— Начиная со вчерашнего утра, у нас для тебя в архивах приготовлен отдельный шкаф, — стебанулся Цинев.
Улыбнувшись — понял тебя, «большой друг» — я добавил:
— А медаль мне давать совершенно не за что — имей любой другой советский пионер возможность устранить спрута, он бы с радостью ею воспользовался. Кроме того — мне только в радость послужить Родине. Я молод, инициативен, без ложной скромности — очень умный и голова работает не так как у других — медицинский факт. Прошу у старших товарищей возможности и дальше искоренять врагов Родины в строгих рамках социалистической законности и буду благодарен за выдачу конкретного направления. Готов в любое время дня и ночи вылететь в указанное место с целью проведения действительно внезапной проверки.
— Повезло тебе, Павел Алексеевич! — с улыбкой «позавидовал» приемному деду Щелоков.
— Но уши бы надрать и в самом деле не помешало, — по-стариковски проворчал Судоплатов.
— Еще прошу возможности попробовать себя проявить в расследовании экономических преступлений среднего масштаба — иначе мы секретарей Горкомов не напасемся, — нагло заявил я.
Не знаю, какие баталии и бурления происходили в Кремле и ассоциированных зданиях ночью и утром, но настроение у мужиков — отличное. Тикунов похуже, зато Щелоков аж лоснится. Деда Юра приласкал, получается. Последний и выкатил решение:
— У юноши явный детективный талант — и, заметьте, он и вправду действует в рамках социалистической законности.
Ты сам-то законы знаешь, херов министр?!
— Пусть и на самой грани, работая, по-сути, на интуиции и наглости, он показал просто поразительный результат. Сережа — ваш внук, Павел Анатольевич, поэтому окончательное решение за вами, но МВД с радостью подключит его к работе — пусть набивает руку, а там, глядишь, и в милицию работать пойдет! — подмигнул мне.
Обязательно, дедушка Коля!
— Милицию я уважаю! — светло улыбнулся я в ответ.
— Мы, в свою очередь, готовы оказать полное содействие по линии КГБ. У нас тоже найдутся интересные для Сергея дела, — выдал «одобрямс» и Цинев. — А может к нам пойдешь, шпионов ловить?
— Мне про шпионов книги нравятся! — светло улыбнулся и ему.
Дед Паша откашлялся и спросил:
— Скучно дома сидеть?
— Не ощущаю пользы для Родины, — развел я здоровой рукой. — Потенциал есть, потенциал не используется, потраченное впустую время грызет.
— Такую замечательную молодежь нужно поощрять, Павел Анатольевич! — сымитировал уговоры Щелоков.
Дед все-таки не начальник, поэтому ему хватило:
— Что ж, Сережа, выражаем тебе благодарность за блестяще проведенную инспекцию.
— Служу Советскому союзу! — подскочив, проорал я.
— Хорошо служишь! — одобрил Цинев и на правах хозяина «площадки» начал меня выгонять. — Можешь отдыхать, домой тебя довезут.
— Я вам всем по ведру клубники из Одессы привез, но товарищи капитаны (конвоиры) взять не разрешили. Им тоже клубника есть — я нечаянно переборщил. Бабушке Эмме три ведра уже отправил! — добавил я для Судоплатова.
Приказ «вези» и недоуменный вопрос деда Паши «а мне куда еще ведро, если дома три?» были получены, последний — проигнорирован, и товарищи капитаны домчали меня до дома, немножко матерясь перетаскали подарки, не забыли поблагодарить и умчали в метафорический закат — так-то день еще.
Закрыв за гостями дверь, отправился на запах ягод и сахара — на кухне мама, Таня и Вилка (пришла за пару часов до моего пробуждения) перерабатывают сырье в варенье, а я буду сидеть рядом и радоваться в кои-то веки полностью заслуженному выходному.
— Как съездил? — спросила совершенно не волновавшаяся за меня, сидящая во главе стола спиной к окну мама — она ведь знает главное: точное местоположение сына, о котором ей докладывали раз в полчаса. Вторая важная деталь — с сыном два полковника КГБ. Чем вся компания при этом занята — глубоко вторично, Сереже ведь ничего не угрожает.
Вопрос не о рейде — его обсудить успели.
— Нормально, старшие товарищи обещали подкидывать мне заданий, чтобы я от скуки не снимал первых секретарей.
Дамы грохнули.
Настала Танина очередь мешать варенье в тазике, Вилка отдала ей лопатку и села за стол. На ней — черная футболка, и, в кои-то веки, брюки. Можно любоваться фигуркой! «Мои» привычно в халатиках, и мама от помешивания освобождена — тяжело ей.
— Не тяжело тебе с ним по всему Союзу таскаться, Виталинка? — спросила мама псевдомашинистку.
— Нет, мне с ним весело, — подарила мне теплую улыбку.
— Я тоже хочу на сверхзвуке полетать! — заявила Таня.
— Однажды полетаешь, — с легкой душой пообещал я. — Самолет же мне только для дела выдают, поэтому просто кататься нужно как все — регулярными рейсами.
— Если дело — я могу в самолете подождать, — предложила она выход.
— Полетели, — не осталось у меня причин отказывать.
Попрошу бортпроводницу немного погулять с ребенком по городу — не откажет же? В принципе и на Рыжего масштабировать можно, пусть информатор покатается.
— Чуть ли не руках тебя вчера принесла, — умиленно улыбнулась мне мама, кивнув на Вилку.
