— Школа нормальная, — кивнул я. — Бассейн большой есть, каток на зиму заливают. Но на каток лучше в другое место ходить, в эко-парк, мы рядом с ним будем жить.
Твою мать, теперь я просто не могу ее не позвать — вон какая рожица, аж светится.
— Сходим вместе?
— Сходим, если мама отпустит, — с довольной улыбкой кивнула она.
Может попросить, чтобы не пускала? Как-то быстро Оленька меня под контроль брать начала. Да ерунда, я ж без задней мысли, просто прикольная, типа Тани моей, будем дружить, пока возможность есть — это пока Сережа не начнет слюнями истекать, когда она кондиции наберет. Вот потом придется подумать.
Внезапно она отвела глазки, поерзала, потерла ладошки друг о дружку и едва слышно спросила:
— А ты правда Электроник?
— Нет конечно, я живой, из плоти и крови, — с улыбкой покачал я головой. — У меня и мама есть, хорошая, познакомишься как-нибудь, она тебе мои детские фотографии покажет — Электроники же сами не растут, их какими сделали, такими они и остаются.
— А ты меня с ними познакомишь?! — загорелись Олины глазки.
Ути боже!
— Не существует их, — расстроенно развел я руками. — Но могу с автором книжек про Электроника познакомить, с Евгением Серафимовичем — он сам расскажет, как Электроника придумал.
— А я все равно в Электроников никогда не верила! — поспешила она оправдаться, чтобы не выглядеть в моих (а главное — собственных, девочка же!) глазах совсем уж наивным ребенком. — И в Деда Мороза не верю! — мощно усилила впечатление, слегка подпрыгнула с выражением «сболтнула лишнего» и попросила. — Только маме с папой не говори, ладно? Вдруг на Новый год подарки дарить перестанут!
Точно не перестанут!
— Обещаю!
Как только я вошел в родную квартиру, по пути, само собой, не забыв заехать к маме в больницу — «вырос-то как, а я лежу тут, скучаю, даже вставать толком не дают» и прошел в захваченный «соседский» сегмент — пока дети не подрастут, буду жить здесь, без пяти минут в отдельной квартире — только проход прямой к семье и отличает — сразу же попался в Вилочкины лапки, был жарко расцелован и едва ли не на руках утащен в уже полностью переделанную под мою прежнюю комнату спальню. Вот это я понимаю возвращение домой! Когда первая часть программы — это когда поговорить некогда — была завершена, Виталина положила голову мне на грудь и, поглаживая по голове, выслушала рассказ о поездке — стопроцентно уже про все в курсе, но мне приятно. После этого она накормила меня котлетами с пюрешкой, сама ограничившись пустым чаем, и зазвонил телефон — мне провели отдельный, «рабочий».
— Ткачев! — здесь положено представляться псевдонимом.
— Как ты, Сереженька? — раздался полный сочувствия голос Екатерины Алексеевны.
Тоже все знает.
— Жизнь продолжается, дела не ждут, и я к ним готов, — проявил я моральную стойкость.
— Молодец какой! — припечатала меня Фурцева. — Приказ у меня для тебя есть.
— Готов ко всему!
— Изначальный состав «Ласкового мая» решено снабдить англоязычным репертуаром. Справишься? — чисто для проформы уточнила она.
— Все составы?
Фурцева подвисла — приказ явно продиктован валютными поступлениями от других проектов, сиречь — жадностью, и именно с ней она сейчас и борется.
— Нельзя, — разочарованно вздохнула она. — Одно дело здесь, другое — там, — выдала исчерпывающее объяснение.
— График доработать придется, чтобы хотя бы пару дней между концертами заграничными и местными пауза была, Занавес-то только называется «железным», а по факту сквозит и туда и сюда, — на всякий случай подстелил я соломки.
— Само собой, — голосом отмахнулась она. — То же самое и с «Цветами», им особое внимание удели — задача поставлена показать, что Советский рок лучше буржуйского! Ты же обещал «Битлов порвать»?
А вот этого в моей реальности в принципе прозвучать не могло бы! Прямо немало я за свою короткую жизнь здесь дел наворотил.
— Будет исполнено, Екатерина Алексеевна! — принял задачу в работу.
— Молодец!
Вот и поговорили.
— Педаль доделали, — когда я повесил трубку и вернулся в спальню, добавила новостей эротично потянувшаяся нагая Виталина. — Завтра можно забирать. А еще у Минкульта для тебя подарок — к его просмотру меня просили аккуратно тебя подготовить, чтобы не расстроился, — хихикнула. — Совсем они тебя не знают!
— Что там? — заинтересовался я.
— Полтора часа зарубежных эфиров, посвященных разбору твоего немецкого интервью, — ухмыльнулась она.
— Ругаются?
— Как ты любишь говорить — «визжат от боли», — рассмеялась она и с блеском в глазах мягко призналась. — Я очень по тебе соскучилась, Сережа.
Пришлось сделать длинную паузу.
— Если враги визжат и топают ножками — значит мы все делаем правильно, — вернулся я к очень приятно прерванному разговору. — И я по тебе тоже очень-очень соскучился.
Снова пауза — хорошо быть молодым!
