Ияр и его осел Энки
Всякой может быть лодка: из дерева или тростника, с веслами или парусами. Если она исправно плывет – это хорошая лодка, какой бы она ни была. Если же она черпает воду на каждой волне и тонет на первом же пороге – это плохая лодка, даже если она красива и нагружена шелками и самоцветами.
Жил в древнем городе Вавилоне некто Ияр. Он, четвертый сын советника царя, с юношеских лет был тамкаром – царским торговцем. Ияр разъезжал по чужим землям, заключал сделки, выкупал военнопленных. Иногда он даже силой забирал то, что было нужно его царю. Но очень быстро Ияр понял, что не грабежи и не завоевания, а торговля – истинное веретено, на котором можно сплести нити, складывающиеся в процветание городов и стран. «Благосостояние государства – это благосостояние народа», – так всегда говорили и его царь, и его отец.
Когда отцу Ияра пришел час сойти во тьму, старшим сыновьям он оставил свои дома и наделы, свое золото и места во дворце. Но когда очередь дошла до Ияра, он обнаружил, что отец оставил ему… осла. С крепкими ногами и спиной, с молодым и бойким взглядом, но все-таки осел не был ни мешком с сиклями, ни наделом земли.
Растерянно Ияр водил ладонью по короткой шерсти ослика, когда к нему пришел посланец: царь требовал его к себе во дворец. Тогда тамкар оседлал ишака, которого назвал именем бога Энки, и поехал на зов своего повелителя по широким улицам Вавилона.
– Ты, верно, удивлен решением своего отца, Ияр? – спросил его царь.
– Мой отец был мудрецом и разумным человеком, ты и сам знаешь это, великий царь. Он был твоим советником без малого двадцать лет. Я уверен, что у него была причина оставить мне осла. Однако я никак ее не пойму.
– Ты прав, он был силен умом. И потому не сомневайся в его решении. Незадолго до того, как боги забрали его, он говорил, какой и ты обладаешь живой и гибкой мудростью. Ты побывал во многих землях, видел людей, которые живут не так, как мы, но при этом процветают. Ведут дела не так, как мы, и все же их занятия приносят им немалую прибыль. Знай же: отец твой распорядился, чтобы ни ты, ни твоя семья ни в чем не нуждались. Ты много трудился и обзавелся кое-каким богатством, и домом, и землей. К тому же твоим старшим братьям велено позаботиться о тебе.
Ияр благодарно кивнул, все еще не понимая замысла своего отца. Тем временем подошел раб и наполнил их чаши вкуснейшим заморским вином.
– А теперь к делу, – продолжил царь. – Ты знаешь, что когда-то Саргон, бывший царь Вавилона, велел Аркаду – самому богатому человеку в городе – поделиться своей мудростью с народом, чтобы люди знали, как разбогатеть. Дал он им и пять законов золота, и семь принципов богатства. Ведь всем известно, что благосостояние государства зависит от благосостояния его народа. И стали множиться сикли в их кошельках, и блеск Вавилона стал еще ярче, чем прежде. Но в мое правление заметил я, не без подсказки твоего отца, что есть еще много знаний, которых не хватает жителям нашего великого города. Много у нас ремесленников и торговцев, лавочников и пекарей, строителей и скотоводов. Но чего-то им недостает. Портной знает, как сделать хороший хитон, но не всегда понимает, как его продать. Я хочу превзойти мудрость Саргона. Ты, тамкар Ияр, сядешь на своего осла и будешь ездить на нем мимо лавочек, мастерских и земельных наделов и давать советы о том, как выгоднее следует вести дела. Ступай же теперь и используй то, что так ценил в тебе отец, – твой опыт путешествий в далекие земли и твой острый ум.
Озадаченный, Ияр вышел из дворца царя, оседлал Энки и отправился в путь, чтобы найти того, кому пригодится крупица его «живой и гибкой мудрости». И он преуспел в делах своих: делясь сокровенными знаниями, он действительно научил жителей тому, как выгоднее вести дела.
