Сегодня у нас перелет до Байканура, но сначала нужно зайти в Министерство связи — секретарь министра лично звонил, проигнорировать нельзя!
Министр связи Псурцев Николай Демьянович, семидесятидвухлетний седой дед, встретил меня неприветливо, сразу же после появления у него в кабинете и знакомства заявив:
— Я был против этой идеи.
— И я был против, — покивал я. — Но масштаб личности, если не юродствовать, позволяет.
— Позволяет, но все равно как-то… — он поводил рукой в воздухе.
— Попахивает кумовством, — помог я.
— Попахивает, — ухмыльнулся он.
— И я так сказал, но это — пережитки, — развел я руками. — Я — везде: в телеке, на радио, на наглядной агитации, в журналах и газетах…
— Я понял, — оборвал он словесный поток. — Такой фонтан не заткнешь.
Мы с Виталиной и министром хохотнули. Хороший дед — тоже из Эпохи Титанов, за жизнь повидав и Гражданскую, и Великую. Грандиозный опыт профильной работы, очевидно, прилагается. Жаль — тоже скоро уйдет, а на мое время правления кто останется? Ай, ладно — в трехсот(в будущем)миллионной стране десятков пять толковых министерских работников уж как-нибудь наберется.
— Давай выбирать, — перешел он к конструктиву и достал из ящика стола старую добрую папочку.
Внутри оказалось аж восемь образцов почтовой марки со мной. Тираж — пятьдесят тысяч, будущая филателистическая редкость. Побочным эффектом начатой мной культурной экспансии стал кратно возросший спрос на Советскую сувенирную продукцию. Коллекционные монеты, «мерч», водка — это само собой! — балалайки (фабрика имени Луначарского строит в Хрущевске «экспортный» филиал), игрушки, фотографические альбомы, открытки и марки — все это приносит немалое количество валюты. Которую и тратить-то некуда — такого вот уровня нынче проблемы у страны.
— Эта! — я ткнул пальцем в самый солидный профиль.
Отметив карандашиком, Николай Демьянович кивнул:
— Ну всё, беги.
— Спасибо, Николай Демьянович, — поднялся я на ноги.
Пожимая мне руку на прощание, министр решил добавить моему перелету нервов:
— В Хрущевске подарок тебя дожидается.
— Какой?
— Не пропустишь! — хохотнув, заверил он, и мы покинули кабинет.
— Очень интересно, — намекнул я Виталине.
— А я что? Я не знаю, — пожала она плечами.
— Жаль, — вздохнул я. — Прилетим, а там все по-другому: придется за избыточную инициативу товарищей журить и награждать, если изменения позитивные. Если негативные… Лучше «подарку» таким не быть, — поежился от собственной строгости и справедливости.
— Я бы плохого не ждала.
— Значит не будем! — решил я.
По пути в аэропорт слушали радио:
— С опережением срока покинул финскую судоверфь «Вяртсиля» дизельный ледокол «Ермак», построенный финскими товарищами по заказу В/О «Судоимпорт». Судно названо в честь русского исследователя Сибири Ермака Тимофеевича, унаследовав тем самым название легендарного ледокола «Ермак» 1898 года. После доработки, заправки и загрузки в порту Мурманска, обновленный «Ермак» возглавит первую в мире морскую надводную экспедицию к Северному полюсу.
— Нельзя атомные ледоколы на «аутсорс» отдавать, — прокомментировал я. — Но если «с опережением сроков», значит очень надо. Значит и атомные в авральном режиме строятся. Вывод — дед развитием Северного морского пути не пренебрегает, а значит через сколько-то лет на Востоке полыхнет так, что грузовое судоходство сильно усложнится. А в Арктике бояться некого — там пиратствующих вооруженных бородачей в тапках нету.
В самолете Виталина поделилась очередным рассказом о своей командировке:
— … Не понравилось в Лондоне, в общем — сыро, холодно, сквозняки, в рабочие районы соваться страшно. Но завела полезное знакомство: тётка на автограф-сессию приперлась, книжку купила и шепчет: я, мол, большая подруга министра просвещения и науки. И конверт мне сует, с запиской от министра — та «Терновник» до дыр зачитала и адрес мне конспиративный дала, по переписке дружить.
— Маргарет Тэтчер?
— Тэтчер, — подтвердила Виталина. — Что-то вроде политического трупа: отменила выдачу бесплатного молока ученикам в возрасте от семи до одиннадцати лет. Обзывалка специальная есть: «Margaret Thatcher, Milk snatcher».
— Подставили свеженазначенную тетеньку ради оптимизации расходов на быдло, — предположил я. — Аж вон до тебя не пошла, боится прослыть нашим агентом. Но демократия — это когда два-три раза за электоральный период рейтинги меняются, такую фанатку терять нельзя.
— Спецотдел переписку уже ведет, — кивнула Вилка.
Значит к моменту воцарения «железной леди» у нас на нее что-нибудь полезное будет. Получается не зря любимую писательством напрягал. И это — только вершина айсберга, важных «подруг» у Виталины теперь по всей Европе как грязи, равно как и ненавистников: в кои-то веки западная пропаганда правильно обвинила кого надо в работе на КГБ, но дальше визгов дело не пошло — книга отличная, а интересы наших издателей лоббируются на политическом уровне должным образом, опять-таки с целью укрепления иллюзии свободы слова. «Иллюзия» это потому, что можно хоть Королеву х*ями крыть, но заикаться о необходимости построения коммунизма нельзя. Приоритеты и фобии капиталистов очевидны, но обманутые пролетарии слепы и до сих пор верят в возможность стать миллионером в любой момент.
