взгляды навели ее на мысль, что Бальзак тайно в нее влюбился. Некогда она была большой кокеткой, но и сейчас, став старше и осторожней, сохранила пылкость чувств южанки.
Что касается точной даты знакомства герцогини д’Абрантес с Бальзаком, то тут биографы расходятся во мнениях. Диапазон называемых дат достаточно широк: от 1825 года до 1829_го.
Трудно согласиться с мнением Стефана Цвейга, который пишет: «Герцогиня д’Абрантес, вдова генерала Жюно, когда Бальзак познакомился с ней примерно в 1829 году в Версале, казалась уже несколько обветшалым монументом. Не принятая при Бурбонском дворе, не пользующаяся уважением в обществе, герцогиня безнадежно погрязла в долгах».
Суждение слишком резкое и предвзятое! В нем верным является лишь то, что герцогиня была вдовой наполеоновского генерала Жюно и после падения Империи имела много финансовых проблем, а также то, что познакомились они в Версале.
Пьер Сиприо косвенно называет другую дату. Он утверждает: «Когда Бальзак познакомился с Лорой д’Абрантес, ей исполнился 41 год».
С учетом того, что она родилась 6 ноября 1784 года, можно сделать вывод, что их знакомство состоялось где-то после ноября 1825 года. Это тоже не может соответствовать действительности, так как известно письмо Бальзака к герцогине, датированное 11 августа 1825 года. Таким образом, скорее всего, познакомились они где-то летом 1825 года.
В момент знакомства с Бальзаком герцогине д’Абрантес было уже за сорок, но она все еще оставалась красивой и привлекательной: у нее были живые глаза, свежий рот, черные как смоль волосы. От былого величия ей удалось сохранить благородство осанки, да манеру ношения шали; именно по этим двум признакам в ней можно было признать настоящую светскую даму.
Анри Труайя характеризует ее так: «У нее был прекрасный цвет лица, живой взгляд, красивая белая шея, мягкие волнистые темные волосы, а ее вид и речи доставляли окружающим удовольствие».
Этот портрет дополняет Пьер Сиприо: «Герцогиня любила поболтать, не забывая при этом показать свои ровные зубы. Рот ее был немного великоват, но очень выразителен. У герцогини было лукавое и насмешливое лицо, голова, гордо посаженная на длинной шее, которую она грациозно изгибала, если собеседник вызывал у нее интерес. Лоре д’Абрантес приписывали также белоснежную шею, восхитительно выточенные грудь и плечи, ослепительные обнаженные руки».
Молодой Бальзак был очарован. Знакомство с герцогиней, пусть даже с герцогиней времен Империи, льстило его тщеславию. Еще бы, Лора д’Абрантес знавала самого Наполеона! К тому же она имела массу интересных и весьма полезных знакомств.
Герцогиня без особого труда подчинила себе Бальзака, ибо умела воздействовать на две сильнейшие стороны его натуры: «на его ненасытное любопытство художника, воспринимающего историю как живую современность, и на самую его большую слабость — ненасытный и неутолимый снобизм».
В самом деле, на выходца из провинциального города Тура титулы и аристократические фамилии до последнего дня его жизни оказывали просто неотразимое впечатление.
В результате то, что еще в августе 1825 года было дружбой, в сентябре уже превратилось в любовь. То есть врожденный плебей Бальзак со всей пылкостью и тщеславием бросился в, как ему казалось, не требующее особых усилий приключение.
Главную причину этого выделяет Стефан Цвейг: «Как выгодно, как увлекательно для будущего “историка своего времени”, для Бальзака-фантазера, которому требуется только искра, чтобы озарить горизонт, возлечь “под одним покрывалом” с такой женщиной, с особой, которой ведомы все закулисные тайны истории!»
Став возлюбленным знаменитой герцогини, Бальзак торжествовал. Он считал себя преемником на ее ложе и одного из самых знаменитых наполеоновских генералов, и князя Меттерниха, и (а почему бы и нет?) даже самого императора.
Вскоре Бальзак стал обращаться к герцогине на «ты» и называть ее «моя дорогая». Герцогиня часто звала Бальзака к себе в Версаль, а когда тот отказывался, объясняя это неотложными делами, высказывала ему претензии. Он и сам мечтал насладиться радостью очередной встречи с ней, но с него никто не снимал обязательств: он усиленно работал над новым романом и вел переговоры с различными газетами.
А что же Лора? Живой, любознательный, начитанный юноша не оставил ее равнодушной. Она сразу поняла, что он — талантливый писатель, который волей судьбы вынужден заниматься какой-то ерундой, лишь бы заработать денег, в которых он очень нуждался. Но если он пишет под чужим именем для кого-то, то почему не для нее и не под ее именем? И тут герцогине пришла в голову гениальная, как ей показалось, мысль.
Вот что пишет об этом автор книги об элегантной жизни Парижа Анна Мартен-Фюжье: «Герцогиня д’Абрантес играла важную роль при дворе императора, однако ко времени своего знакомства с Бальзаком она разорилась и сделалась просто-напросто вдовой Жюно, рассчитывающей, что начинающий литератор поможет ей сочинить мемуары».
Действительно, она очень хорошо знала Наполеона и его эпоху, в деталях помнила массу придворных историй и начавших забываться скандалов, реально имевших место или вымышленных. Воспоминания обо всем этом могли бы быть интересны читателям, могли бы принести неплохой гонорар.
Сам Бальзак, слушая рассказы герцогини, тоже считал, что она должна издать монументальные «Мемуары», не одну книгу, а целый, как теперь говорят, «сериал» из не менее двух десятков томов.
Биограф Бальзака Пьер Сиприо также утверждает: «В 1825 году, сразу же после знакомства с герцогиней, Бальзак решил, что Лора д’Абрантес должна непременно написать свои “Мемуары”».
Так началось их сотрудничество: Лора рассказывала Бальзаку занимательные истории из своей жизни и жизни своих великих знакомых, а он литературно обрабатывал их и даже писал за нее целые главы ее так называемых «Мемуаров».
У Пьера Сиприо читаем: «Герцогиня д’Абрантес вела его сквозь имперскую пышность, сквозь величественную эпоху Наполеона, который, словно на театральных подмостках, воздвигнув новую Империю, Кодекс, Европу и архитектуру, распределял награды, титулы и устраивал неслыханные торжества».