— У кого-нибудь есть дополнительные вопросы, товарищи? — спросила директор, когда я закончил.
Вопросов, ясен пень, не оказалось, и первая «отлично» украсила дневник.
Еще час, и процесс завершен! Полный дневник пятерок будет показан родительнице для получения награды в виде поцелуев в щечки. Товарищи педагоги меня поздравили, пожелали стараться так же и в следующем учебном году, и я пошел на выход. Прозвенел звонок, и в коридор выбежали ребята. Не всем ведь к третьему уроку, параллель-то учится. Задержался, пообщался. Мордашки все еще радуют! Нет, на Сойку не обижаюсь, но обижусь на тех, кто будет распускать про нее сплетни. Часть девочек посмурнела — уже успели, получается. Ничего, кровавый режим должен уметь прощать.
Звонок зазвенел снова, и учителя загнали всех обратно в классы. Можно идти домой.
— Сережа! — у выхода на лестницу окликнул меня знакомый голос.
ЙЕС!!!
— Да, Виктория Викторовна? — обернулся я к учительнице литературы.
Она подошла, и, смущенно отводя глаза, спросила:
— А ты сегодня вечером занят?
Хо-хо, да это просто праздник какой-то!
— Не занят, — с энтузиазмом покачал я головой.
Щас домой приду, маму оценочками порадую, покемарю часика три и буду готов ко всему, как и положено пионеру!
Учительница обрадовалась, и уже смелее выдала заоблачной притягательности предложение:
— Тогда не мог бы ты прийти ко мне в гости в шесть часов?
Бросило в жар, по телу пробежала сладкая истома, за спиной распахнулись невидимые крылья.
— Конечно, Виктория Викторовна! — с улыбкой кивнул я. — С тортом приду, можно?
— Я хотела сама испечь, — хихикнула она. — Но, раз так, приготовлю что-нибудь другое.
— С удовольствием попробую! — пообещал я, и мы временно попрощались.
Домой летел чуть ли не вприпрыжку — легендарное «сегодня мне дадут» работает без исключений! А? КГБ следит? Ну и пусть завидуют — Виктория Викторовна так-то красивая, и фигурка у нее замечательная. И взрослая! И училка! Вот здесь барьеров никаких — такой шанс выдают раз в две жизни, и это еще щедро! Если сольюсь, мне сама Вселенная не простит!
О, знакомая мордашка — из метро на поверхность выбралась «разбитная Катюха», с которой мы давным-давно целовались в Сокольниках. Изменилась: собранные в «конский хвост» волосы стали почти черными (краситься перестала, надо полагать), одета скромно — в черную юбку ниже колена, белую блузку и не застегнутый по случаю тепла тонкий серый плащик. На ногах — сапожки на высоком каблуке, на плече — отечественного производства сумочка. Стала только лучше, на мой взгляд.
Она меня тоже узнала и с улыбкой помахала рукой:
— Привет!
Сегодня на меня решил пролиться настоящий дождь из симпатяжек!
— Миллион лет не виделись! — помахал ей в ответ, подошел. — Привет! Как оно?
— В шарагу иду, — зевнула она. — Вторая смена. А у тебя?
— Сдал экзамены за седьмой класс на «отлично», — похвастался я.
— Какой хороший мальчик! — ехидно улыбнулась она.
— Я такой, да! — не смутился я. — Если есть немножко времени, можем слегка отметить вон там, — указал на номерную столовку неподалеку. — Перекусим, поболтаем. Угощаю!
— Ты, говорят, буржуй теперь? — с лишенной подколов улыбкой спросила она.
— Очень, — подтвердил я.
— У меня парень есть, Сережка, и я его люблю, — убрав улыбку с лица, мягко «обломала» она меня.
— Все равно я еще маленький, — легко схавал я облом.
Потому что Виктория Викторовна уже почти в моих руках, так чего переживать?
— Просто посидим, поговорим, какао попьем, — добавил я. — Без задней мысли и далеко идущих планов.
— Если «без задней мысли», тогда пошли! — хихикнула она, и мы пошли.
Пятиминутка на рукопожатия и раздачу автографов персоналу и немногочисленным посетителям, и можно присоединиться к нагружающей поднос салатом из огурцов-помидоров со сметаной, булочкой с маком и какао Кате. Себе взял щи, пирожок с капустой и тоже какао.
— Я завтракала час назад, — обосновала девушка свой скромный выбор, когда мы уселись за стол.
— Логично, — оценил я. — На кого учишься?
— На повариху, — не стала она скрывать, откусила булочку, прожевала, запила. — Стабильные сто рублей в месяц!
Серьезно? Соточка? А как на такую зарплату выживать, если не «утрясать» и не «усушать»? Охренеть просто — я думал хотя бы как у мамы. Разница в двадцать рублей в СССР прямо ощущается.
— Зато холодильник всегда полный, — беззаботно добавила Катюша, вонзив вилку в помидорку и доверительно поведала. — У меня мама в 73-й столовке работает.
Был там — котлеты хорошие, «микояновского стандарта». Ну не в поварах на местах проблема потому что — а что делать, если по пути кусок условного мяса «усыхает» на добрую половину, а у тебя зарплата в сто рублей?
— А отец кто?
— А отец — токарь-передовик, в кооператив вот переехали на той неделе, — гордо похвасталась Катя.
Да ты же блин хорошая девочка! Здорово, что я сразу так решил. Ну погуляла, ну и что? Гормон всех точит.
— А чем вызвана такая радикальная смена имиджа? — спросил я.
— «Имиджа»? — не поняла она.
Объяснил.