Вот некоторые из уроков, которые преподнес Ияр народу Вавилона, впоследствии распространившиеся на всю торговлю и обеспечившие еще большее процветание этому городу-царству.
Первый принципто, что ты делаешь, должно избавлять других от забот
Шумно и многолюдно было на улице, где держали свои лавочки башмачники, портные, столяры и прочие мастера. Не раз сам Ияр приходил сюда то за новым стулом для своего дома, то за вазой для жены или за игрушками своим детям. Тамкар всегда восхищался тем, как искусны бывают руки некоторых людей – словно сами боги подсказывают им, что делать.
У одних ремесленников торговля шла бойко: они подзывали покупателей, шутили, и сикли звонко падали в их кошельки. Но были и те, чьи товары продавались хуже. В одной из таких лавочек, у которой уныло бродила лишь пара человек, Ияр узнал Нинсуна – своего друга детства. Он стал башмачником и сейчас сидел в темной глубине своей мастерской, уткнувшись носом в очередной предмет обуви. Похоже, посетители его мало интересовали.
– Нинсун! – приветствовал приятеля Ияр. – Тысячу благословений тебе, мой старый друг!
Нинсун, успевший за время их разлуки отрастить внушительный живот и лишиться почти всех своих волос, радостно приветствовал гостя на ослике.
– Неужели это ты, Ияр! Я слышал, ты нынче тамкар и судьба одарила тебя процветанием.
Ияр рассмеялся.
– Возможно и так, Нинсун. Но что ты расскажешь мне? Ты башмачник. Как продаются твои сандалии?
Тот только вздохнул и махнул рукой.
– Как видишь, у меня не очень много покупателей. Вот, глянь: через три лавочки отсюда другой башмачник делает точно такую же обувь. Я проверял. Из той же кожи и того же качества. Но посмотри, как много там людей.
– Друг мой, но ведь когда я подошел к твоему прилавку, ты даже не поднял головы! Заметил бы ты меня, если бы я не поздоровался первым?
Нинсун пожал плечами, опустив взгляд на сандалии, которые чинил.
– Так мои изделия выставлены на продажу. Гляди да выбирай. К чему мне выходить к каждому покупателю и заговаривать с ним? Я делаю хорошую обувь, так пусть мой товар сам говорит за себя.
Энки, ослик Ияра, проревел что-то неодобрительное.
– Видишь, Нинсун, даже мой осел с этим не согласен. Твой товар не умеет разговаривать, и боюсь, что даже боги не смогут подарить сандалиям голос. За товар должен говорить мастер, создавший его. Как вон тот лавочник, на которого ты жалуешься. Гляди, как он бойко беседует со всеми, кто проходит мимо: всякому улыбается да рассказывает, как он подбивает кожу гвоздиками. Поэтому дело у него идет хорошо.
– Я мастерю хорошие сандалии, – упрямо пробурчал Нинсун, – а ораторы пусть идут в храм Знаний и треплют там языками хоть до зари.
Ияр усмехнулся, но не стал спорить с давним приятелем: в своих путешествиях он встречал разных людей и знал, что не всем дано быть мастерами слова, даже если они делают действительно хорошие вещи. Но не стоит отчаиваться, ведь у каждого из нас есть сильная сторона, которая способна обратить на себя внимание других.
– Будь по-твоему, Нинсун. Но позволь мне все же помочь тебе советом, ведь ты трудолюбив и достоин того, чтобы дела твои шли хорошо.
– Этому я противиться не стану, друг мой.
На этих словах Ияр взял пару сандалий и повертел их в руках. Он разглядывал их и так и сяк, а потом задал вопрос:
– Первым делом скажи мне, что ты продаешь?
– Неужто не видишь? Я продаю обувь.
– А как думаешь, что продает тот лавочник, у которого всегда много посетителей?