Оделись и поехали в Минкульт — энергия бьет ключом, вот что значит толковая машинистка.
— Вот тут тупо обрезали, лишив фразу контекста, — комментировал я для девушки развернутую капиталистами информационную кампанию против меня. — Но в эти времена проверить трудно, а даже если бы и была возможность — кто будет заморачиваться? Этот канал попрошу на наши земли не пускать — прямо грязно играют.
— А вот тут передергивают, но в рамках этой их фальшивой «журналистской этики».
— А это просто хрень — тоже мне, суперагент-мальчишка, секретный проект КГБ!
— Это вообще внимания не стоит, классическая «слезинка ребенка» с проходом в тридцать седьмой год.
По итогам просмотра сформировал в голове идею:
— Так-то можно из всего этого слепить передачку часа на три с моими комментариями на тему «как работает западная пропаганда». Сырье — замечательное, но прямо нескромно получится, поэтому забьем.
— Скромный какой! Я еще фильм достала, «Беспечный ездок» называется, посмотрим? — предложила Вилка.
— По названию выбирала? — предположил я.
— Да, «ездок» же, — пожала она плечами.
Ох и не про гонки там! Но фильм хороший.
— Включаем!
Посмотрели, и я объяснил расстроившейся от увиденного Виталине, почему этот фильм значим для мирового кинематографа. Следом достал заготовку собственную:
— А теперь «Настоящее мужество», жанр — вестерн.
В прошлой жизни я смотрел только римейк за авторством братьев Коэнов, поэтому немного приуныл — исходник гораздо хуже. Впрочем…
— Просто офигенно!
Хроноаборигенка осталась в восторге.
— Здравствуйте, Никита Сергеевич! Спасибо огромное, что согласились составить мне компанию! — ввалившись в гримерку, поприветствовал я своего напарника по политинформации.
Сегодня записываем первую часть.
— Привет! — вполне добродушно — вытряхнул пенсию из головы, снова динамичной, да еще и полезной для Родины жизнью живет — поприветствовал меня в ответ Хрущев.
И даже похудел немного от активности — может и помрет попозже?
— Ну ты и понаписал! — одобрительно хлопнул ладошкой по стопке листов с распечаткой лекции. — Я академикам показывал — говорят хоть сейчас тебе звание кандидата историко-философских наук выдавай. Кто помогал-то?
— Не верите, и я вас прекрасно понимаю — сам бы не поверил, — развел я руками.
— Подозрительный ты, Сережка! — прищурился он на меня.
Щурься на здоровье — и не такие щурились.
— Впрочем, мое дело маленькое, — мудро решил он забить.
Вошли две дамы-гримерши, напудрили нам лица, и мы отправились в студию, где уселись за обитый зеленым сукном стол с двумя стаканами воды, графинчиком с ней же и цветочком в вазе. Задник задрапировали черной тряпкой.
— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал я телезрителей. — Диктующий всему миру свою непреклонную волю рабочий класс в лице Коммунистической партии Советского Союза решил доверить мне архиважную задачу — вести политинформацию в масштабах страны. Полноту ответственности осознаю в полной мере и клянусь доверия Родины не предать. Сегодняшняя передача открывает девятисерийный цикл под названием «Рождение Революции». К огромной моей радости составить мне компанию, и, если будет нужно, немного потягать за уши за заблуждения и неверное понимание исторических событий согласился знакомый большей части планеты человек — Никита Сергеевич Хрущев.
Оператор взял общий план, показав нас обоих. Пожали руки.
— Огромное вам спасибо, Никита Сергеевич.
— Чего мне еще на пенсии делать? — пожал он плечами. — Вот, посижу здесь, послушаю, как общее дело многих поколений воспринимается нашей молодежью. В свое время наши предшественники, а затем и мы с товарищами как следует поработали, обеспечив народу лучшее в мире образование, теперь настало время оценить его плоды.
— Мне кажется, наиболее репрезентативным плодом является полет Юрия Алексеевича Гагарина в космос, — поддержал я разговор.
Никита Сергеевич уселся поудобнее и велел:
— О космосе поговорим в другой раз, переходи к Революции.
— Так точно! Сегодняшняя передача называется «Философия революции». Итак…
Все получилось как надо с первого, по сути, дубля, но пришлось сделать получасовой перерыв на попить водички, переодеться и освежить грим — жарят софиты немилосердно. Исходный материал получился прямо вкусный — Хрущев под камерами совершенно на своем месте, острил, язвил (строго в мой адрес — никаких претензий к материалу у него не оказалось), вставлял байки из своей богатой на события жизни, травил анекдоты и иногда добавлял моим словам легитимности фразами типа «ишь как загнул, и ведь не поспоришь!».
С бывшим Генеральным попрощались почти друзьями — настолько, насколько это возможно с поправкой на персоналии, разумеется — и он охотно согласился дописать цикл до конца, но не дальше — собственную передачу снимать будет, с садово-огородным уклоном. Тут я подсуетился и пригласил его снять спецвыпуск в наш совхоз к концу лета — как раз будет чем похвастаться. В ответ придется прийти в гости на передачу к Никите Сергеевичу, чему я только рад — нравится лицом торговать из телевизора, чего уж тут лицемерить.