Политинформацию смонтируют и без меня — ну как запороть материал, где два человека почти неподвижно сидят за столом? — поэтому Виталина повезла меня домой, смотреть вечернее «Время», где, к моему удивлению, показали нашего «гренадера» Афанасия, который блестел медалью на груди и смущенно рассказывал о подвиге в строго отмеренных цензурой рамках:
— Да чего там, у нас часть образцово-показательная, боевая и политическая подготовка как надо поставлена, вот и кинул гранату в соответствии с приказом.
Далее показали семью героя — на диване на фоне ковра, под портретом товарища Ленина, наряженных и — актуально для дам — накрашенных. Гордятся и ждут домой. Немножко рассказали о фронтовых подвигах главы семьи — два танка подбитых на счету имеет, между прочим, и медаль за взятие Рейхстага. Словом — агитка получилась прямо замечательная.
— Далеко пойдет! — прокомментировал я репортаж.
— Еще бы — дорогу сам и проложишь! — фыркнула Вилка. — Но Афанасий молодец, как ни крути — их-то другому учат.
За делами как-то совсем незаметно закончилась осень, прихватив за собой львиную долю декабря: записывали песни — ребята из обеих ВИА бьют копытом и рвутся покорять мир, а Олечка отписала саундтрек — товарищ Велтистов полностью одобрил — и была презентована народу в «Музыкальном киоске». Отца устроил к себе Судоплатов-старший, а маму номинально устроили работать в совхоз — будет с дочерью по гастролям ездить, которые начнутся сразу после Нового года, одновременно с выходом из печати сольной пластинки-гиганта. В школе ее чуть ли не на руках носят — нифига себе какая молодец, а советские дети, вообще-то, в массе своей очень хорошие, и чмырить «выскочек» не стремятся, а совсем наоборот — гордятся такой замечательной соученицей. Ходил с ней на каток — влюбилась, блин, как бы нескромно не звучало. Пофигу, может и перерастет, ну а нет… За неактуальностью в ближайшие пару лет выкидываем из головы. «Карательные рейды» с тараном в моем лице временно на паузе — нету времени, наконец-то дали развернуться на полную катушку! А еще немного прилетело по ушам от Фурцевой — либо давай экстерном аттестат получай, либо хотя бы пару раз в неделю в школу ходи. Я и ходил, причем с удовольствием — прямо хорошая психологическая разгрузка после суеты и взрослых солидных рож.
Помимо проектов штатных, слил буржуям кучу телепередач — денежки небольшие, но лишними не будут. Деда Юра полностью выздоровел, и, несмотря на страшную рожу, даже выбрался в Британию, пообщаться с Джеймсом Гарольдом Вильсоном — нынешним тамошним премьером — в компании своего сына, невестки и внука, которые жуткий эффект обновленной внешности немного скрашивали. Словом — тащит дед представительские функции образцово-показательно, а продолжающие «чёс» «Бонни М», Магомаев и Зыкина, подкрепленные англо-, франко— и немецкоязычными переводами книжек Сергея Ткачева неплохо так шатают почву под ногами любителей повизжать о «кровавой диктатуре». Ну не порождает диктатура такого контента!
В Москве резко прибавилось туристов — в том числе китайских, и товарищ Гришин немного паникует — сверху спустили указивку доделать «Эко-парк Сокольники» уже к концу апреля, чтобы включить его в туристические маршруты.
Ну а мы успешно распродали первый урожай вешенок, наплодили порядочно свиней, заводы дали первый кирпич и цемент, а в сильно перестроенном и расширенном ДК появилась типография, которая в данный момент круглосуточно печатает мое литературное наследие, разгрузив тем самым типографии государственные.
Словом — в новое десятилетие СССР входит совсем с другими исходными данными, нежели в моем родном таймлайне, и я совершенно уверен в том, что дальше будет только лучше — останавливаться же никто не собирается!
И убереги Вселенная деда от шальной табакерки.
Глава 15
— Какой-то ты сегодня подозрительно довольный, — за завтраком из кофе и сырников заметила сидящая напротив меня, одетая в халатик Виталина.
— Может это потому что у меня лучшая девушка в мире? — предположил я.
Вилка в ответ саркастично фыркнула.
— Никакой романтики в тебе, товарищ старший лейтенант! — укоризненно покачал я на нее надкусанным сырником. — На самом деле до меня только что дошло, что с запуском колхозной малотиражки (а как без собственного СМИ рассказывать крестьянам о том, какие мы с ними классные?) я становлюсь всамделишным хозяином газет и заводов. Осталось добавить пароход — хотя бы один, и можно надевать цилиндр, вставлять в рот сигару и отращивать пузо, окончательно обуржуазившись. В удивительной стране живем все-таки!
В моем таймлайне «удивительного» было еще больше, но старую жизнь я старательно запинываю поглубже, выбирая только то, что полезно в жизни этой — а зачем остальное? Новый мир, новая оболочка, значит и человек новый — от личностных изменений натурально оторопь берет.
Раздался звонок в дверь. В нашу отдельную дверь — никто ее не убирал, само собой, удобно же! Встав с табуретки, закинул в рот остатки сырника, подтянул шорты, одернул футболку…
— Наклонись! — попросила Виталина.