— Да уж точно не из-за тебя! — фыркнула она и вздохнула. — Меня из Комсомола выгнать хотели, отец выпорол так, что неделю сидеть не могла. Маме пришлось с подарками идти, унижаться, — закусив губу, она добавила. — Стыдно стало! Я что — и впрямь шалава?!
Вот тебе и не «из-за тебя». Остальное, конечно, тоже важно, но это она так оправдывается — ну не может признать, что ее пионер перевоспитал!
— Такая ты симпатичнее! — честно отвесил ей комплимент.
— Ты же говорил «без задней мысли», — с улыбкой напомнила Катя.
— И это так, — покивал я. — Но мы же материалисты, и должны называть вещи своими именами. Ты — объективно похорошела.
— И курить бросила. И пить тоже. У меня парень — спортсмен, на физрука учится, — продолжила она делиться личностным ростом. — Мы с ним в Сокольниках по утрам вместе бегаем, — хихикнула. — Кроссовки мне подарил, вагоны по ночам разгружал.
— Хорошо, когда у хороших людей все хорошо, — с улыбкой порадовался я за них.
— Ты тоже хороший, Сережка, — умилилась она.
Очень хорошо отправляю осиротевших детей в детские дома. Твою мать — Сойку-то я подстраховал, а вот жене председателя с детьми теперь полный пиз*ец. Пока при должности глава семьи был, кто полезет? А теперь-то все, теперь можно вымещать вполне оправданную на самом-то деле ненависть. Но дети-то причем?
Отогнав мрачняк, потрепался с Катей о фигне еще минут десять, пообещал выход песни «про нее» в диапазоне от пары месяцев до года, и мы попрощались. Где тут телефон-автомат? Разумеется, никакой охраны семье председателя не светит, но пару путевок в «Артек» для детей я выбил, на июль, чтобы упаси боже не встретиться. Жалкий. Для убывших в детдом получилось достать путевки попроще, в пионерлагерь в Грузии, но тоже на море. Немножко подмазал совесть зеленкой, но все равно грустно.
Да к черту! Я чтоли вот так систему выстроил, что никто нихрена не делает? Какой с пионера спрос? Я еще маленький, я — только начал, я — объективно для столь малого промежутка времени в новом мире супер полезный! Ну не дают мне системные проблемы разгребать — у нас же «коллегиальное принятие решений», мать его! Завтра Вилку поэксплуатирую — настучим с ней доклад на тему «Проблемы колхозников и способы их преодоления», который отправлю деду. Тоже зеленка для совести — проблема-то сложная, и мои крупные мазки вызовут максимум снисходительную улыбку. Да в пятидесяти километрах от Москвы — уже как будто другая страна! Одна образцово-показательная улица, а вокруг — древние деревянные избы и грязюка по колено. В других посещенных колхозах вообще асфальта не было! Про газификацию, водопроводы и канализации я вообще молчу — конь не валялся. Колхозники натурально самый угнетенный класс в СССР этих времен. И это — в «государстве рабочих и крестьян». Может больше пряника этим самым крестьянам тогда выкроить?
Ну нельзя колхознику хорошо жить — это ж получается «окулачивание» деревни! Почему я такой умный и классный, а в Кремле сидят одни конченные? За исключением товарищей Андропова и Косыгина, разумеется! Нет, само собой, существует немало колхозов-передовиков, где живут реально очень хорошо, но сколько таких? Да мы, занимая одну шестую часть суши, хлебушек импортируем! Это же пи*дец! Зато целину распахали, ввалив чудовищные ресурсы. Как там, норм урожайность при пыльных бурях и эрозии почв? И борщевик еще! Кто вообще счел это хорошей идеей? В Кремле вообще помнят, как сельское хозяйство на практике, а не в липовых бумажках работает?
— Всех к стенке! — буркнул обиженный на старших товарищей мальчик, пнул пачку из-под «Беломора» и пошел домой, устраивать себе «тихий час».
— Сердце красавицы склонно к измене и перемене… — напевал отоспавшийся, абстрагировавшийся от мыслей о том, «как нам обустроить Россию» я, стоя у зеркала и завязывая галстук. В кармане — оптимистичный десяток презервативов. Я же молодой, я же смогу!
Причесавшись, присмотрелся к отражению и остался доволен. Ну чем не красавец? Повезло мне с новой оболочкой — права Виталина, «хорошенький». Но «хорошенький» — это не «красивый», до этого нужно немного подрасти. Впрочем, Виктория Викторовна уже прониклась, так что пофигу!
— Я гулять! — проинформировал я сидящую на кухне семью.
— Не позже одиннадцати чтобы дома был! — проявила мама заботу.
Компромисс — раньше было «до девяти», но за мной, во-первых, КГБ 24/7 приглядывает, а во-вторых: если из «рабочих поездок» можно поздно возвращаться, какого черта веселыми делами заниматься разрешают только до девяти? Почти несправедливо!
Заказал такси — «борта» за мной прикрепили специальные, с особо надежными таксистами-стукачами. Стукачи — мои союзники, если что, поэтому никакого пренебрежения, а тем более — презрения. «Понятий» нам здесь не надо, мы будем гражданское общество строить, когда органы обеспечения правопорядка — не враг, а дисциплина в обществе поддерживается каждым его членом. Как в Европе, да — там-то стучат все на всех и охотно, поэтому и метафорически ходят строем. А у нас ВОРЫ В ЗАКОНЕ чуть ли не небожителями в массовом сознании стали в какой-то момент, а писать заявление, если тебя, например, запинали толпой — «не по-пацански». Надо собирать свою толпу и запинывать в ответ. И так по нарастающей, до первого трупа, когда волей-неволей приходится органам подключаться. Ноль «блатняка» в инфополе солью — «тюремная романтика» зараза покруче