— Подправим, — сгреб драгоценность Гришин.
— Построим, — добавил Андропов. — Возьметесь, Александр Николаевич? — неожиданно обратился к Шелепину. — В качестве новой ударной комсомольской стройки?
— Возьмемся, — кивнул Шелепин.
— А ты — поможешь, — перевел дед взгляд на меня.
— Есть, — отозвался я. — Но что происходит?
— Жаловался же, что работа кончается, — развел Андропов руками. — С понедельника войдешь в состав Бюро ЦК ВЛКСМ, — огорошил новостью.
— Нафига? — искренне не понял я. — Это же не работа, а перекладывание бумажек.
— Никакого у молодежи уважения к институтам государственной власти не осталось, — пожаловался на меня дед ровесникам.
— Первых пятерых Первых секретарей ЦК ВЛКСМ расстреляли, — парировал я.
— Сложное время было, — парировал Шелепин.
— Не будем о прошлом, — повторил мантру вечера Андропов.
— Просто Сергей пока не видел аппаратной работы, так сказать, изнутри, — то ли заступился, то ли покритиковал Гришин. — В лучших ленинских традициях выстроив параллельные государственным структуры, — усмехнулся.
— Недооценивать роль Комсомола в жизни страны нельзя, — закруглил дед. — Будь добр изучить должностные инструкции и соответствовать занимаемой должности, чтобы про «кумовство» никто и заикнуться не смел.
— Масштаб моей личности позволяет мне плевать в рожи всем таким «заикателям», — отмахнулся я.
— Даю месяц на то, чтобы Евгений Михайлович Тяжельников образцово-показательно покинул пост по совокупности критики, — подкинул интересную задачку Андропов.
— Александру Николаевичу на профсоюзах тесно, — понял я.
— И на ВЛКСМ тесно, но не все сразу, — кивнул деда Юра.
Настало время лезть в политику!
Глава 21
Сашка сидел на коленках расположившегося в кресле залитой утренним солнышком гостиной Судоплатовского дома Андропова и пытался сорвать очки с главы государства. Деда Юра уворачивался и бросался в нас с младшим шутливыми укорами:
— Что внук, что правнук — лишь бы с деда чего сорвать, — с ухмылкой покосился на меня.
— Я корону терпеливо жду, — парировал я. — С таких любимых народом правителей ее срывать чревато.
— Чивата! — откликнулась Аленка, которая сидела на коленях моих.
Любит братика Сережу, как и положено хорошей трехлетней девочке. А глазищи-то какие! Фамильные: зеленые-презеленые.
— Чре-ва-то, — поправил я.
— Чи-ва-то! — попыталась она.
— Чре-ва-то, — терпеливо поправил я снова.
— Че-ре-ва-то!
— Молодец, — засчитал я попытку.
— Хорошо разговаривает, — заметил Андропов.
— Развивается с маленьким опережением графика, — подтвердил я.
— Ничего, наши тоже не промах! — погордился внуком деда Юра и поставил Сашку на пол.
Сын опустился на четвереньки, безошибочно выбрал направление и пополз в угол, отведенный под выложенный матами, снабженный кубиками и мягкими игрушками, уголок.
— Он у нас вдумчивый, — похвастался я. — Как только первичные навыки закрепились, начал залипать в игрушки и немножко их ломать.
— Саска, давай дом строить! — вызвалась Аленка и покинула насест, присоединившись к племяннику.
— Вся в меня, — умилился я.
— Не без этого! — хохотнул Андропов.
Дверь открылась, и к нам заглянула бабушка Эмма:
— Еще чайку, Юрий Владимирович?
— Спасибо, Эмма Карловна, мы еще и этот не допили, — поблагодарил дед.
— Ну, если что, мы рядом, — смирилась она и закрыла дверь снаружи.
Почти сразу за окном замолк двигатель «Волги», стукнула калитка и радались шаги по выложенной брусчаткой дорожке к дому.
— Хозяин приехал, — прокомментировал Андропов.
А вчера не появился, значит работы было много. Какое у нас самое проблемное направление нынче? Олимпиада в Мюнхене.
— Олимпиаду готовил?
— Сам расскажет.
— Если бы ты был персонажем аниме типа «Наруто», твоя коронная техника бы называлась «Умри от любопытства», — заявил я.
— Пока никто не умер, — ухмыльнулся дед.
— Жизнь продолжается, пока никто не умер, — ввернул я цитату. — Все будет хорошо — ведь пока никто не умер. Мечты сбываются, если на них хватает времени, а времени хватает до тех пор, пока никто не умер.
— Опять «рэп» этот твой, — поморщился Андропов.
— Мой рэп сильный и злой, Мой рэп противен и прост, как кусок хлеба и столичная водка… — процитировал я еще, но был прерван появлением привычно осунувшегося Судоплатова.
— Доброе утро, Паш, — поздоровался с ним Андропов.
— Привет, дед, — я был менее вежливым.
— Доброе утро, — подавил дед Паша зевок и сходил в угол расцеловать внуков.
— Устал? — посочувствовал Андропов.
На такой вопрос в нашей стране ответ может быть только один, исключающий отправку на пенсию:
— Ерунда, покемарю пару часиков и обратно.
— Олимпиада? — не удержался я.
— Мне-то каким боком Олимпиада? — удивился Судоплатов.
— Я думал, ты всей загранкой рулишь, — признался я.
— Так и запишем — секретность семья Судоплатовых соблюдает, — шутканул Андропов.
— А у меня ведь допуск, — вздохнул я.
