Помогать – дело благородное. Но даже помощь оказывать нужно мудро, если ты не хочешь оказаться в шкуре осла, взвалившего на себя чужое бремя.
Родан вздохнул, соглашаясь. Оказаться в шкуре бедного осла ему вовсе не хотелось.
– Послушай моего совета, оружейник. Эти пятьдесят золотых сикелей принадлежат тебе. Ты заработал их честным трудом, и никто не вправе просить тебя расстаться с ними. Самое мудрое, что ты можешь сделать, – это вложить их в надежное дело, а лучше в несколько, ведь так есть большая вероятность получить прибыль. На что мужу твоей сестры аж пятьдесят золотых? Это очень много, тем более для неопытного торговца. Одолжи ему такую сумму, с которой ты готов расстаться. Один золотой сикель, пять, десять. Напрасный риск приносит лишь разочарования. Скажи, как долго ты занимаешься оружейным делом?
– Три года.
– И сколько ты накопил за эти три года, если исключить щедрый подарок Царя?
– Три золотых сикеля.
– Три! По сикелю в год, и каждый из них достался тебе тяжким трудом и экономией на всяких приятных вещах, что может предложить жизнь. И, продолжая делать так же, ты бы накопил пятьдесят сикелей за пятьдесят лет.
– Если бы прожил столько, – усмехнулся Родан.
– Послушай меня. В этом мешке с золотом – вся твоя жизнь. Честная, полная тяжкого труда. Дело ли, что твоя сестра просит отдать ей труд пятидесяти лет твоей жизни, чтобы ее муж попытал счастья в торговле?
– Речи твои мудры, Матон. В твоих устах все звучит складно…
– Так поди к своей сестре и скажи: «Сестра, я люблю тебя и твоего мужа. Но я трудился три года с рассвета и до первых звезд, чтобы удача наконец улыбнулась мне. Я бы очень хотел, чтобы муж твой стал богатым и уважаемым торговцем, но пусть он предложит план, как он распорядится моими деньгами. Чтобы я знал, в какой товар он хочет вложить их, где он его возьмет, кому продаст и с какой прибылью. Я поделюсь этим планом с моим другом-ростовщиком Матоном, и если он всецело его одобрит, тогда я одолжу ему золото. Так он докажет, что у него действительно есть шансы вернуть этот долг и добиться успеха». Поступи так, Родан, и ты в любом случае не проиграешь. Если муж твоей сестры сможет заменить желание целью, тогда мы обсудим твое вложение. Если же нет… Ну, он хотя бы поймет, что богатство достается намного большими усилиями, чем он готов приложить. Я стал ростовщиком потому, что у меня было золота больше, чем мне нужно, и я заставил эти излишки работать на себя, а заодно давать шанс обогатиться другим. Но не стоит рисковать тем, что ты честно заработал, пока не будешь уверен, что деньги к тебе вернутся с процентами.
Матон указал рукой на сундук.
– Несколько историй поведал я тебе, оружейник. Из них ты понял, что человек с легкостью поддается желанию взять денег в долг. Как же, ведь возвращать придется когда-нибудь потом, хоть и не понятно, как именно, но сейчас вот оно: золото в его руках. Это опасная иллюзия. Она горячит кровь и заставляет человека рассчитывать на удачу больше, чем следует. Люди слабы. А в твоих руках, Родан, сейчас действительно есть золото, и оно лишь твое. Ты имеешь все шансы разбогатеть, если будешь использовать его с умом. Но если ты упустишь его сейчас, это сожаление будет преследовать тебя до глубокой старости. Так что ты решил? Подумай о том, как ты можешь сохранить свое богатство.
– Пожалуй, я оставлю золото себе. Брат жены неопытен, и я боюсь, что он растратит его зря.
– Ты рассуждаешь разумно. Благородные порывы тоже бывают опрометчивы и приносят страдания. Ты найдешь способ помочь своей семье. Помнишь, я говорил, что золото любит мудрых хозяев. От глупцов оно очень быстро уходит. Ну вот, ты сохранил свои сикели. Что еще ты усвоил из нашей беседы?
– Что золото должно работать и множиться, а не лежать в пыльном тайнике.
– Вижу, наши разговоры и правда посеяли зерно мудрости в твоей голове. Если ты верно распорядишься деньгами, то сумеешь удвоить свой капитал еще до того, как голова твоя покроется сединой. Но будь бдителен: есть много мечтателей, которые увлекут тебя в мир своих иллюзий и пообещают небывалую прибыль. Это – лишь сирены, заманивающие корабли на погибель. Умеренная и надежная прибыль – вот, что должно быть твоим ориентиром. Не проси завышенных процентов – в чем толк давать в долг, если человек не сможет его вернуть? И води знакомство с теми мудрецами, которые давно дружны с золотом, – их опыт и знания помогут и тебе. И так ты сделаешь эти пятьдесят золотых сикелей своими рабами, сможешь обеспечить свою старость и помочь семье.
Родан поблагодарил ростовщика за мудрость и за вкусный ужин и уже было собрался уходить, но Матон задержал его.
– Ты правильно сделал, что пришел ко мне за советом. Так вместе с подарком Царя ты получил мудрость, которая стоит намного дороже. Я надеюсь, что истории, которые рассказали тебе вещи из моего сундука, предостерегут тебя от опрометчивых решений. Прими же от меня последнюю мудрость, которая наверняка тебе пригодится. Она помогает и тем, кто дает в долг, и тем, кто берет.
