— Все охотитесь, инспектор?
— Сейчас больше, чем когда бы то ни было! Кёмбре на месте?
— Нет, уехал всего несколько минут назад.
— Так я и думал.
— Почему?
— Да так, пришло в голову. Спасибо, Стоу, и — до скорой встречи.
Мак-Хантли почти не сомневался, что Лидберн сказал ему правду. Очевидно, Фиона и впрямь назначила Кёмбре свидание на свежем воздухе. Оставалось лишь найти, где они воркуют.
Дугал был превосходным следопытом. Читать следы он выучился на стажировке в канадской конной полиции. Сейчас инспектор осторожно продвигался вперед, и его внимательный взгляд не упускал ни единой подробности окружавшего ландшафта. У сворачивавшей в лес дорожки Дугал поехал еще медленнее и, увидев свежие следы колес, естественно, избрал то же направление. Полицейский не знал, как далеко углубились в лес миссис Рестон и Кёмбре, и на всякий случай сбавил скорость до минимума. Наконец впереди, среди деревьев, появился просвет — очевидно, Дугал добрался почти до опушки. Он чуть-чуть отъехал от дороги, вылез из машины и уже пешком стал искать кое-где различимые тренированному глазу следы колес.
Мак-Хантли уже минут двадцать брел по изрезанным оврагами небольшим долинам среди холмов, не видя ничего, кроме скал и жесткой травы да овец. Последние, перестав от удивления жевать, таращили на него глаза. Дугал чуть не прошел мимо машины и мотоцикла, стоявших рядом в небольшом углублении под скалой. Значит, следовало вести себя еще осторожнее. Сквозь неумолчные завывания ветра пробивалось чистое и звучное журчание ручья. Потом до инспектора внезапно донеслись приглушенные голоса. Прячась за скалами, Мак-Хантли чуть ли не ползком подобрался поближе. Теперь, навострив уши, он отчетливо слышал каждое слово.
— Как я счастлива, что ты наконец со мной, дорогой Ангус, — говорила женщина. — Без тебя мое существование не имело смысла… Но сейчас, получив свободу, я смогу всю жизнь посвятить тебе одному…
Дугал получил желанное подтверждение, но для очистки совести все же приподнялся на полусогнутых ногах и заглянул в овраг — Фиона обнимала Ангуса, а тот положил голову ей на плечо. Мак-Хантли захотелось подбежать к ним и высказать все свое отвращение: Кёмбре — за бессовестный обман девушки, верившей в его любовь, а Фионе — за то, что на склоне лет посмела строить из себя Джульетту. Однако полицейский сдержал благородный порыв — не следовало забывать, что он прежде всего детектив, и стало быть, его задача не читать проповеди, а искать убийцу. Впрочем, Дугал считал эту миссию законченной.
Идя в тот вечер к Лидбернам, Мак-Хантли искренне думал, что поступает правильно, и чувствовал себя неким новым воплощением святого Георгия, побивающего дракона. Дверь открыла Дженет. Она с вежливым равнодушием кивнула инспектору и повела в дом. Лидберны сидели в гостиной. Миссис Лидберн приняла гостя сдержанно и, пожалуй, даже прохладно. Флора не могла простить полицейскому, что по его милости узнала то, насчет чего предпочла бы навсегда остаться в неведении (она, конечно, не сомневалась, что миссис Рестон сказала правду, а ее муж соврал). Только Кит вел себя как нельзя учтивее.
— Надеюсь, в этот раз вы не принесли нам дурных новостей, инспектор?
— Увы, да!
Лица обоих супругов мгновенно помрачнели. Только Дженет оставалась совершенно безразличной к происходящему и словно бы вообще не замечала ничего вокруг.
— К несчастью, я только убедился в вашей правоте, мистер Лидберн, — поспешно добавил полицейский.
— А-а-а, так вы о…
— Да. Я могу говорить откровенно?
Кит слегка замялся.
— А, ладно, все равно она когда-нибудь узнает… Почему бы не сейчас?..
Дженет сразу поняла, что ей готовят жестокий удар, и сердце ее учащенно забилось. Инспектор мысленно пожалел девушку, но чувство долга, как всегда, взяло верх.
— Проведя тщательное расследование, я пришел к выводу, что Ангус Кёмбре умышленно застрелил Хьюга Рестона.
— Это ложь! — крикнула Дженет.
— Вероятно также… у Кёмбре был сообщник, которому он успел передать револьвер, — невозмутимо продолжал полицейский.
— Но у Ангуса не было ни малейших причин убивать моего дядю!
— Ошибаетесь, причина тут самая серьезная.
— Какая же, хотела бы я знать?
— Желание устранить человека, мешавшего его счастью с любимой женщиной.
— Какая чушь! Против нашей женитьбы возражал не дядя Хьюг, а папа!
Дугал откашлялся.
— Прошу прощения, мисс, но я не вас имел в виду…
— Не меня? Но кого же тогда?
— Миссис Рестон, любовницу Ангуса Кёмбре. Я сам наблюдал их свидание неподалеку ст Торнхилла, и тут все ясно, как Божий день. А за вами молодой человек ухаживал, видимо, лишь для того, чтобы возбудить ревность миссис Рестон.
— Но… но мы собирались бежать вместе…
— Не беспокойтесь, Кёмбре сумел бы все так подгадать, чтобы вас вовремя настигли. Простите, мисс, но увезти отсюда он хотел не вас, а миссис Рестон, вот только…
— Только — что?