— «Допуск» и «доступ» — это разные вещи, — вразумил меня дед Паша. — Пойду я.
— Хорошего отдыха, — пожелал деда Юра.
— Канада? — попытался угадать я.
— Мы в Канаду не лезем, там Моссад орудует, — отмахнулся Судоплатов и покинул комнату.
— Врет поди, — подозрительно прищурился я на дверь.
— Дезинформирует, — поправил Андропов.
— Хрен с ним, — решил я и включил телек, объявив. — Пятиминутка самолюбования.
— Пятиминутка дедовой гордости, — обобществил досуг Генсек.
Повтор программы «Время» был пойман вовремя — на окончании репортажа с коровьего питомника: показывали много симпатичных телят, которые в зрелом возрасте пойдут под нож, ибо принадлежат к мясным породам. Что поделать, такой вот круг жизни в нашем мире.
— А на 73-й год питомник взял на себя обязательство нарастить поголовье крупного рогатого скота мясных пород до двадцати тысяч голов.
— Молодцы какие, — одобрил я такие обязательства.
— Народ уже и тушенку толком не жрет, — обвинил подданных в хорошем уровне жизни Андропов. — Инициативу предложили, потихоньку пробуем: не распроданные за три месяца консервы с прилавков выкупать обратно и отправлять соседям с того края, — указал на Восток. — Рыбные да фруктовые у нас хорошо расходятся, а вот говядину со свининой только столовые, армия да туристы потребляют.
— И любители, — добавил я.
— Не занудствуй, — отмахнулся Андропов.
— Но инициатива замечательная, — оценил я. — Корейцев надо откармливать — им еще южных соседей освобождать. Давай поспорим на «корзиночку», что к 90-му году средний молодой северный кореец будет выше и мощнее южного?
— Не доживу, — отмахнулся деда Юра.
— Твои обязательства унаследует дядя Игорь, — предложил я выход.
— Тогда давай, — согласился он.
Пожали руки, я разбил сам.
— Кстати о «наследовании», — зацепился я за тему. — Шелепина в преемники прочишь?
— Александр Николаевич мог бы потянуть, — зашел издалека Андропов. — Но мы почти ровесники.
— Точно, — осознал я.
— К тому же этот летчик сбит, — добавил дед. — Двум де-факто государственным переворотам способствовал, от третьего я сам Леонида Ильича оборонял. Группировка разгромлена, из всех только Шелепин что-то из себя представляет — остальные на почетных должностях или вон там, — указал на пол.
— Зачем тебе такой тогда? — спросил я, догадываясь об ответе.
Андропов не подвел:
— Показать, что могу себе позволить любые кадровые перестановки.
— Яйца демонстрируешь, — хохотнул я.
— Мы, старые кремлевские обезьяны, это дело любим, — хохотнул он.
Тут на экране появился я в привычном зрителям виде — за столом, рядышком с экраном, на который проектор спроецирует оперативные съемки.
— Здравствуйте, уважаемые телезрители, — поздоровался теле-Сережа. — Обновленная экономическая модель приносит разные плоды. В основном, разумеется, хорошие, в виде улучшения качества жизни массового Советского гражданина. Но мы должны мыслить диалектично, то есть — отметить минусы. Основной минус, разумеется, хиреющие государственные магазины — минимально необходимый набор товаров, конечно, там найти можно, но за разнообразием приходится идти к кооператорам. Переплачивать, — развел руками. — Посчитали разницу в цене между закупкой недельного набора продуктов городской семьи из четырех человек в государственном магазине и у кооператоров. Получилась разница в три с половиной рубля. Относительно 69-го года реальная минимальная заработная плата, равно как и социальные выплаты: стипендии, пособия, пенсии — выросли на семьдесят три процента. Уверен, найдутся несогласные с таким тезисом товарищи, но тратить на три с половиной рубля в неделю больше работающий Советский человек себе позволить может. Напомню, что идеальное государство рабочих и крестьян — сиречь коммунизм — пока в становлении. Без капиталистических элементов мы обойтись не можем, и у этого тоже есть огромный минус — называется коррупция, оно же — взяточничество, оно же — «хорошему человеку за беспокойство занести», оно же — «бакшиш». Последний синоним актуален для героя нашего сегодняшнего блока. Знакомьтесь — Гурбанов Араз Османович.
Проектор ожил, показав фотографию лоснящегося от личного успеха смуглого толстого лысеющего человека в импортном костюме.
— До недавнего времени гражданин Гурбанов занимал должность директора Бакинского международного морского торгового порта — крупнейшего и старейшего на Каспии, — показали нарезку кадров порта, призванную передать масштабы. — В свое время этот порт служил одним из звеньев древнего Шелкового пути, который мы теперь всем соцблоком потихоньку возрождаем и используем ко всеобщему благу, в виде экономического блока «Один пояс — один путь». Бакинский порт своей значимости за века не потерял — через него в страну и из страны проходят миллионы тонн грузов. Крупный логистический узел — это всегда огромный искус для его руководителей. Много грузов — много денег, и, к сожалению, не все наши директора имеют внутреннее мужество не поддаваться греху алчности, — грустная улыбка. — Гражданин Гурбанов, например, схватку с собственной жадностью проиграл. Не без пользы для страны, впрочем, — оживился. — МВД СССР предоставило нам кадры оперативной съемки обысков принадлежащих Аразу Османовичу и его родственникам объектов недвижимости. Предлагаю оценить глубину нравственного падения проворовавшегося директора порта вместе. Итак…