ак много, поэтому перед тем, как превратиться в самый большой в мире дробовик Гаусса, дирижабль-город отпустит на свободу четыре других цеппелина, одним из которых выступит моя «Аврора». На ней, кстати, летим и мы, штурмовой отряд. Или отряд сопровождения нашего милого лысого смертника? Вот не уверен.
Вообще ни в чем не уверен. Кроме Ахиола, поклявшегося мне всем, чем только можно о том, что он не выдаст никому местоположение Заграхорн. Как минимум, пока мы разбираемся с Богом-из-Машины. Зря он уточнил… зря.
— Ну ты и придурок, Криггс…, — негромко пробормотал разумный, наслаждающийся эпическим зрелищем рядом со мной, — полный придурок.
— Как будто мне не насрать на то, что вы там обо мне думаешь, Стинг, — почти зевнул я.
— Тебе протянули руку помощи, а ты в неё плюнул, — не унимался пожилой гоблин. — Или насрал, я еще не определился с этим. Хотя нет, насрал. И продолжаешь срать!
— Не трахай мне мозги, — лениво отмахнулся я. — Вопишь как потерпевший. Что вы потеряли? Ничего. Дали кораблик покататься. Я вам его вернул, даже непоцарапанный.
— Криггс, ты нарываешься…, — с угрозой процедил гоблин.
— Хочешь, мой ручной дракон плюнет из своего, совершенно неизвестного вам логова по известным нам обоим координатам? — широко улыбнулся я, разглядывая сильную вспышку страха от Мэйнора Стинга, аж отступившего назад. — Вы, три говноеда, слишком привыкли, что вокруг вас ходят на цыпочках. Решили, что такой дешевый развод прокатит? Протянули «руку помощи»? Зажрались вы там у себя…
— Ты пож…
— Стинг, иди нахрен. Просто… иди, — вновь махнул я рукой. — Не пытайся передо мной что-то изображать, если оно никогда не существовало. Первое: это Кендра, а мы киды. Второе: вы, втроем, при нашей первой встрече, очень хорошо были одеты, а вот вашу ненаглядную подругу Офелию мы достали буквально из каменной хижины, в которой она топила дровами. Достали в лохмотьях. Звоночек, да? Третье: я вижу эмоции, придурок, очень хорошо насобачился их видеть, поэтому могу узнать о окружающих то, что эти окружающие совершенно не хотят показывать. Четвертое: никто из вас не суется к Агарину, который, как Умник, вам, легендам сраным, был нужен просто-напросто… всегда. До усрачки. Но к тупому мне, вы подкатили тут же. Пятое: рассказать бы тебе, что произошло, не реши я спрятать девочек, а прилети к вам в гости? Одно слово, кид, всего одно — дракон. Понял? Вижу, что понял. Теперь иди нахрен… но помни — дракон… И другим передай.
Кид-гоблин талантливо изобразил побитого пса, покидающего поле боя, а я вновь отвернулся, рассматривая готовящиеся к первому и последнему полету колоссы. Хорошо иметь друга массового поражения. Хотя он для меня всегда был и останется всего лишь сообразительным худым котом.
Зерно конфликта Кендры с Должниками в том, что последние прибыли с Земли, причем из эпохи вполне себе развитого потребительства. Мы видели, слышали, пробовали и щупали то, что не могут себе позволить и местные императоры. Даже вообразить не могут, даже если накидаются расширителями сознания до такой степени, что у них из жопы потечет. Чем можно купить кида? Наркотики? Рабы для секса? Комфорт? Не такая уж и большая плата, особенно если учесть, что за неё хотят, чтобы он работал.
А мы уже хорошо поработали. Как в этой, так и в прошлой жизни. Но только здесь, на Кендре, мы можем позволить себе огрызнуться.
— Я себя спрашиваю, «шериф» …, — протянул из-за спины знакомый голос, — неужели ты решил поссориться со всей планетой?
— Привет, лысый, — не оборачиваясь, махнул рукой я, — чего трезвый-то?
— Напьюсь, пока взлетать будем, — не принял моего легкомысленного тона Крюгер. — А сейчас пришёл за тобой. Пора учиться летать.
— Да? Ну идём.
Сначала шли молча, потом Должник, поняв, что я не собираюсь отвечать на его предыдущий вопрос, вновь подал голос:
— Криггс, ты ведь понимаешь, что тебя никогда не оставят в покое?
— Не хочу хвастаться, дружище…, — протянул я, — но меня многие уже пытались «не оставить» в покое.
— Это именно похвальба, дурень. Тебе пёрло как последнему идиоту!
— Ага. И я привык. А знаешь, к чему еще привык? Всегда идти до конца.
— Идиот.
— Не хочу этого слышать от жертвенной овцы. Точнее — барана-гномолюба.
— Катись нахрен, упырь.
Так, перебраниваясь, мы и пошли к «Вельду», одному из самых малых курьерских цеппелинов во всем флоте Кригстана. Миниатюрный, с вытянутой газовой оболочкой, он в себя еле-еле вмещал шесть пассажиров, при этом вовсе не предполагая какой-либо грузовой массы. В народе его прозывали «черной мышью». Штукой он был быстрой, резкой как понос, крайне увертливой и легкой, но при этом управлялся… с трудом.