Вопрос застал башмачника врасплох, и он поглядел на своего приятеля с подозрением. Уж не повредился ли он умом, раз спрашивает о таком?
– Он тоже продает обувь, Ияр.
– А зачем человеку нужны сандалии?
Нинсун пошаркал ногой, будто примеряясь к ответу, созревшему в его голове.
– Так босиком ходить неудобно – жестко да больно. Еще наступишь на острый камушек. Да и с грязными стопами ходить не пристало, мы же не мальчишки, которые с утра до ночи носятся по улицам.
– Вот, друг мой. Ты продаешь удобство ходьбы. Это великое дело, Нинсун! Без обуви все мы хромали бы и спотыкались на грязных ногах. Чувствуешь, какая сила кроется в твоем ремесле?
Плечи башмачника распрямились, а во взгляде заплясал огонек: кажется, он никогда раньше не думал так о своем деле.
– Знание, которым я хочу поделиться с тобой, и есть один из принципов того, как человеку следует вести дела:
То, что ты делаешь, должно избавлять других от забот.
– Какие заботы есть у покупателей, дорогой Нинсун? У твоих, у покупателей вон того лавочника, да и вообще всех башмачников на свете? То кожа слишком груба и натирает ноги, то застежка не самая удобная, то обувь изнашивается гораздо быстрее, чем следует. Чтобы хорошо торговать, ты должен знать обо всех подобных мыслях, что могут приходить в голову тому, кто купил сандалии. Собирай эти жалобы и отвечай на них. Товар, который решает проблему, всегда будет идти впереди товара, созданного по привычке.
Нинсун взял в руки сделанные им башмаки и стал к ним приглядываться, а Ияр продолжил:
– Я видел, что финикийцы шнуруют сандалии совсем не так, как принято в Вавилоне. Я покажу тебе – так намного удобнее. Еще ты бы мог найти другого поставщика кожи – чтобы обувь была мягче и приятнее к телу. И когда ты, дорогой Нинсун, начнешь продавать не сандалии, а избавление от забот, у твоей лавочки тоже столпится много людей. Потому что ты станешь тем самым башмачником, который освободил их от мозолей или позволил с большим удобством продевать ноги в стремена лошади.
Так Ияр поделился одной из мудростей с Нинсуном, ремесленником. Вскоре этот принцип узнали и другие мастера, и в свое время все они стали богаче, а те, кто покупал у них, избавились от массы проблем.
Второй принцип:что бы ты ни создавал – делай товар
Был день, когда Ияру понадобилось переписать несколько глиняных табличек, и тогда он отправился к писарям при архиве градоправителя. Молодые люди там с нескончаемым усердием выводили клинопись на пластах глины, увековечивая то или иное знание. Ияр всегда восхищался их усидчивостью и мастерством: сам он не умел писать так чисто.
– Приветствую тебя, тамкар Ияр! – поздоровался с ним главный писарь, его давний знакомый.
– Рад снова заглянуть к тебе, друг мой. Мне нужно переписать несколько табличек о торговых сделках, что я совершал несколько лун назад. Они со мной, в мешке на спине моего ослика. Возьмется ли кто-то из твоих мастеров за эту работу?
– У нас, писарей, сейчас много трудов и забот: царь приказал обновить архивы от времени правления Хаммурапи. И правда, многие таблички уже готовы раскрошиться после прошлых дождей. Но я могу выделить тебе одного ученика – Шимуна. Он очень старательный.
Шимун оказался молодым человеком с всклокоченными волосами и перепачканными глиной щеками – пока он в основном подготавливал таблички для письма.
– Ну что же, юный Шимун. Перепиши эти таблички, и я честно заплачу тебе за труд. Я вернусь через четверть луны – управишься?
– Да, господин! – заулыбался Шимун. Главный писарь заверил Ияра, что юноша он сообразительный и однажды из него выйдет неплохой управитель архива.
