В случае с господином Донгом разобраться было несложно. По возрасту он приблизительно как мой отец, следовательно, я должен называть его «дядя», чтобы подчеркнуть свое дружеское уважение. С другой стороны, я вижу, что он хочет казаться моложе. Я решаю, что лучше обратиться к нему, как обратился бы к своему приятелю – сноубордисту Сяо Чаю. И произношу хорошо обдуманный отказ:
– Старший брат Донг, твое предложение – большая честь для меня, но я ни в коем случае не хотел бы быть вам в тягость. Кроме того, мне неизвестно, к какому времени мне удастся добраться до города, и мне бы не хотелось задерживать ваш ужин. Поэтому прошу меня простить за то, что я вынужден отказаться.
Открытые рты. Затаенное дыхание. Молчание.
Первым обретает дар речи старший брат Донг.
– Это что?! – смеется он. – Иностранец, так великолепно владеющий китайским? Невероятно! Пойдем с нами, расскажи нам все о себе!
– Мы сейчас подвезем его на машине, – решительно заявляет «кантонский повар», и его товарищ, к моему величайшему ужасу, собирается погрузить мой рюкзак в машину.
– Нет, нет, нет, НЕТ! – Я размахиваю руками, как мельница крыльями, поднимая ветер, от которого разлетаются кексы, и изо всех сил пытаюсь помешать осуществлению чудовищных планов этой группировки.
– Так не пойдет, не пойдет! Я должен идти пешком, мне нельзя на машине!
Все озадаченно переглядываются, и лишь мой новый друг, старший брат Донг, уверенно улыбается, потому что он уже все решил.
– Никаких возражений! Синьлэ – мой город, и ты обязан позволить мне хотя бы пригласить тебя на ужин. Хочешь идти пешком – пожалуйста! Но, когда доберешься, ты позвонишь мне! Вот мой номер телефона.
Несколько часов спустя я сижу за большим столом с палочками в руках перед чашкой с рисом. Крутится стеклянная столешница, уставленная бутылками и тарелками. Старший брат Донг пригласил приступить к трапезе.
Пришли все: его сестра, его супруга и его огромных размеров сын, который разглядывает меня своими свиными глазками сквозь узенькие щелочки. Пришла и вся его свита вместе с «кантонским поваром» и девушкой. Ее зовут учительница Ли.
Помимо того, за столом присутствует начальник полиции районного центра провинции. Он главный гость этого вечера, он сидит напротив хозяина, и все вокруг наперебой предлагают ему выпить. Начальник производит на меня тягостное впечатление, этот человек, похоже, уверен, что вся вселенная внимает его важности.
По счастью, никто не осмеливается предлагать алкоголь мне. Старший брат Донг сразу наливает мне большой стакан лимонада:
– Уж я-то понимаю, что тебе нельзя пить. Ведь ты спортсмен, так же как и я, а алкоголь сделает наши шаги медленными и неуверенными! – С этими словами он опрокидывает в горло полный стакан водки, смачно выдыхает и гордо озирается вокруг себя: – Я единоборец!
«Кантонский повар» кричит:
– Покажи нам класс, старший брат Донг!
Хозяин не заставляет дважды себя упрашивать, небрежно ставит на стол свой стакан и танцующей походкой проходится по комнате. Потом он громко хлопает в ладоши, резко подается передней частью туловища вперед и делает стойку на руках вниз головой. Снизу раздается победное «Ха-ха!»
Учительница Ли склоняется ко мне:
– Знаешь, дядя Донг сам всего добился. Его родители были так бедны, что в юности ему приходилось путешествовать с цирком по стране. И посмотри, где он теперь!
– О! – восклицаю я восторженно. – А!
Старший брат Донг снова восседает среди нас с раскрасневшимся лицом, и ко мне тоже приходит вдохновение. Я встаю, торжественно поднимаю свой бокал лимонада и произношу преувеличенно долгий и обстоятельный тост на немецком языке. Который, разумеется, никто из собравшихся понять не может. Поэтому, когда я заканчиваю, на меня глядят несколько смущенно.
– Что это ты только что сказал? – деликатно спрашивает учительница Ли, и мне приходится серьезно поразмыслить над тем, о чем же я, собственно, говорил.
– Ну… сначала я поблагодарил старшего брата Донга за его гостеприимство, потом пожелал всем счастья, успеха и много денег. И, наконец, заверил в нерушимости немецко-китайской дружбы!
Все облегченно и довольно улыбаются, даже начальник полиции. Потом все продолжают пить. Когда мы, ничего не оплатив, покидаем ресторан, мне становится понятно, что он принадлежит хозяину ужина, так же как и огромная баня напротив.
– И это еще не все, – доверительно шепчет «кантонский повар», дыша таким перегаром, от которого младенец мог бы опьянеть. – В городе старшему брату Донгу принадлежит еще гостиница, пара компьютерных магазинов и несколько лавок.
Он делает движение рукой, как бы охватывая весь город, и благоговейно шепчет:
– Все его!
Глаза хозяина тоже стали слегка стеклянными. Он ухмыляется и предлагает:
– Господа, а пойдемте-ка в душевую, пока женщин нет рядом, а?