Мне, как пилоту этой мелкой вертлявой ереси, предполагалось за считанные дни научиться на ней летать. Мало того, что ненавижу эти летающие пузыри, так теперь еще должен теперь углубить по ним свои познания…
«Вельд» порхал как бабочка. Очень и очень пьяная бабочка с реактивным двигателем, первый раз вставшая на крыло в неурочный день, полный густого тумана и неудач. Я ругался и скрипел зубами, Крюгер выл, цепляясь за всё подряд и костеря пилота последними словами. На вопросы, какого хрена он так хочет жить, когда совсем скоро уже надо будет жертвовать собой, он не отвечал, тем не менее с энтузиазмом пополняя мой багаж нецензурных выражений. А уж когда его лысое тряпошное величество поняло, что я не просто так косячу, а еще и усугубляю, ради тренировки, конечно же, то стал совсем невыносим. Пришлось сажать летучую повозку и выпроваживать товарища пинками. Нет, он, конечно, сам был бы рад уйти, но после моих чудес на виражах ноги его не очень-то и держали, чего я, конечно, в своем пинательном угаре щедро не замечал.
А я снова отправился летать, попутно вспоминая разговор, случившийся у меня один-на-один прямо перед тем, как я отправился назад в Ниттельрад.
— Пап. Я давно хотела тебе сказать…
— Да, Эльма? Слушаю тебя внимательно.
— Я тебя люблю. Не как отца. И…
— Разочаровываешь.
— …ч-что?
— Это первый раз, когда ты меня всерьез огорчила, Эльма Криггс. Ты знаешь, кто я, знаешь, как я воздействую на других разумных. Незервилль. Помнишь ту поехавшую заводчицу коз? Или бывшую хозяйку Волди?
— Я думала на эту тему!
— Ни о чем ты не думала. Вы со Стеллой несколько недель общаетесь, она не могла не рассказать тебе о том, что я периодически творил. Убийства, массовые убийства, потрошение, пытки, поедание живой плоти и крови. Прочее дерьмо. Думаешь, она полная двинутая оторва, Эльма? Нет, она обычная девочка, причем затворница. И, при этом, моя внешность так продолбила ей по мозгам, что она готова простить мне абсолютно все, лишь бы я был с ней. Именно внешность. Думаешь, ты другая?
— Да! Я другая! Я справлюсь! Я люблю тебя не потому, что ты так выглядишь!!
— А теперь скажи это мне в лицо…
Некоторые узлы легче разрубить, чем распутывать. У меня не было времени убеждать свою дочь-подростка, что переполняющие её гормоны, вырвавшиеся сейчас под давлением — полная чушь и зло, с которыми нужно бороться. Я не самый умный человек, далеко не самый умный гном и, вполне вероятно, даже не самый умный из хазардов, когда-либо появлявшихся на Кендре, но одно я знаю точно — если человеку что-то очень хочется, то он найдет себе оправдание.
В чём угодно. Абсолютно. Любое преступление, любое аморальное деяние, любая грязь, гниль, извращение, предательство… человек сможет оправдать себя от чего угодно, если ему это очень хочется.
Клин вышибло клином. Увидев моё лицо, Эльма просто потеряла сознание, рухнув как подрубленная после того, как несколько секунд на меня попялилась. Тогда, кивнув молча подсматривающей за нами Элли, я и ушёл. Улетел.
В сказках героям часто удается закрыть все свои жизненные вопросики либо до, либо после боя с финальным злом. А у меня тут и зло не зло, и вопросы не вопросы, да и приоритеты по-взрослому выставлять нужно, если хочешь хоть чего-то добиться. «Чего-то». Я ухмыльнулся, закладывая совсем уж дикую петлю и едва не врезаясь на «Вельде» в один из скелетообразных воздушных кораблей, на которые продолжали вешать летающие пушки. Кригстанцы явно были недовольны этим маневром.
Думаю… нет, уверен, что Землю и Кендру спасать, в общем-то, незачем. Первые сами себя закапывали, погружаясь в угар потребительских симпатий, вторые вообще потеряны между нормальным прогрессом, изучением магии, богами, Должниками, ихорниками… Казалось бы, заражение планеты хищным людоедским видом — самый что ни на есть повод, чтобы объединиться, дать отпор совместными силами, объединить умы, изучая такую могущественную стихию как магия. Нужны ли были бы тогда Должники? Нет. Вообще нет. Смертные и слабые разумные — бесконечно сильны своим единством, тот же Кригстан ясное этому доказательство.
Но все равно, что-то делать надо. Есть же где-то другие, здоровые планеты, на которых живут или будут жить нормальные разумные? Да и эти два мира со счетов сбрасывать не стоит. Не знаю как мой бывший мир, но у Кендры, если кригстанцы не скурвятся, появятся шансы выжить и даже процветать.
Совещание, последнее совещание. Американцы его называли «брифингом перед миссией». Скорее всего так и есть, потому что если до простых смертных командование может донести какие-то свои приказы, то для особенных бойцов, таких как Должники, маги, боги и прочая нечисть, сделать это будет сложновато. «Вельды» не несут на себе радиостанций.
Итак, сначала весь флот поднимается до высоты, где воздух за бортом еще пригоден для дыхания. Там он ждёт сигнала от сложной системы, состоящей из разведчиков-наблюдателей, усилителей радиосигнала, болтающихся между Эластой и нами, а также аналитического штаба. Получив отмашку, флот взлетает на «рабочую высоту», по которой и совершает рывок к цели. Как только перемещение закончено, в течение считанных минут уточняются цели и приоритеты, после чего начинается атака, представляющая из себя падение целого флота камикадзе с небес.