Шимун снял со спины Энки мешочек с табличками и тут же ушел в мастерскую – работать.
Как и обещал, через четверть луны Ияр пришел в архив градоправителя, чтобы принять результат трудов молодого ученика. На сей раз глина была размазана по ушам Шимуна – от этого они казались оттопыренными.
– Я все подготовил, господин тамкар!
Ияр взглянул на пять табличек, что юный подмастерье разложил на столе. Глина местами не успела высохнуть. Письмена были неаккуратными, строчки неровными. Налетел порыв ветра и принес с собой горсть песка – он тут же осел на тех участках, что еще были сырыми.
Тамкар разочаровался, но не стал ругать молодого писаря. В конце концов, он только осваивал свое ремесло. Но кажется, пришло время для очередного урока.
– Шимун, – сказал Ияр, – подойди ближе и всмотрись в таблички, что ты сделал мне. Как бы ты их охарактеризовал?
Юноша смущенно потупил взгляд. Хорошо, значит, и сам понимает, что результат его труда далек от совершенства.
– Господин, я знаю, что таблички вышли неаккуратные и не успели досохнуть на солнце. Но ведь я сделал все, что вы велели: переписал то, что было на образцах. Там понятно, о чем идет речь, это ли не главное? Мне было нужно передать знания с одной таблички на другую – я и передал…
Ияр улыбнулся – конечно, для Шимуна все было просто.
– Скажи, юный писарь, ты хочешь получить денег за свою работу?
– Конечно! Но я… пойму, если вы сочтете справедливым заплатить мне меньше.
– Меньше или больше – неважно. Если ты просишь хоть медяк за работу или изделие, значит, ты это продаешь. А раз ты это продаешь, значит, это товар. Скажи, Шимун, как называется товар, за который ты хочешь взять с меня плату?
Молодой человек задумчиво почесал вымазанное глиной ухо.
– Письмена. Я же писарь. Да, письмена.
– Неверно. Подумай еще.
– Сведения, что отображены в этой клинописи? Знания?
– Нет, теперь ты и вовсе отошел от сути.
Ияр взял в руки одну из табличек и потряс ею в воздухе перед самым носом Шимуна.
– Ты продаешь мне вот этот предмет: глиняную табличку, в которой с помощью клинописи заключены сведения. Когда ты просишь денег за что-то, важны абсолютно все детали, мой юный будущий мастер. Ты же хочешь когда-нибудь годно вести свои дела, хочешь, чтобы тебе заказывали таблички и платили за это много сиклей?
Шимун радостно закивал.
– Так вот же один из принципов того, как следует вести дела. Запомни его:
Если ты делаешь что-то, за что берешь деньги, – ты делаешь товар. А товар должен быть хорош со всех сторон.
– Когда пекарь делает хлеб, его товар должен быть вкусным, не слишком зажаренным, с хорошо пропекшимся тестом. На нем не должно быть ни следов грязных рук, ни прилипших мух. Каменщик, который просит денег за кирпичи, должен сделать не только крепкие, но и ровные бруски, сложенные в телегу так, чтобы их было удобно разгрузить. Любой заказ должен исполняться в срок. Думай, мой юный Шимун, дальше своей обязанности: думай о том, кто и как потом будет пользоваться тем, за что ты просишь денег. Товар мало создать, ведь в тот момент, как он попадает к покупателю, его история только начинается. Поэтому важна каждая мелочь. Даже то, во что ты заворачиваешь свое изделие и с каким лицом ты его отдаешь. Тогда люди будут возвращаться к тебе вновь и вновь. Тогда деньги, которые ты получил, благословят сами боги, и уже эти сикли будут добро служить тебе так же, как ты порядочно служил ради того, чтобы их заработать.
Шимун слушал Ияра, приоткрыв рот, и впитывал каждое слово.