Мне отвели комнату наверху, в которой я могу оставить свои вещи и переночевать. Бордовый ковролин, цветные светильники, кровать, стол, стул, телевизор и пузатый ночной горшок у двери, налитый до половины сомнительной жидкостью, по которой дрейфуют стайки окурков. На стене висит постер: обнаженная красавица с чувственными глазами, в руках – ваза.
После душа нам выдают одноразовые трусы из тонкой ткани, облачают в белые банные халаты и препровождают в просторную комнату отдыха, в которой стоят массажные столы. Полураздетые дамочки снуют вокруг и разливают нам чай, а мы тем временем беседуем под ор огромного телевизора, висящего на стене.
Интересно, оказывают ли дамы дополнительные услуги, или они тут так, лишь для безобидного обеспечения досуга? Впрочем, я быстро отбрасываю всякие эдакие мысли. Ни одна из них красотой не отличается.
Начальник полиции незаметно исчез.
– Скажи-ка мне, – старший брат Донг сидит напротив меня, скрестив ноги, слегка покачивает в руках чашку чая. На запястье у него поблескивают толстые золотые часы, – ты так много ходишь пешком, у тебя наверняка болят мышцы, да?
– Конечно, особенно ноги и плечи.
– А если время от времени делать массаж?
– Не знаю. Как-то не думал об этом раньше.
Он заговорщицки подмигивает мне:
– Может, посмотрим, что для тебя смогут сделать наши девушки?
Ах, вот про какой массаж он говорит.
– Нет-нет, старший брат Донг, это совсем не обязательно. Я лучше лягу спать пораньше. Ты же спортсмен, ты знаешь. Но все равно большое спасибо!
Старший брат Донг выглядит несколько удивленным. В этот момент со своей лежанки подает голос «кантонский повар»:
– Два года назад я был в Макао, и там были японские девушки!
Он оглядывает нас, убеждается, что все его слушают и продолжает:
– Конечно, я пригласил одну к себе! Правда, это стоило больше двух тысяч юаней. – Он выдерживает паузу. – Зато ей было всего восемнадцать!
Мы ждем эффектной развязки. Он гордо оглядывается и громко выкрикивает:
– Я ее поимел!
Одобрительный шепот.
– Я ее поимел, – повторяет он мечтательно, – эту япошку!
И снова погружается в свой чай.
Вдруг старший брат Донг вскакивает, секунду шарит ногами в поисках шлепанец и ковыляет к телевизору, который показывает певицу, томно распевающую о любви. Он останавливается и закрывает глаза, как будто размышляет о чем-то очень важном.
«Может быть, ему просто плохо?» – успеваю подумать я, но в этот момент старший брат Донг распахивает глаза, тычет пальцем в бедра певицы и гремит:
– Волосатая писька!
Тотчас в комнате становится тихо. Все, словно зачарованные, вглядываются в голубое вечернее платье несчастной певицы, как будто сквозь него действительно можно было что-то увидеть.
В песне, кстати, поется о том, как она не может заснуть ночью, пока ее любимого нет рядом. Громовой голос Донга заглушает ее пение:
– Высокие и маленькие женщины, толстые или тонкие, китаянки или иностранки – волосатая писька! Как вы думаете, как это выглядит у нее? – Он солидно кивает, как будто разрешая какое-то важное противоречие: – Темная и кучерявая!
И присутствующие дамочки несутся поскорее разливать гостям чай.
Спустя некоторое время я лежу в своей комнате на туристическом коврике, положенным сверху на кровать – на всякий случай. Откуда-то доносятся пикантные звуки, по всей видимости, их издает одна из дамочек этого заведения. Я понимаю, что целью Донга было расположить к себе полицейского начальника. Для того он и приезжал в храм, для этого устроил этот пышный ужин, и, конечно, для этого было организовано развлечение в бане.
А вот при чем тут я?
Я вспоминаю прошлогодние поездки с командой из «Чайна Фото Пресс»: огромные круглые столы, политические фигуры местного масштаба, китайские фотографы и журналисты. Мы – маленькая группка иностранных студентов, изучающих фотографию, нас пригласили, чтобы мы «документировали достопримечательности», но вскоре обманывать себя стало трудно.
– Что мы вообще тут делаем?! – спросил кто-то, а другой ответил точно и по делу:
– Создаем впечатление интернациональности!
«Ах вот оно что. Вот почему именно меня здесь им не хватало».
Тут я решаю снова посетить туалет, где предельно внимательно слежу, чтобы ничем ничего не касаться. Когда я выхожу в коридор и хочу закрыть за собой дверь, передо мной откуда ни возьмись вырастает старший брат Донг. Он смотрит на меня стеклянным взглядом.
– Секундочку! – говорит он, указывая пальцем. – Ты еще не получил свой массаж, не так ли?
– Нет-нет, это совсем не обязательно!
– Никаких возражений! В конце концов ты – мой гость. Подожди здесь немного!
О’кей. Проститутка так проститутка, не в первый раз.
Скоро он появляется опять, волоча на буксире одну даму из комнаты отдыха. Она не только наименее красивая из тех, кто там был. Обращение «тетя» для нее в самый раз. Однако она уже приодета в короткое платьице, имеется даже крохотный клатч, в который она вцепилась обеими руками.
– А теперь веселитесь, наконец! – то ли скрежещет, то ли смеется Донг, хлопает меня по плечу и, шатаясь, удаляется.