— И хорошо, чем меньше коллег по цехам ко мне лезет, тем лучше — зачем они мне? Ах, небожители! — сымитировал щенячье обожание. — Уверен, у них много потешных баек есть — вплоть до пресловутых массовых оргий, но ребенку-то кто такое рассказывать будет? А про это ихнее «твАрчество» мне не интересно. А по работе нам пока никто не отказал и вряд ли откажет — лишним производственным мощностям кто не рад будет?
— Самый противный пионер в СССР! — ласково стебанула меня Вилка, и мы поехали к «репточке», где на другом конце коридора выделили закуток для «Ласкового мая», будем знакомиться.
В отличие от прошлого, этот состав — полностью «оригинальный», из незнакомых мне по послезнанию участников. Ребята — замечательные, играть умеют, мордахи — радостные (потому что Родина на важное задание направила — песни петь), а у вокалиста канонично-Шатуновский тембр голоса. Мечта всех Советских дам рождается прямо здесь!
Послушал про «Белые розы» и «Седую ночь», выдал хорошей бабушке-худруку «добро» на освоение остального репертуара (сразу на «гигант», а чего нам?), и мы отправились домой, чтобы прибыть к вечернему «Времени».
Программа вышла на загляденье, и на три четверти состояла из последствий нашей с Вилкой маленькой поездки: МВД пашет не разгибаясь, продолжая добавлять в «Глухое дело» (документальный фильм с таким названием уже разрабатывается, и им очень сложно — про Сережу Ткачева упоминать строжайше запрещено) новых фигурантов. На данный момент — тридцать два человека. Страшного словосочетания «ОПГ» так и не прозвучало, а в Одессе новый градоправитель — Бутенко Леонид Яковлевич. Ничего о нем не знаю — всех функционеров СССР не перегуглишь.
Послом работать товарища Неизвестного не отправили, сидит в СИЗО рекордный взяточник, ждет суда с последующим расстрелом. А что поделать? Не носи бакшиш государевым людям, вон, в уголовном кодексе так и написано. Тоже сорт естественного отбора, так с меня какой спрос?
А самое важное — начиная с этого выпуска все новостные передачи будут сопровождаться сурдопереводом, а в МГУ, на базе факультета иностранных языков, с осени начнет работу кафедра сурдоперевода — обратила наконец-то власть внимание на особо тихий кусок податного населения. Проверки «глухонемых» УПК продолжаются, и, похоже, вычистят там вообще всё — больно уж много энтузиазма на лице горящего глазами Щелокова — это ж какой цинизм, на инвалидах наживаются. Как минимум глава Всесоюзного общества глухонемых должность благополучно просрал — в его конторе нашли немало писем от курируемых им инвалидов с жалобами на беспредел. Проигнорировал ради бриллиантов в бачке унитаза — обыск показывали. Тоже в СИЗО теперь, бедолага.
Про повышение стипендий и зарплат работникам УПК (вообще всех, не только глухим по восемьдесят платят) — ни слова, но это и понятно, это тебе не цеховиков щемить, а целый бюджет перекраивать — откуда-то же надо денег перенаправить, пусть даже напечатанных и с маленькой покупательной способностью.
— Убирать? — спросила сидящая за столом Вилка, показав мне изрядно распухшую папку с «Глухим делом».
— Еще чего! — заржал я. — У нас же как? Показательная порка, потом полгодика тишины, и требуется новая показательная порка. Нет уж, заводи еще папку: «Глухое дело: часть два».
— Хорошо, — улыбнулась Виталина, и с видимым удовольствием на мордашке вывела название. — Будем ждать.
— Вот бы справить мне костюм себе из Ста-ли-на… — затянул я. — Из мистического тела крепче стали. На! — Вилка хохотнула, я поднялся с дивана и начал комично приплясывать. — На сапоги и галифе, да в белом кителе, и летать бы в нем быстрее истребителя!
Переждав смех, погрустнел:
— Все херово, поменялось все местами — на! Откровенно не хватает людям Сталина. И недаром в каждом доме и подъезде, все мечтают о реванше и возмездии! [ https://www.youtube.com/watch?v=lWoVDnqg3Uo&ab_channel=%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D0%95%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2-Topic ]
Дальше петь мы не будем, результат достигнут, девушке по-прежнему весело. Виталина с улыбкой похлопала, я поклонился и уселся обратно. Она положила подбородок на руки и умиленно улыбнулась:
— А я сначала и вправду считала тебя озабоченным, слегка противным малолеткой.
— Имеешь полное право! — фыркнул я, внутренне поблагодарив за «слегка». — Но первое впечатление сломано, верно?
— Верно! — кивнула она, супер мило зажмурилась и мечтательно протянула. — Ты — такой один, пионер Ткачев!
Глава 7
Сразу после проведенного в ничегонеделании первого этапа майских праздников (насыпают меньше, чем в мое время), за окном стало шумно, но этому шуму я был рад — прибыли рабочие, и первым делом принялись осушать пруд и выкорчевывать не предусмотренные планом деревья. Ну неправильно растут! Потом посадим новые. Жители близлежащих домов такое событие, естественно, проигнорировать не могли, и активно отправляли лазутчиков поговорить с рабочими. Получив ответ, «бегунки» с вполне радостными лицами (облагораживают же грязную лужу — ну кто против будет? Только слабоумный) бежали делиться новостью с остальными.