Город-сердце отечественной космонавтики (это пока!) встретил нас приветливо: по синему небу ползли пухлые белые тучки, иногда прикрывая теплое солнышко. Плюс двадцать два — нифига себе конец сентября! Ветерок имеется, но легкий и не способный помешать запуску. В последнем ничего особенного нет — обыкновенный орбитальный полет, таких у нас проводят много, и фиг бы я поехал сюда снова — первый раз приезжал «проводить» марсианский аппарат.
И вот тут мы приходим к разводу с моей версией реальности: технологический рывок в области ЭВМ позволил всем трем аппаратам добраться до цели и начать штатно работать. «Марс-2» и «Марс-3» уже который месяц изучают марсианские спутники (включая фотографии, облетевшие все мировые СМИ), а спускаемый аппарат «Марса-3» успешно «примарсился» и ретранслирует на «материнскую» АМС ценнейшие научные данные, заочно известные мне и новые для хроноаборигенов. Продажи «Марсианина» — уже третий международный тираж допечатали — на этом фоне получили второе дыхание: все мои «предположения» из книжки подтвердились научно, а значит надо читать!
Проигнорировав город — сегодня в нем заночуем, завтра с утра концерт дам — отправились прямо на космодром. Переодевшись и перенеся стерилизацию (хлорка, а не кастрация!), прошли в «раздевалку». Космонавтов нынче на орбиту отправляется двое: старшим по званию и опыту является Василий Григорьевич Лазарев, а подчиненным полетит мой старый знакомый — перевоспитавшийся фарцовщик Фил, из-за которого мы и здесь.
Поздоровавшись с Василием Григорьевичем, отвел сильно похудевшего — космонавты все худые, каждый грамм полезной массы с боем у гравитации выгрызать приходится — Филиппа в сторонку.
— Ну че, нервничаешь?
— Советские ракеты — самые лучшие ракеты в мире, — ловко ушел он от ответа.
Посмеялись, обнялись.
— Рассказываю всем, как тебя жвачкой угощал — не верят, представляешь? — поделился сложностями Фил.
— Ниче, домой вернешься — в телевизор пойдем, про наше знакомство и твое перевоспитание рассказывать, — пообещал я.
— Девчонки космонавта видят и аж пищат! — зажмурившись, поделился он и радостями. Покосившись на о чем-то разговаривающую с Василием Григорьевичем Виталину, он добавил. — Квартиру в Звездном дали, машину — «Волгу», дачу. Весь набор счастливого совка собрал, — ухмыльнулся.
— А зарплата какая? — спросил я.
— Секретная! — хохотнул он.
— Допуск показать? — фыркнул я.
— Полторы тысячи оклад с этого года сделали, — ответил он. — Плюс премии за полеты. Сейчас двадцать два с половиной часа в памперсах посижу, и Родина пять тыщ отвалит. Куда девать — вообще не представляю.
— Подшефный колхоз нужен, — подсказал я. — Теплицы кооперативные строй, помидоры-огурцы выращивать.
— Нам в кооперативы нельзя, — вздохнул Филипп.
— Не в доходах дело же, а в насыщении рынка овощами, — пояснил я. — Ну и что ты как не фарца — берешь зицпредседателя, оформляешь все на него. Кто у нас в стране космонавта кидать будет?
— Тож верно! — хохотнул он.
Глаза-то загорелись: требует душа коммерции, а нельзя. И вообще — почему нельзя? Почему бы не построить при участии всех космонавтов СССР сети кооперативов, часть доходов с которых будет уходить на подпитку космических программ? Да с рекламными космонавтами это стопроцентный успех! Домой лететь через Москву, так что зайду куда надо, поговорю.
Через два с половиной часа ракета взревела двигателями и унесла космонавтов с нашей уютной планетки в холодный космический вакуум. Запуск прошел штатно, выход на орбиту — тоже. Аппаратура в порядке, голоса космонавтов из динамиков ЦУПА бодры и спокойны. Помолившись материалистическому богу за благополучное возвращение мужиков на Родину, я отправился заселяться в гостиницу — как раз к концерту с орбиты вернутся, нужно не ударить в грязь лицом!
Глава 9
«Сюрпризом» по возвращении в Хрущевск оказалось ни много не мало, а самая настоящая беспроводная связь! Три окрашенные в бело-красный цвет вышки обеспечивают покрытие нашего городка и пары ближайших совхозов. Спутника пока нет — просто беспроводная экспериментальная связь от вышке к вышке, но главное в любом деле — это начать. Приемопередатчик мне принесли на репетиционную базу, прервав двухчасовой «джем» с неожиданно нашедшимся в Хрущевске Джоном Ленноном.
Мобильный телефон, прости-господи, представляет собой двухкилограммовый — что охренеть какой прорыв на самом деле — чемоданчик, на котором располагается самая обычная телефонная трубка. Для набора номера нужно нажать на пластиковую застежку и снять кусочек обшивки с чемодана, обнажив цифровую панель. На другие «мобильники» звонится напрямую, но к общей телефонной сети подключаться надлежит только через тетеньку-оператора, которая рулит «шлюзом».