— …у Ангуса Кёмбре нет ни гроша, а миссис Рестон полностью зависела от мужа. Поэтому ради счастливой и обеспеченной жизни в чужих краях им пришлось совершить убийство.
— Я вам не верю! Все это — просто мерзость! Ангус любит меня! Уж я-то наверняка знаю!
И девушка, ни с кем не попрощавшись, убежала. Из гостиной Дугал, Флора и Кит слышали, как она промчалась по лестнице, захлопнула за собой дверь и, судя по стону пружин, бросилась на кровать.
— Всю ночь проплачет, — вздохнула миссис Лидберн.
Ее муж покачал головой.
— Тут уж мы бессильны, мой бедный друг. До сих пор Дженет оставалась большим ребенком… а это потрясение сразу сделает ее взрослой.
— Вы обо всем знали, Кит?
— Да, Флора.
— Поэтому вы так восставали против замужества Дженет?
— Разве причина недостаточно веская?
— Да, вы правы.
— А почему вы так уверены, что моего шурина убил Ангус Кёмбре, инспектор?
— Насколько я помню, первым об этом заговорили именно вы.
— Да, конечно, но мне доказали, что мои подозрения беспочвенны…
— Просто наш молодой человек гораздо хитрее тех, кому надлежало установить его виновность. По-моему, в первую очередь он постарался внушить окружающим, что безумно любит вашу дочь и, следовательно, никак не может думать о другой женщине. Внезапно (ведь никто не предполагал, что вместо вас выяснять отношения пойдет Рестон!) Кёмбре подвернулся случай убить человека, чья смерть освободила бы его любовницу и обогатила их обоих. И парень поспешил им воспользоваться.
— А как же револьвер, который лежал у него в кармане?
— Выходя из гаража, Кёмбре, как пить дать, прихватил другой. А потом кто-то подменил оружие… Вероятно, этот человек следил за ним от самого дома — то ли желая отговорить от похищения Дженет, то ли, чтобы прикрыть беглецов с тылу… Этот доброхот и успел вовремя помочь Кёмбре.
— А… у вас есть какие-нибудь предположения…
— Послушайте, мистер Лидберн, кто покровительствует Кёмбре с тех пор, как тот приехал в Каллендер?
— О! Ивен Стоу?
— Вы сами его назвали, мистер Лидберн.
Мак-Хантли попрощался и пошел к себе в гостиницу, по дороге встретил Иможен — та как раз возвращалась домой из «Гордого Горца».
— А-а-а, мисс Мак-Картри, какая приятная встреча!
— Вот уж никогда бы не подумала, что она может вас обрадовать, инспектор.
— …еще приятнее — доказать вам, что вы напрасно мнили себя блестящим детективом.
— А по-моему, это вы считаете себя лучшим следователем, какой только появлялся в Департаменте уголовных расследований со времен его основания. Разве не так?
— Прошу вас, мисс, сейчас не время для шуток! Вы по-прежнему уверены, что в убийстве Хьюга Рестона виновен Лидберн?
— Более, чем когда бы то ни было!
— Так вот, вы заблуждаетесь!
— Ну да?
— Девяносто девять шансов из ста — за то, что это преступление совершил Ангус Кёмбре.
— Не может быть! Итак, если я правильно поняла, вы снова вернулись к исходной точке?
— Да, но с той небольшой разницей, что Ангус Кёмбре застрелил Рестона не по ошибке, а совершенно сознательно.
— Почему?
— Потому что у него роман с женой аптекаря. А значит, парнем двигало естественное желание устранить препятствие, стоявшее на пути к счастью и… богатству.
И Мак-Хантли подробно изложил ту же версию убийства, что и в доме Лидбернов. Иможен долго мерила его недоверчивым взглядом.
— У вас богатое воображение, инспектор, — наконец заметила она.
— Богатое или нет, а я немедленно арестую мистера Кёмбре. Что до миссис Рестон, то ей придется весьма убедительно доказывать свою непричастность к этому делу, потому как над этой дамой тяготеет серьезное обвинение в сообщничестве!
— И, таким образом, вроде бы способный молодой человек собирается сделать ужасающую глупость, которая наверняка испортит ему карьеру! А все потому, что, ведя расследование среди незнакомых вам людей, вы не желаете слушать тех, кто, в отличие от вас, понимает толк в здешних делах. Мой бедный инспектор, вы так же плохо знаете психологию горцев, как историю Шотландии! Прошу прощения за прямоту, но, боюсь, в программе полицейской школы Глазго есть очень большие пробелы…
— Значит, по-вашему, коль скоро человек родился в самом сердце Горной страны, он не способен на подлость?
— Наконец-то слышу от вас разумные слова!
— Мисс Мак-Картри, я терпеть не могу, когда надо мной издеваются! Не для того я так упорно учился и достиг нынешнего положения, чтобы разыгрывать из себя клоуна на потеху какой-то горянке, свихнутой на почве самого неприличного национализма!
— Именно так и рассуждают люди, готовые не без выгоды продаться врагу.
— Я не позволю вам…
— Поступайте, как хотите, инспектор, — в конце концов, это ляжет на вашу совесть (если, конечно, она у вас есть), но не пытайтесь чернить тех, в чьих сердцах еще жива надежда на освобождение родины!
— Клянусь дьяволом и всем его отродьем, не понимаю, при чем тут Ангус Кёмбре?