Пройдя первые десять миль после выхода из города, мы поднялись на 1500 футов и вошли в густой лес. Хотя было тяжело, я шла к высокому хребту, возвышавшемуся над пустыней. Ребята следовали за мной, не отставали. Эдисон остановился, чтобы перевязать шнурки. Ледяная Шапка остановился и ждал. Я не остановилась, но, напротив, ускорила шаг. Мы перешли через пересохший ручей Агуа Кальенте Крик, далеко позади от меня парни казались черными точками. Затем, пройдя еще четыре мили на север, мы перешли через приятно журчавшую развилку ручья, серебрившегося на солнце. Ледяная Шапка и Эдисон догнали меня и наклонились, чтобы напиться. Я заполнила свои бутылки водой, засунула их в опустевший рюкзак и побежала. Я не попрощалась.
Я пересекла дорогу Лост Велли Роуд – на земле было написано: «Не Наша Тропа» – это была другая, старая проселочная дорога, хотя знака не было, я все поняла. Я бежала в расстроенных чувствах, жалея, что рассказала этим парням, почему я отправилась в путешествие. Находившиеся в миле от меня Ледяная Шапка и Эдисон для меня как будто не существовали. На этой тропе можно идти самостоятельно и оставаться на расстоянии одной мили от других, идущих с такой же скоростью, и никогда их не увидеть. Я шла сама по себе мимо сосен Культера, источавших запах ванильного мороженого. Их громадные шишки размером с футбольный мяч как камни лежали на тропе – твердые и тяжелые, по пять фунтов каждая, самые крупные деревья во всем мире. Я пнула одну ногой и почувствовала боль в пальце.
Я прошла несколько миль. Я прошла большое расстояние. Однако через несколько часов я сбавила шаг, не замечая, что кремовое небо стало розовым и потемнело. Где-то позади я услышала крик Ледяной Шапки: «Дикий Ребенок!», но ускорила шаг, чтобы уйти подальше. Я больше не хотела его, он все разрушил. Но затем он тоже прибавил шаг, приблизился и догнал меня. Эдисона с ним не было.
«Ты хорошо идешь, – сказал Ледяная Шапка. Он старался быть хорошим. – Ты хороший ходок». Его влажное от пота худое лицо было похоже на скульптуру. От него исходил запах соленой воды, сырого морского осадка. Не как от маменькиных сынков, пахнущих смесью алкоголя и Axe Эффекта. Он стоял рядом, но между нами лежало бесконечное пространство.
«Мне пришлось бежать, чтобы тебя догнать». Он похлопал меня по плечу, довольно сильно, как будто я была его товарищем по команде. Он понимал, что делает что-то не так.
Я хотела рассердиться, но при этом была тронута тем, что он бежал, чтобы догнать меня. Я уже забыла, чего хотела. Мой гнев и стыд от прошлых дней исчезли. Никакие его слова и поступки не могли затмить мое влечение к нему. Я развернулась и пошла, чтобы он не видел, как я улыбаюсь.
Он молча шел за мной. Я знала, что он знал, что причинил мне боль. Я продолжала идти спиной к нему, не разговаривая.
«Давай оторвемся от Эдисона», – предложила я, удивляясь своим словам.
Он ничего не ответил, но мы продолжали вместе идти на север. Он старался идти рядом со мной, а не впереди или сзади, хотя тропа была узкой. Он спросил, была ли я в команде болельщиц, когда училась в старшей школе. В его голосе звучала надежда. Я ответила, что не была, я была спортсменкой сама. Я бегала кросс по пересеченной местности, усердно занималась и показывала хорошие результаты. Но летом перед последним классом у меня раздались бедра и грудь – я набрала 20 фунтов, – и результаты стали хуже. Меня перевели в юниорскую команду школы. Я получила травму и прекратила выступать на соревнованиях.
Ледяная Шапка рассказывал, как занимался гонками на горных велосипедах профессионального уровня. Это было круто и страшно. Он был вторым в Швейцарии в возрастной категории от 17 до 19 лет, но сильно упал, получил сотрясение мозга и уже не смог ездить так же быстро. После этого у него появился страх. Он стал бояться – стал не таким уверенным, когда велосипед подпрыгивал, и терял контроль над собой. Он сказал, что не чувствовал этого; он совершенно не изменился. Он настаивал на этом. Но он не мог отпустить тормоза. Постепенно он потерял всех спонсоров. После десятка неудачных гонок он решил бросить спорт.
Я не могла себе представить, как он перенес такой удар. Ледяная Шапка обрел свою страсть – как Джейкоб, решил заниматься тем, чем хотел, трудился, чтобы достичь этого, но все ушло как сквозь пальцы. Мы говорили о гонках и о том, как хорошо быть в форме, в лучшей форме, побивать свои лучшие результаты и побеждать. Когда мы с Ледяной Шапкой шли в тишине в этот прохладный вечер после захода солнца, я составила список того, что хотела сделать.
Я стала представлять, что именно я хочу найти в своей жизни за туманным горизонтом Тропы Тихоокеанского хребта. Я воображала, что меня избрали президентом класса в 2012 году в колледже Колорадо, что меня там любили. Но в действительности в августе начнется новый осенний семестр, а я даже не записалась на курсы. Я даже больше там не числилась.