Порадовавшись успешно стартовавшему инфраструктурному проекту, с маминой помощью переоделся в белую рубаху с длинным рукавом и брюки (уже достаточно тепло), причесался, Таня завязала мне шнурки (потому что родительнице приседать и нагибаться тяжело), и я пошел гулять с Саякой, в пути обретая все более и более радужное настроение. Хорошо, когда все хорошо! И Вилка приручается! Стоп, про Вилку мы будем думать потом. Разделяй житуху на шпионскую и почти нормальную, Сережа, чтобы не перемешивались.
Соечка стояла неподалеку от нашего ДК, в джинсах и серой кофточке. Янтарный кулончик на шее в наличии, равно как и сережки с тем же материалом — недавно ушки проколола, показать, что уже большая. На плече — изящная «взрослая» югославская сумочка.
— Привет! — радостно помахал я ей.
Не ответив, она чеканя шаг подошла ко мне, и, глядя исподлобья, огорошила:
— Я от тебя ухожу!
Чтооо?!!
— Почему? — и это все, на что меня хватило.
Саяка грустно улыбнулась:
— Потому что ты не остановишься.
Это еще что за херня?! Стоп! Я понял!
Взяв Сойку за руку — вырвалась, больно ударив в самую душу — спросил:
— Тебе кто-то сказал так сделать? Родители?
Надменно фыркнув, она смерила меня уничижительным взглядом:
— Видишь? Ты уже чувствуешь себя стоящим на вершине, и тебе даже в голову не приходит, что кто-то не хочет с тобой туда.
— Точно родители, — облегченно вздохнул я и криво улыбнулся. — Спорим я не сдохну?
Губы Саяки задрожали, она красноречиво ткнула пальцем мне на грудь и сустав.
— Мелочи, — улыбнулся я уже лучше.
Переживает за меня.
— Писатель и композитор меня устраивает! — жалобно протянула она. — Но ты… — яростно вытерла наклюнувшуюся слезинку. — Тебе мало! Тебе нужна долбаная власть! Нравится, когда вокруг все на цырлах бегают? Я только когда домой с Третьяковки пришла, поняла, что ты делаешь! Ты министра МВД как медведя за нос дергаешь! Да у тети Наташи на свадьбе члены Политбюро были, у меня маму с папой до сих пор трясет! — набрав воздуха в грудь, она быстро протараторила. — Я хочу нормальную семью с нормальным мужем, а не провести всю жизнь вдовой с детьми! Не ходи за мной!
И она направилась в сторону своего дома.
— Стой!
— Уйди! — обернувшись, рявкнула она. — И жратву больше не шли!
«Папа Гурама притащит»? — застрял в горле жалкий невыпущенный упрек. Ты же взрослый, Сережа, а она — не заслужила. Родители? А может сразу, бл*дь, Генеральный секретарь ЦК КПСС?! Лично пришел, лично запугал. Бросай внука, а то ух я вам! Бред — он не полезет. Ну не полезет и все тут! Почему? Потому что иначе это совсем невыносимый пи*дец!
Пнув попавшуюся под ноги бутылку — свиньи ё*аные! Самим же ходить! — пошел в сторону дома.
Власти хочу? Ха, не в бровь, а в глаз! Дали попробовать — ой вкусно! И ведь права, не остановлюсь. Не хочу — увы, путь уже выбран, и теперь либо на самый верх, либо наоборот — вниз, на два метра. Умна Соечка, все поняла и приняла решение, что ей оно не надо.
Сглотнул ком в горле — решение-то непростое, вон как слезки бежали. Но понимала — либо сейчас, либо никогда. А самое грустное, что и я все понимаю. А как вообще будущая жизнь в моих глазах выглядела? Просто сказка: дома Соечка, детей растит, а мы с агентом Вилкой занимаемся всяким интересным. В какой-то момент к детям полуяпонским должны были добавиться дети русские — от Виталины, ясен пень. Сойка, разумеется, как хорошая японская жена была бы не против сидеть дома еще и с ними, а Вилка — продолжать бегать за мной по всему СССР. А потом мы с ней оба сдохнем!
Истерично гоготнув, поднял бутылку и донес до урны. Че, так трудно самим за собой убрать? Обезьяны х*евы! А сам-то типа лучше — вон, эта девочка в гарем попадает сразу, вторая, которая агент — «на вырост». А где две, там и третья, и четвертая. Так и вижу себя лет через десять в телеке: «Всех люблю, товарищи! Ну разве я не заслужил специальный указ о разрешении Ткачеву легализовать гарем через ЗАГС?». Проклиная себя за "обезьянство", погоревал и по «потерянному лицу» — нас все вместе видели, а теперь я, получается, «слит». Получается — слабость! Вот это точно «мимо», это я о себе до*уя возомнил, а остальные-то неиронично видят во мне ребенка. Ну с одной девочкой погулял, ну с другой — какая разница? Дело молодое!
— А не сильно ли чмошно я выгляжу в глазах других обезьян? — издевательски задал я себе вопрос.
Все к лучшему — дай Саяке бог мужа хорошего и долгую, счастливую жизнь. Такую, с которой я совершенно несовместим. Но выжить все-таки постараюсь.
Вот поэтому в главы государств молодежь и не берут — гормональный фильтр, так сказать. Ух я бы сейчас навел шороху, чтобы остальным жизнь тоже медом не казалась!
Мёд… Сам не понял, как ноги принесли меня к дому Вилки. Давай, потерпевший сокрушительный крах малолетний Казанова, зайди. Безотказный товарищ лейтенант обязательно вытрет вот эти жалкие слезы и не менее жалкие сопли. У нее ведь приказ такой — меня нянчить.