– Я обещал честно заплатить тебе за твой труд. За эти неаккуратные таблички, что лежат на твоем столе, я заплатил не сиклем, а знанием. Я вернусь еще через четверть луны, чтобы забрать свой товар.
Когда Ияр снова привязал своего ослика Энки у ворот архива градоправителя, Шимун вышел ему навстречу и проводил в мастерскую.
На столе лежали пять табличек – прямоугольных и гладких, с аккуратными письменами и ровными строками. Глина полностью высохла, а рядом с каждой табличкой лежало по тряпице. Когда Ияр удовлетворенно кивнул, приняв работу, юный писарь завернул товар в эти тряпицы и бережно сложил в мешок.
– Ваш заказ, господин тамкар, – улыбнулся он, – да принесут вам пользу эти таблички и надежно сохранят сведения, доверенные им.
Ияр щедро заплатил Шимуну сверх уговоренного, и сердце его возликовало: еще один житель Вавилона усвоил, как следует вести дела, чтобы город двигался к своему процветанию.
Третий принцип:лучше торговать дешевле, но бойко, чем дороже, но медленно
– Подходите! Самые свежие фрукты и овощи! Нектар внутри как будто создан для уст богов! Скажите, господин, осмелитесь ли вы попробовать столь отменный виноград или грушу? Потому что ни о чем другом вы больше не сможете думать! А огурцы так хрустят и освежают, что отныне вы никогда не захотите есть ничего другого! Для такого хорошего товара нужна смелость, господин!
Ияр проходил между торговыми рядами с овощами и фруктами. Этот земледелец точно знает, как продать свой товар. Даже чересчур. Тамкар любезно взял кусочек груши на пробу, сделав вид, что не заметил Энки, который уже вовсю примеривался к листьям салата, беспечно оставленным на самом краю прилавка.
– Эти груши и правда хороши. Я пришлю потом своего раба, чтобы он купил их у тебя.
На этих словах Ияр со вздохом подкинул торговцу пару медяков, укоризненно глядя на Энки, который уже дожевывал украденные листья.
Они отправились дальше между рядами. На сей раз Ияр перевязал морду ненасытного осла веревкой.
– Иначе ты меня разоришь, дружок.
Внезапно нос Ияра уловил необыкновенный сладкий запах – такого он не чувствовал раньше. На одном из прилавков, помимо обычных кабачков и огурцов, гранатов, смоковниц, тыкв, арбузов и различных трав, лежало что-то, чего Ияр не встречал даже в своих путешествиях. Небольшой плод с крупными семенами и желтой шкуркой пах одновременно и фруктом, и выпечкой.
– Да пошлют тебе боги удачу, торговец!
Стоявший за прилавком человек был черен, как ночь, и говорил с сильным акцентом.
– Приветствую, господин. Я Орахим. Вижу, вас заинтересовал этот фрукт.
– Да. Не скажешь ли ты, что это такое?
– Этот фрукт из далеких мест, и здесь у него пока нет названия. Он привезен из земель намного южнее Египта, я сам отправлялся за ним в поездку, полную опасностей. Будешь покупать, господин? Два серебряных сикля.
– Сколько? Два серебра за один лишь фрукт?
– Самый редкий фрукт во всем этом царстве, да и за его пределами. Я думаю пойти во дворец и предложить его самому царю.
Ияр осадил Энки, который уже тянул замотанную веревкой морду к фрукту, у которого не было названия.
– Скажи, Орахим, много ли у тебя уже купили этих экзотических плодов?
Торговец нахмурился и ответил уклончиво:
– Нет. Не много.
– Ну хорошо. Я вижу, что и кабачки у тебя, и тыквы, и груши, и даже травы особенно хороши. Овощи крупные, тугие, налитые силой земли настолько, насколько это возможно. Фрукты полны сладким нектаром. Ты сам выращиваешь все это?