— Моя надежная опора, — согласно кивнул я. — Плоть слаба и не выносит силы духа. Но это не повод не бороться со злом!
— Дорвался! — хихикнула мама.
Закипел чайник, и хозяйственная Таня выдала нам по чашке. Батон, масло, готовое варенье — понеслась!
Когда все четверо сыто откинулись на стульях, гиперактивная родительница заскучала:
— А поехали дачу смотреть! Ни разу не был же.
— Поехали, — за неимением лучшего согласился я.
Чего на стройку смотреть?
В семейном «Москвиче», пользуясь моментом — заедем если что — спросил Виталину:
— У вас виолончель со звукоснимателем, Виталина Петровна?
— У меня вообще инструмента нет, — поморщилась она.
— Понимаю, — вздохнул я. — После баронессы… Она же баронесса?
— Баронесса! — подтвердила девушка.
— После баронессы Захерт кто угодно музыку возненавидит, но, если вы не против, нужно будет помочь проверить оборудование, — закончил я.
Жахнем с Вилкой как надо!
— Не против, — с улыбкой покачала она головой.
— Тогда на обратном пути заедем за инструментом Виталине Петровне? — спросил я маму.
— Заедем, конечно! — покупать всякое она готова в любое время дня и ночи. — А что за баронесса?
Дал Вилке возможность рассказать немножко отредактированную историю, где госпожа Захерт преподавала Вилке в музыкалке.
Сочувственно поохав там, где надо и поражав там, где нет, мама спросила:
— А ты аккуратно водишь, Виталинка? На меня Сережка за нарушения все время ругается!
— Как все, — не очень уверенно соврала Вилка.
— Виталина Петровна — очень квалифицированный водитель, — немножко помог я.
— Ну какая разносторонняя! — умилилась мама.
Добрались, выгрузились. Прогресс знатный — над кирпичной коробкой возвели деревянный каркас, и в данный момент работники из бригады обшивают его шифером. Прошли внутрь: комната родительская, комната будущая детская, по комнате мне и Тане, гостиная и гостевая. Стены и пол, понятное дело, "голые". Туалета нет — ну не протянула Советская власть коммуникации, но во дворе выкопали скважину — водопровод от нее протянем.
Вытерев обувь о нашедшиеся остатки снега, поехали обратно.
— Картошка… — начала было мама.
— Совершенный в нашей ситуации рудимент! Извини, против садово-огородных работ я ничего не имею и согласен, например, белить деревья, благо ты их кучу сажать собралась, но в натуральное хозяйство играть не хочу.
Таня, как регулярно страдающий от командировок в колхозы советский городской ребенок, горячо закивала головой.
— Ну и что с ним делать? — с улыбкой риторически спросила мама, подмигнув мне в зеркало заднего вида.
Виталина все-таки ответила:
— Гордиться! Сережка у нас такой один! — и тепло мне улыбнулась.
Приятно!
— Меньше года прошло, а он уже отдельным самолетом Первых секретарей снимать по поручению Щелокова летает, — вздохнула мама. — А дальше что будет?
— А дальше старшие товарищи будут аккуратно отправлять меня туда, где снимать придется функционеров рангом поменьше, — ответил я. — Ибо такой рейд в их глазах — ЧП Всесоюзного масштаба, из-за которого пришлось попахать сутки без отдыха — согласовывать, координировать и отбиваться от покровителей снимаемого. В этот раз — получилось, но, уверен, старшие товарищи изрядно перенервничали и больше мне так развернуться пока не дадут. Но как только кандидат появится — с радостью отправят к нему в гости меня.
— Взяточников-то покрывать не станут, — проявила веру в Советскую власть родительница.
— Так и Одесский бы уцелел! — гоготнул я. — Вот что самое прикольное — ему кроме рекордной взятки-то и пришить нечего!
Вилка издевательски заржала:
— Видела бы ты эту картину, Наташ — два десятка офицеров КГБ и БХСС, а товарищ Неизвестный с поклоном Сережке чемодан у всех на глазах вручает!
Родительница и Таня присоединились к веселью, и мы добрались до ГУМа. Виолончель со звукоснимателем Вилочке, к ней — два смычка, струны, смазка для струн и корпуса, сверху — мягкий чехол. Себе — отечественные кроссовки «на вырост», обещал же переобуться после «Глухого дела».
Глава 6
На следующий день, прихватив запас баночек с вареньем — подарки! — мы с Вилкой отправились в Кремлевский концертный зал — снимать праздничный концерт. На сцену меня никто не пустит — потому что не просился, а не потому, что «зажимают» — но наш ВИА к участию допущен, с песней про «рокот космодрома». Все выступают «под фанеру», поэтому задача ребят — как можно менее динамично имитировать игру на инструментах и открывать рот. А еще нашего ударника немножко наругали и принудительно причесали. Против костюмов музыканты ничего не имеют — «битлы» же в них выступают, значит вполне рок-прикид.
Пятый ряд, с правого краю, но обещали мельком показать. А оно мне надо? И так все знают. Но, раз старшие товарищи решили, противиться смысла нет. «Своих» — куча: вон они, в первых рядах, включая деда Юру в окружении Политбюро. Варенье отдано «подсосам», а «хозяева» на нас — ноль внимания, но оно и хорошо, надо немножко ВИПов из головы выкинуть. Зато так не считала львиная доля прибывших артисты — подходили, здоровались, желали хорошего.