Мои мечты стали фантастическими. Я всегда хотела стать писателем. Я представляла, что участвую в «Ежедневном шоу» с телеведущим Джоном Стюартом, на котором обсуждается моя новая книга о женщинах и достижениях. Я вообразила, что пью чай с Салманом Рушди за столиком в нью-йоркском кафе. Я видела свое лицо на обложке «Интервью мэгэзин» – великолепную фотографию, на которой я снята с контактными линзами и профессиональным гримом и выгляжу красиво, такой, какой меня мог видеть только Джейкоб. Презентация моей книги пройдет на Тихоокеанском побережье Сан-Франциско в здании с большими стеклянными стенами и головокружительным видом на вершину скалы. Я опубликую эссе «Личная история» в еженедельнике «Нью-Йоркер». Все в Южной средней школе Ньютона узнают об этом. Я представляла себя красивой и уверенной женщиной, признанной писательницей, известной своими сильными рассказами, которые делали мир лучше. Я очень хотела, чтобы Эдисон увидел во мне такую женщину.
Огромное пространство между мной и этими целями казалось непроходимым и невообразимо диким. Непонятная и ненужная ходьба до случайного указателя среди сосен – ничто не ждало меня в лесах на юге Британской Колумбии. Я знала только то, что хотела писать рассказы. Я хотела говорить без перерыва. Я хотела, чтобы меня слышали.
Внутренне я улыбнулась.
Наконец вместо того, чтобы составлять список Дел, Которые Я Не Смогу Сделать, и верить, что я не способна их выполнить, я намечала жизненные пути, на которые надеялась выйти из леса, в котором так или иначе закончится Тропа Тихоокеанского хребта.
Я посмотрела в отрешенные глаза Ледяной Шапки и увидела его по-новому. Для него было сильным ударом потерять свою прежнюю скорость, утратить шанс совершенствоваться и побеждать – в таком молодом возрасте. Я это понимала. Я рассказала Ледяной Шапке о своем брате, о том, как я гордилась Джейкобом, выступающим за бейсбольную команду «Метс». Ледяная Шапка немного напоминал мне брата. Но потом я поняла разницу и сказала: «Я сожалею». Я ущипнула его за локоть: «Может быть, все наладится?»
Он слегка прибавил шаг, и мне пришлось перейти на бег, чтобы не отставать. Мне казалось, что он рассердился, но я почувствовала, что в нем что-то перевернулось. Его глаза сузились – в них чувствовалась решительность.
Мы вошли в лесок из мертвых и сухих хвойных деревьев со стволами медного цвета. Ледяная Шапка обогнал меня и шел, ускорив шаг. Я позвала его, подтрунивая: «У нас гонка?»
Ночь поглотила нас. Мы не снижали скорость. Мы шли, выставив перед собой руки, как зомби, через паутину, которая с удивительной скоростью появляется на тропе после заката солнца. Паутина была липкой, но не страшной. Я нашарила головной фонарь в своем рюкзаке и зажгла его, чтобы не спотыкаться о камни и корни. Паутина блестела. Затем мы что-то услышали – как будто постукивание палки? – а потом голос: «Ребята!» Мы оба остановились.
«Черт, подождите» – Эдисон вышел на свет, щурясь и громко дыша. Он сразу признался нам, что никогда не ночевал один под небом, и заявил, что не собирается начинать это делать в «такой заднице». Люди в пустыне – подонки, никто не знает, чего можно от них ожидать.
Было ясно, что он был очень напуган.
Я посмотрела на него. Я полагала, компания Пустынного Майка соблазнит его. Он мне надоел, я убежала от него, но, черт возьми, я просто не могла от него избавиться. Другая женщина на моем месте завопила бы, гневно сказала, чтобы он отвалил, что она больше не хочет его видеть, но у меня не было сил так гневаться, он мне был почти что безразличен. И я посмотрела на него. Мне он надоел, и я была готова. Готова отомстить, сказать, каким он был идиотом, показать ему, что с меня хватит и что для него я неприкасаема. Я надеялась, что он сникнет, почувствует силу и поймет, как ошибался на мой счет. Твердая как сталь, я наконец была готова к борьбе.
«Там никого нет, – сказала я ему. – Можешь полностью расслабиться». Затем я развернулась в сторону Ледяной Шапки. Я смотрела на Ледяную Шапку, чтобы получить одобрение на побег.
Эдисон в ответ лишь пробормотал: «Чертова девка».
Я надеялась, что он в ответ скажет что-то такое ужасное. «В чем дело?» – сказала я. На этом можно было закончить. Но вместо этого мои глаза выбросили яд. Наконец-то я бросила ему вызов.
«Я не ходок по долбаным ночам», – сказал Эдисон так громко, что слово «долбаным» отразилось эхом. На этом все закончилось.
Я снова пошла на север по тропе. Ледяная Шапка замялся, переступая с ноги на ногу, глядя мне вслед. В этот момент он должен был сделать выбор. Но он не пошел за мной. Я уходила от Эдисона, а Ледяная Шапка предпочел остаться. Поэтому я покинула и его.
В эту ночь я остановилась на ночлег одна. Мне было немного холодно, но я не боялась. Внутри палатки я не думала о том, что потеряла их обоих. Я слушала музыку своего отца, чувствовала, что буду красивой, ощущала себя победителем и бунтарем. Затем я стала писать. В темноте в своем ежедневнике я написала карандашом: