Тоже мне сельский Оппенгеймер нашелся.
Глава 8
Утро началось необычно — из небытия меня выдернуло хоровое скандирование на улице.
— О-ля! О-ля! О-ля!
Не по мою душу, слава богу.
— ЧП! — шепнула мне на ушко Виталина, и я проснулся окончательно.
— За*бали, — несколько преувеличил я собственное моральное выгорание, поднялся с дивана и подошел к окну.
Да, улица блокирована толпой средних и старших школьников. Часть — с самодельными плакатами о том, как они любят нашу «звездочку». Вот она, популярность!
— Вот поэтому выходные и нужно отменить! — авторитетно заявил я Вилке. — Смотри какая толпа бездельников. А могли бы прибавочную стоимость вырабатывать! Может построим УПК для болтающихся без дела школьников?
— Да ну тебя, — хрюкнула девушка и пошла в ванную.
Так-то подвижки с молодежным трудом имеются — почти составлен список одобренных для несовершеннолетних вакансий с кучей ограничений, но подрабатывать пару часиков в день будет можно начиная с четырнадцати лет. Лишняя кадровая волокита — ну кому интересно вместо одного работника на полную ставку нанимать пятерых школьников? — будет компенсирована налоговыми послаблениями. Не знаю как другие кооператоры, но мы к себе ребят будем брать охотно, и вовсе не из-за сверхприбылей от эксплуатации детского труда.
Кипеш, очевидно, заметили не только мы, поэтому через пару минут, за которые я успел включить чайник и поставить в микроволновку вчерашнюю картофельно-мясную запеканку, из подъезда вышла Оля в сопровождении тройки КГБшников. Ей выдали стул, она на него забралась, и я приоткрыл форточку, чтобы лучше слышать:
— Доброе утро, ребята!
— Привет! Доброе утро! А ты к нам насовсем? — раздалась в ответ нестройная, но радостная разноголосица.
Певица ответила:
— Я приехала к вам в отпуск, подышать воздухом и полюбоваться природой. До мая!
Народ возрадовался — гостья с нами надолго!
— Песню спой!
— Песни я буду петь в ДК, по понедельникам и пятницам — Сережка обещал добавить в расписание! — ответила она.
Вчерашняя договоренность. Бесплатно, само собой — у нас тут вообще-то Советская девочка, которой «за идею» выступать нормально и даже приятно — неизбалованная и мной немного «промыта» на тему: «если всё есть, нафиг эти деньги нужны»?
Далее состоялась автограф-сессия, за время которой мы успели позавтракать. Часть ребят рассосалась по домам и гулять устоявшимися компашками, а часть направилась в столовую, демонстрируя тем самым повысившийся в совхозе уровень жизни — могут себе позволить, значит. Певица свалила домой.
— Даже вмешиваться не пришлось, — довольно потянулся я.
— Я в Москву съездить хотела, — выкатила Виталина запрос на выходной.
— Езжай конечно, — с легкой душой отпустил я ее.
Девушка оделась, поцеловала меня на прощание и свалила. Ну а у меня сегодня насыщенный график, и первый пункт — разговор с папой Толей. Дверной звонок выдал трель, я открыл и поздоровался с одетой в «Тверь» с разрезами на голенях и зелёный вязаный свитер Олей.
— Видел? — завуалированно похвасталась довольная певица, указав на окно.
— Видел, — подтвердил я. — У меня поначалу так же было, а потом привыкли. Если необычный гость остался надолго, он уже не гость, а почти местный житель, и собираться у него под окнами не так интересно. А еще приемные часы помогают — если к Сережке можно почти каждый день приходить чаи гонять, какой смысл за ним хвостиком бегать?
— Может мне тоже приемные часы сделать? — задумалась она.
— Кабинет выделим, — пообещал я.
— Я сегодня весь день с тобой по делам, — напомнила она.
— Это так, — с улыбкой кивнул я. — Сейчас оденусь и пойдем.
— А где Виталина? — оценив содержимое шкафа в прихожей, Оля поморщилась.
Много там Виталининых. Сожительствуем, а подружка ревнует.
— Выходной взяла, — честно ответил я.
Надев джинсы, водолазку и теплую кофту на молнии и с капюшоном, отзвонился охране, и мы с Олей отправились в ДК под незримой (если сознательно их наличие игнорировать), но эффективной опекой сотрудников. Погода — замечательная: пахнущий оттаявшей природой и многочисленными стройками теплый ветерок вальяжно двигал по небу пушистые облака, а солнышко приятно грело непокрытую голову.
На входе, получив от выбравшегося из «штаба» дежурящего сегодня дяди Феди папочку, повел певицу к папы Толиному кабинету, пояснив:
— Это — сводка случившегося за ночь и важные письма из Москвы.
— Каждый день такую получаешь? — заинтересовалась она.
— Каждый, — подтвердил я.
Если в ДК не собираюсь, приносят прямо домой.
— Но это потом, а сейчас надо к председателю заглянуть, у нас проблема нечаянная получилась.
— Дядя Толя хороший, — улыбнулась Оля.
Семьями же дружим теперь, на даче Судоплатовской коллективно пару раз шашлык ели.
— Он такой! — с улыбкой подтвердил я.
Постучали в дверь, получили разрешение войти.
— Здравствуй, Оля! — радушно поприветствовал гостью папа Толя. — Как тебе у нас?
— Очень нравится! — улыбнулась она.
Уселись, Леопольд Васильевич выдал нам чаю — Оля немного напряглась от внешнего вида секретаря, но тот ловко купировал проблему, выдав певице пару ее фотографий из «стандартного набора для автографирования» — на конкретно этих девушка изображена сидящей на скульптуре вислобрюхой свинки из «Сокольников».
— Дочки тебя очень любят, — с радикально разрушившей первое пугающее впечатление теплой улыбкой пояснил он. — Подпишешь?
— Конечно! — немножко покраснев, она подписала, не забыв дописать на обратной стороне одной из фотографий «Жду вас на концерте в ДК».
— Можешь на второй тоже дописать? — попросил Леопольд Васильевич и виновато развел руками. — Близняшки у меня, если у одной что-то отличается, начинается драка.
Оля хихикнула, дописала, и секретарь покинул кабинет.
— Леопольд Васильевич — добрейшей души человек, — на всякий случай закрепил я успех.
Папа Толя покивал и перешел к делу, выдав мне украшенную печатью Министерства сельского хозяйства бумажку:
— Из-за наших тюльпанов некоторые государственные цветоводческие хозяйства не смогли сбыть свой товар.
Я пробежал глазами письмо и сделал вывод:
— Простое выражение недовольства с нулем негативных последствий для нас. Но получилось все равно неловко — убытки теперь будет покрывать государство. Получается в лучших традициях капитализма — присвоение прибылей и национализация убытков. Предлагаю возместить нанесенный четырехмиллионный ущерб из наших средств.
— Это будет справедливо, — согласился Судоплатов и поставил себе пометку в блокнот.
Оля призадумалась.
— Далее у нас «Китеж-град». Сегодня историки и строители прибывают, согласовать сценарии и разметить площадку.
— Отлично, этнические актеры уже засиделись, — потер я руки.
— «Китеж-град»? — сломалась певица под грузом любопытства.
— Это типа наша славянская Атлантида, — объяснил я. — Вымысел, понятное дело. Но вообще у нас калька с «Деревней амишей» американских — это у них секта такая, они считают, что технологий конца девятнадцатого века человеку для нормальной жизни достаточно, а электричество и все что после него — сатанизм. Туристов будем развлекать, показывать жизнь древних славян.
— Поняла! — кивнула она. — Можно посмотреть?
— На репетицию сходим, — пообещал я.
Актеры без дела не сидели и при помощи грубого макета уже давненько вживаются в роли.
— Далее, — Судоплатов-младший сверился с блокнотом. — В двух километрах от выделенной нам под пчеловодческое хозяйство территории на Алтае нашлось поселение староверов. Население — сто семь человек. Паспортов нет, пенсии не получают.
Тупо забила на людей Советская власть. Мракобесы? Ну и что?
— Читали «Хмель» Алексея Черкасова? — поинтересовался я.
Папа Толя читал, поэтому поморщился.
— Не читай, там жуть как грустно, — спас я светлую девочку от описания жизни в тоталитарной сибирской секте. — А старообрядцев надо брать: они не бухают, работящие и не воруют. Попробуем на тему кооперации договориться, с нас — новенькая старообрядческая церковь для них, паспорта, если для них это не сатанизм, и зарплаты-пенсии. Больше чем уверен — вложения в себя отобьют, а заодно станут примером для остальных.
— Тоже так думаю, — поддакнул папа Толя, сделав пометку.
— Еще можно где-нибудь на озерах санаторий там организовать, — масштабировал я. — Алтай прямо красивый, а мы этим почти не пользуемся. Понятно, что не Крым, но это не повод не развивать внутренний туризм. Да и интуристам понравится — вся суть многократно воспетой российской природы там постигается. Но этим я сам займусь, — одернул себя, не желая нагружать папу Тол ю непрофильными обязанностями.
— Меня на ковер вызывают, в Министерство сельского хозяйства, — поделился он еще одной проблемой. — А что я там скажу? Что пасынок за валюту тюльпаны закупает, выстраивая симулякр экономического чуда в отдельно взятом совхозе?
— Так и скажи, — развел я руками. — Но у нас и помимо валютных схем есть чем гордиться — грибы целиком наши, хрюшек из Вьетнама «дергать» старшие товарищи научились и в пару колхозов-передовиков уже за рубли поставляют. Ну и все кооперативное туда же — почти все из этого можно применить, заменив вложения из моего кармана государственными кредитами.
— Посевная даже толком не началась, — вздохнул он. — А ведь спросят.
— Собрали озимые, распахали, удобрили, посадили что могли из раннего, — пожал я плечами. — Работа ведется. Да ерунда, пап Толь, спорим ты оттуда вернешься с приказом собирать делегацию на вручение совхозу ордена Ленина в Кремле?
— Спорить еще с тобой! — отмахнулся папа Толя. — У меня все.
— Живем, в ус не дуем! — подмигнув Оле, подвел я итог, и мы с ней пошли в мой кабинет.
— А у вас совхоз-миллионер, получается? — уточнила она по пути.
— Очень миллионер, — покивал я и признался. — Интересно экономической фигней заниматься, творчество — это замечательно, но песнями и книгами страну не накормишь. Так что мы со старшими товарищами медленно, но верно превращаем «Потемкинскую деревню» в Подмосковную житницу. А впереди у нас всех — гигантская проблема.