– Мой брат, моя жена и двое моих сыновей вырастили все это. Мы родом издалека, там нет такой плодородной почвы. Мы научились ухаживать за землей так, как не умеют здесь, – Орахим преисполнился гордости. – Мы долго шли к тому, чтобы урожая стало хватать на продажу, а не только нам в пищу. И вот я стою перед тобой, господин. Сам же я порой путешествую, чтобы найти и привезти что-нибудь особенное, как вот этот фрукт.
– И правда, удивительны твои товары. Но отчего я не вижу вокруг толпы покупателей? С таким качеством ты должен был распродать все еще до того, как солнце поднимется до своей высшей точки!
– Не знаю, господин. Люди ходят, смотрят, а потом разворачиваются. Может быть, цвет моей кожи отпугивает их?
– Нет, тут что-то другое. Назови мне цены на все, что выложено на прилавке.
Пока Орахим показывал пальцем на овощи и фрукты и называл цены, Ияр несколько раз удивленно присвистнул.
– Это дороже, чем все похожие товары на этом рынке.
– Но ведь они и лучше, чем все похожие товары на этом рынке.
Тамкар Ияр почувствовал, что пришло время для очередного урока.
– Друг Орахим, я не оракул, но позволь я расскажу тебе, что произойдет в ближайшем будущем. Ты сам видишь, какая жара висит над долиной Евфрата – и так происходит изо дня в день. Твой товар недолговечен. Его охотно подтачивают и солнце, и мухи. Чудо, что тебе удалось довезти сюда этот странный фрукт. Но задирая цены так высоко, ты ничего не продашь.
– Я считаю такую цену справедливой за тот труд, что моя семья вложила в выращивание этих овощей и фруктов, и за то, какого высокого качества они получились! Уж не думаешь ли ты своими умными речами сбить сикли до медяков, чтобы задарма разжиться плодами, достойными стола самого царя?
– Вовсе нет, друг Орахим. Я предупреждаю тебя о том, что вскоре ты лишишься своего прекрасного товара, так ничего и не продав. Будь ты столяром и проси ты за сделанную тобой мебель непомерную цену, я бы сказал то же самое. Давай поступим так. Я куплю у тебя этот фрукт за ту цену, что ты просишь. А взамен ты выслушаешь, что я скажу. Кажется ли тебе такое предложение честным?
– Да, господин. Вполне честным.
Ияр достал из кошелька две серебрушки и переложил их в большую ладонь торговца. Тамкар сразу же впился зубами в неизвестный фрукт – вкус и правда был божественный, ярко-сладкий, а крупные семечки смешно лопались во рту, если он их разгрызал. Сжалившись над ослом, грустно наблюдавшим, как хозяин поглощает нечто диковинное, Ияр снял с морды Энки веревку и угостил его последним кусочком.
– Что же, Орахим, этот фрукт и правда достоин того, чтобы его отведал сам царь. Я помогу тебе с этим. А теперь слушай же и запоминай:
Лучше торговать дешевле, но бойко, чем дороже, но медленно.
– Ты сам сказал, что ты только начал торговать. Покупатели не знают тебя. Да, твои овощи и фрукты хороши, но проходящие мимо люди думают, что найдут и подешевле вполне сносного качества. И это – чистая правда. Горожане, которых ты видишь, не цари и не вельможи. Они не ищут совершенных плодов для царского пиршества, им просто нужно накормить свою семью. И для этих целей вокруг – масса других торговцев. Открою тебе секрет: важно не то, за сколько ты продашь, а то, как часто у тебя будут покупать. То, как без прикрас восхитительны твои тыквы и груши, позволит тебе хорошо заработать, если твой товар будет уходить быстро. Не даром, конечно. Сделай цену такую же, как у всех здешних продавцов. Они все торгуют примерно за одни и те же сикли. Тогда прохожие будут больше внимания уделять именно твоему товару. И это позволит им увидеть, что ровно за ту цену, на которую они рассчитывали, они купят тыкву и грушу высшего качества, и придут к тебе снова. А еще расскажут своим женам и друзьям, а те – другим женам и друзьям, какие замечательные фрукты и овощи у Орахима и следует покупать только у него. Тогда ты сможешь сбывать товар так быстро, что к полудню ничего не останется. Накопишь денег, чтобы купить еще один надел, нанять и обучить рабов вашим уникальным навыкам земледелия. Станешь торговать больше, сможешь поднять цены. Но никогда не жадничай, торговец Орахим. Продать за десять медяков двадцати людям лучше, чем продать за два сикля одному. Один покупатель не приведет к тебе никого, двадцать – приведут еще двадцать. Усвой эту истину, друг мой, и дело твое пойдет в гору.