Наклонился, и девушка пальцем убрала крошку с моей щеки.
— Спасибо за заботу, — поблагодарил я ее и пошел открывать, пока она уходила в комнату — переодеться, в халатике она перед кем попало не ходит, и мне от этого приятно.
Гостей пришло трое — папа Толя (этот мог просто зайти через «внутреннюю» дверь, но не стал — респект отчиму за уважение к моему личному пространству), незнакомый гладковыбритый блондин вызывающей зависть «арийской» внешности и еще один незнакомец — черноволосый, но украшенный седыми бровями и не менее седыми усами угрюмый дядька «под шестьдесят», опирающийся на трость. Наши парторг — Фурцева выдала — и сосватанный дядей Витей главбух, с которым я сразу по возвращении из Дагестана проговорил по телефону почти полтора часа. Все трое — с портфелями в руке, по делу же пришли, не просто так. Познакомились.
— Никодим Феликсович Дроздов, — представился главбух.
— Антон Сергеевич Бегунов, — смущенно покосившись на одноногого спутника, представился парторг.
Славящийся несовершенством самоконтроля и обостренным чувством юмора Сережа не выдержал и гоготнул, получил символического леща от отчима и лишенную упрека понимающую ухмылку от инвалида.
— Извините, Никодим Феликсович, — вполне искренне извинился я.
И лещ тут не при чем — реально стыдно.
— Ерунда, я и сам иронии не чужд, — похлопал он меня по плечу.
Ознакомили с бумагами «по мне» получается, вот и знает, что Сережа «глубоко ироничный».
Гости разделись, и мы прошли на кухню, где я познакомил «новичков» с «гувернанткой». Ой какая рожа у нашего парторга сразу мечтательная стала, и это несмотря на обручальное колечко на пальце. Даже пытаться ревновать лень, пускай облизывается — все равно ему ничего не светит. Визитеры получили чаю и сырников, мы немного поговорили о мире за окном — неделя до Нового года, и праздничная атмосфера уже потихоньку начинает захватывать Родину — и Судоплатов, поправив очки, огласил:
— Первое собрание дирекции совхоза «Потемкинская деревня»…
— Назвал так назвал! — подмигнул мне главбух, стопу которому заменял деревянный протез.
Жутко неудобные на вид — что этот, что у Олиного отца. Не спрашивал — не те пока отношения, чтобы на очевидно неприятную для здоровых в целом мужиков тему разговаривать — но зарубка в мысленном блокноте есть: инвалидов в СССР много, а власть их старательно заметает подальше в темные уголки. Бесит!
— …Объявляю открытым, — закончил не обидевшийся на слегка перебившую его ремарку отчим.
— Да давайте неофициально, пап Толь, все равно никто протокол не ведет, — попросил я.
— Давай, — согласился он и посмотрел на парторга. — Антон Сергеевич, прошу.
— В процессе организации Новогодней Ёлки для совхозников возникли проблемы, — выдал тот совершенно неожиданное и достал из портфеля толстую папку.
К счастью, проблемам она посвящена не целиком — хватило двух листочков.
— О необходимости доработки законодательной базы нашего государства старшие товарищи знают, — вздохнул я, оценив список проблем. — Пофигу, ничего критичного, сделаем что можем.
— Все равно Ёлка получится замечательная, — утешил меня папа Толя.
Без нужды — это не тот случай, когда «и так сойдет», а натурально сказка — и Дед Мороз со Снегурочкой и помощниками-снеговиками на белоснежной «тройке», и песенно-театральная программа с живым мной в роли тамады (нескромно, но мне уже можно), и целая гора конкурсов и подарков. Да такого даже детям партноменклатуры никто никогда не устраивал, так что мои односельчане будут довольны.
«Довольство» моих крепостных (шутка) вообще за последние два месяца, после перехода земель под мою руку, резко возросло, сразу после того как они начали получать повышенные зарплаты из моего кармана. Отдельная «каста» — те, кто уже трудится на заводах, теплицах, стройках, типографии, свинарнике, грибной ферме и ухаживает за озимыми — эти получают от двухсот рублей, что для среднестатистического Советского колхозника, как бы печально это не звучало, без пяти минут мечта. Особенно хорошо «грибникам» — вешенки продаются очень бодро и пока являются единственным «плюсовым» нашим предприятием.
Дальше слово взял главбух, который расписал дебет с кредитом и подвел итог: совхоз «торчит» сберкнижке Сережи Ткачева почти миллион и полностью обнулил «фондовский» валютный счет — заводы и типографию мы покупали за бугром, чтобы не напрягать госпредприятия самой важной группы — «производство средств производства». Фигня, тюльпаны уже поспели, и с завтрашнего дня наши торговые отряды отправятся их продавать в Москву и ближнее Подмосковье. Без пяти минут монополия, зимой-то, и по доступной цене — ну как милых дам этакой экзотикой на праздник не порадовать? А тюльпанов у нас ух много, и треть из них уйдет коллективам московских заводов и фабрик по, так сказать, предзаказу.