Матон указал на откинутую крышку сундука, на внутренней стороне которой была начертана надпись:
Стены Вавилона защитят тебя
Банзар когда-то был свирепым воином, и редкий противник мог одолеть его. Но теперь он уже стар, поэтому его поставили охранять проход, ведущий вверх на крепостную стену Вавилона.
Там шел жестокий бой. Защитники города отбивали атаку врагов, и от того, насколько они преуспеют, зависела судьба всего Вавилона. Таран с жутким грохотом вонзался в бронзовые ворота, всюду кричали, слышался топот копыт и стоны раненых. Столбы дыма то тут, то там взвивались в небо.
За стеной, перед самыми воротами, стояли копейщики. Свирепые, как дикие кабаны, они были готовы принять бой, если ворота не выдержат натиска. Беда, что их было ничтожно мало – недостаточно, чтобы сразиться с целой армией атакующих. Царь Вавилона вот уже несколько лун как ушел в поход на восток. Он собирался разгромить ненавистных эламитов, а потому забрал с собой практически все войско, оставив лишь горстку вооруженных людей для охраны города. Ну кто станет нападать на Вавилон, кто посмеет? Но они посмели. Несметные полчища ассирийцев пришли с севера, и великий город был взят в осаду. Должны, должны выстоять мощные стены – в противном случае Вавилон обречен.
Старый воин Банзар хмуро глядел, как выносят убитых и выводят раненых, как на стену поднимаются все новые солдаты. Вокруг толпились горожане – напуганные и бледные, они с ужасом следили за тем, как один за другим падают защитники города.
Ассирийцы пригнали свое войско еще три дня назад, но почему-то все это время ходили вокруг Вавилона, не решаясь напасть. Лучники лишь выпускали редкие стрелы, будто пробовали город на зубок, как ростовщик проверяет подлинность золотой монеты. И сегодня они напали. Всей своей мощью, всем неистовством. И им во что бы то ни стало нужно было прорваться через ворота.
Защитники города поливали врагов со стен кипящим маслом и спускали на них водопады стрел. Но там, где удавалось сбить одного врага, вырастало два новых, и так до бесконечности. Лезли и лезли ассирийцы вверх по длинным деревянным лестницам.
Позиция Банзара была выгодной – хоть он и не участвовал в сражении, но был достаточно близко, чтобы понимать, что происходит. Он видел, как переворачивают чаны с маслом и как на врагов летят стрелы.
– Что же, что там происходит, солдат, скажи, – к Банзару подошел старый дряхлый торговец – руки его тряслись, а борода вся спуталась то ли от грязи, то ли от слез. – Доберутся ли они до нас, прорвутся ли в город? Оба моих сына сейчас сражаются бок о бок с нашим Царем далеко на востоке. Они не защитят нас. Я стар, жена моя стара – никто нас не защитит. Они ворвутся сюда, заберут всю еду, сожгут город. Мы даже не годимся в рабы. Мы просто умрем, просто умрем…
– Не тревожься так, почтенный господин. Стены Вавилона защитят тебя. Немедля ступай к своей жене и успокой ее – нечего бояться. Город выстоит, никто не сможет завоевать его – вы защищены так же надежно, как сам Царский дворец. Иди и держись поближе к стенам, чтобы случайная стрела не попала в тебя.
Стоило старику уйти, его место заняла молодая женщина с плачущим младенцем на руках. Бедняга, он совсем не понимал, что происходит, и очень боялся громких звуков и всеобщего хаоса.
– Что творится там, наверху? Расскажи мне, ничего не утаивая, – я должна знать. Мой муж был ранен, и теперь он мечется в лихорадке, как подбитый воробей на раскаленном камне. Но он отважный воин и все рвется в бой – ему есть кого защищать, – женщина приподняла младенца повыше. – Он говорит, что если ассирийцы прорвутся в город, их жестокость будет неистова. Я лучше убью и себя, и дитя, чтобы не попасться к ним в лапы.
– Успокойся, добрая женщина, – успокоил ее Банзар. – Ты почтенная мать и станешь матерью еще не раз. Стены Вавилона защитят тебя. Боги не покинули нас – ничего хуже страха мы не испытаем, уверяю тебя. Слышишь, как кричат наши воины, опрокидывая очередной чан с маслом на головы врагов? Это победный крик.
– Еще я слышу, как глухо бьется в ворота ассирийский таран, и чувствую, как дрожит земля от этих ударов. Слышу топот копыт снаружи. Слышу боевые кличи ассирийцев…
– Пусть тревоги покинут тебя, дитя. Ступай к своему мужу и успокой его – Вавилон выдержит. Его ворота устоят. И ни один ассириец не сможет перебраться через нашу стену. Иди же к мужу, только держись вон тех зданий, спрячься там на время, пока не перестанут лететь стрелы.
Женщина ушла, а Банзару пришлось отойти в сторону – мимо прошагали солдаты, все в тяжелой броне. Устрашающей колонной шагали они, гремя щитами и латами, глядя перед собой с той решительностью, с которой можно идти только на смерть. Пока Банзар завидовал этим отважным воинам, сожалея, что не может присоединиться к ним, за пояс его дернула маленькая чумазая девочка. На ее щеках были видны мокрые дорожки от слез.