Орахим потом долго думал над словами господина с ослом, открывшего ему новое знание. Он попробовал последовать его совету – и уже через десяток лун действительно сумел выкупить еще один надел земли. Орахим был бесконечно благодарен богам за тот день и охотно делился этой мудростью с другими жителями Вавилона. А для Энки у его прилавка теперь всегда было угощение.
Четвертый принцип:твое доброе имя – это твоя крепость. Честный труд выгоднее
– Да покарают боги этого несчастного Джераба! – причитала какая-то женщина, стоя на пороге своего дома. В Вавилон пришли сильные ветра, они поднимали столбы песка на улицах и еще сильнее разрушали глину, которой был обмазан дом этой несчастной.
Ияр уже не впервые слышал имя строителя Джераба – и ни разу никто не помянул его добрым словом. Один земледелец поведал Ияру, что Джераб взялся построить ему загон для овец, но выполнил свою работу так плохо, что с первым же небольшим дождиком ограда развалилась и упала. Не смог этот строитель ни связать, ни закрепить в земле ни одну балку. Или просто поленился. От другого жителя Вавилона, чей дом был на другом конце города, Ияр услышал, что все тот же Джераб взялся надстроить еще один этаж в его доме и пообещал раздобыть материалов подешевле. «Зачем тебе переплачивать за то, что караванщики везли через пустыню, когда и в наших землях можно раздобыть ничуть не хуже? Я знаю, где достать. Главное, заплати вперед». Надо ли говорить, что материалы, которые раздобыл Джераб, оказались так плохи, что никакой раствор не был способен накрепко удержать стены второго этажа?
– Скажи мне, отчего ты просишь богов покарать этого Джераба?
Женщина подошла к Ияру и Энки, на ходу вытирая руки о тряпицу.
– Оттого, господин тамкар, что это сплошное наказание, а не строитель. Сделал он свою работу так плохо, что с началом ветров все деньги, что мой муж вложил в его труд, стали пылью. Он взял оплату вперед и не появлялся с четверть луны. Моему супругу пришлось разыскивать его по всему Вавилону, чтобы заставить выполнить уговор, и как видишь, результат только печалит. Придется снова нанимать строителя.
– Мне жаль, что за бесчестье этого Джераба вам с мужем пришлось расплачиваться из своего кошелька. Не скажешь ли ты мне, где его искать?..
…Ияр ожидал, что дом горе-строителя окажется столь же плох, как и все, что он возводил другим. И он был весьма удивлен, увидев крепко сбитый, хоть и небольшой домишко, аккуратную изгородь и чисто выметенный двор.
Сам Джераб отдыхал в тени старой оливы.
– Кто пожаловал ко мне в гости? – проворчал строитель. Он был смугл, немного полноват, а во рту у него недоставало пары зубов.
– Я тамкар Ияр. А это мой ослик Энки. Я пришел поговорить с тобой.
– Энки! – рассмеялся Джераб. – Ты назвал осла именем бога? Неужто он не обидится?
Ияр почесал за ухом у замычавшего животного.
– Нет, Энки нравится его имя. Скажи, ты ли строитель Джераб? Я говорил с несколькими горожанами, у которых ты работал.
Хозяин дома вмиг посветлел, предположив в Ияре нового заказчика.
– Да, друг мой, ты пришел туда, куда нужно. Скажи, что ты хочешь построить?
– О нет, не я. Но я пришел к тебе с очень ответственным делом. Видишь ли, я тамкар нашего великого царя: мой отец был его советником, и с ранних лет я вхож во дворец. Я знаю там каждый уголок и очень люблю это прекрасное место. И так уж случилось, что небольшая пристройка, созданная еще по указу прадеда нашего царя, пришла в совершенную негодность. Она сделана из лучшего кирпича и покрыта керамическими плитками, внутри есть много барельефов и мозаик. Но сами стены обветшали. И царю потребовался лучший строитель, какого только можно сыскать в Вавилоне, чтобы снести эту пристройку, аккуратно сняв все мозаики и барельефы, а затем отстроить заново, не менее прекрасную, но крепкую. За много золотых сиклей. Я поспрашивал горожан, где же мне найти того самого строителя, чей талант был заложен в него самими богами, и все они как один указали на тебя.
Пока Ияр говорил, Джераб несколько раз менялся в лице. Сперва его глаза загорелись искрой, потом в них мелькнула тень сомнения. На последних словах он и вовсе недовольно сморщился.
– Ты разыгрываешь меня, тамкар Ияр? Думаешь, это способно кого-то развеселить, кроме тебя самого?
– Отчего же ты думаешь так, строитель Джераб? Или ты сомневаешься, что горожане могут хорошо отзываться о твоей работе?
Джераб не нашелся, что ответить, только нахмурился еще сильнее. Ияр продолжал:
– Ты прав. Царь не нуждается в твоих услугах. Но я пришел не для того, чтобы разыгрывать тебя. Видишь ли, все, что я сказал, могло бы быть правдой, будь ты действительно так хорош, как я только что выдумал. Люди говорят о хорошем тише. Но громче они говорят о плохом. Доброе имя для человека – его крепость. У тебя же нет никакой крепости, а все твои дома стоят на зыбучих песках. Скоро весь город будет твердить о тебе, Джераб, да так, что даже до богов дойдут неприятные слухи. Ты строил дома и загоны, но не строил свою репутацию. К тебе перестанут обращаться жители Вавилона, и ты останешься без работы, потому что самое выгодное, что человек может сделать, – это трудиться на совесть и без обмана. Коли так – госпожа Удача сама о тебе позаботится. Но если ты ведешь дела нечестно, о тебе позаботится Судьба, и поверь, она будет безжалостна.
Раздосадованный и сердитый Джераб отошел в сторону и недовольно пнул ограду своего двора. Она устояла – потому что была сделана на совесть.
– И что же теперь, тамкар Ияр? Ты желаешь судить меня? Приведешь стражников, которые бросят меня в заточение или того хуже – убьют?
– Нет. Я дам тебе шанс исправить свои дела. Ты станешь работать не только над качеством собственного труда, но и над своим добрым именем. Поди и исправь все то дурное, что ты сотворил. Заново поставь ограду земледельцу, укрепи дом несчастной женщины, чей муж был вынужден угрозами заставлять тебя трудиться. Да рассказывай всем своим знакомцам, кто также пользуется обманом в своих делах, будто основным инструментом, что тамкар Ияр сделает все, чтобы никакая тень не падала на величие Вавилона. И как знать, возможно, когда-нибудь тебе выпадет удача получить заказ от самого царя.
Неизвестно, двигала ли после Джерабом пробудившаяся совесть или всему причиной был страх перед царскими стражниками, но с того дня он перестал вести свои дела обманом и ленью.
А Ияр продолжил и дальше разъезжать по городу на ослике Энки и помогать другим справно вести свои дела. Ведь благосостояние государства – это благосостояние его народа.
Твое доброе имя – это твоя крепость. Честный труд выгоднее.