ут такого-то, если на заводе платят меньше, а кооперативы сами Сталин с Лениным разрешали? — увидев проходящих мимо нас с Таней, он оживился. — Сережка, привет!
Подошли, поручкались.
— А это правда, что у тебя кооператив есть? — спросили они меня.
Откуда знают, мать вашу?!
— Я же несовершеннолетний, — ушел я от ответа.
Ребята потешно хлопнули себя ладошками по лбу — точно!
— Брат у тебя взрослый, и может сам за себя решать, — успокоил я Артемия. — Если Родина кооперативы разрешила, значит любой в них на работу перейти может. Не переживай, — похлопал пацана по плечу. — Родители с ним обязательно помирятся.
— Они у меня хорошие! — просветлел Артемий.
Идем дальше и видим сидящих на подоконнике десятиклассников Юру и Федю, которые тихонько прорабатывают план на дальнейшую жизнь:
— Я, наверное, поступать никуда не буду, а сразу в армию. Потом в школу милиции пойду, с нечестными кооператорами бороться Николаю Анисимовичу помогать.
Щелокова тоже показывали — призывал ребят поступать на службу в БХСС, которое совсем скоро переименуется в Отдел по Борьбе с Экономическими Преступлениями — ОБЭП. Грустит Николай Анисимович — только реформу МВД провел и опять работать придется.
— Только меня не сажай, — хохотнул в ответ Федя. — У меня старший брат прямо с утра куда-то ушел, сказал кооператором станет, разбогатеет и меня к себе пристроит. Попросил на экономический или математику поступить — буду у него главным бухгалтером. Родители рады — брат-то как с армии пришел так и болтается, за тунеядство вот недавно пятнадцать суток отсидел, а теперь хоть делом займется. Да и я куда поступать не знал, а теперь знаю!
А вот эта семья починилась — успехов вам всем, товарищи! Идем дальше, чтобы послушать группу сидящих на скамейке в фойе девочек:
— Дед ругался с утра — сестру знакомый к себе на работу официанткой позвал, они бар хотят открыть. Знаем, говорит, ваши бары — вон по телевизору западные показывали, там разврат один, и сестра, получается, проститутка!
Алкоголепродающие заведения у нас на особом контроле, «синька» только государственного производства дозволяется, никаких частных пивоварен и самогонных аппаратов. Все равно найдутся несознательные граждане, которые будут клиентов травить суррогатом, равно как и падкие на взятки проверяльщики, но карать будем беспощадно — вплоть до расстрелов за массовые отравления. Ну а что поделать?
Идем дальше, снова девочки:
— У папки заначка большая из чеков накопилась, он с кем-то договорился, дадут купить оборудование, мама-то парикмахером работает, вот, будем свою парикмахерскую открывать — помещение нам домоуправление выделит. Я тоже как школу закончу на курсы пойду и туда устроюсь.
— А меня возьмете? Я на младших братьях стричь тренировалась!
— Возьмем конечно, ты же моя любимая подруга!
Ути боже, какая прелесть. Далее, уже около кабинета географии — по расписанию она у нас сегодня первым уроком — одноклассники Матвей и Денис:
— Кооператив — это ненадежно. Не получится — останешься с голым задом. А государство меньше оклада не заплатит, и получки по новому плану каждый год будут расти. Нет уж, я лучше на токаря учиться пойду — в МГИМО меня все равно не возьмут, отец про какие-то «квоты» рассказал, теперь если близкий родственник дипломатом работает, в дипломаты только олимпиадников и отличников берут, да еще и характеристика нужна, — Матвей вздохнул. — А у меня по физике «трояк».
Извини, малыш, но нельзя объединенным по профессиональному признаку диаспорам формироваться на особо важных направлениях позволять — видел я что МГИМОшники и прочие номенклатурные элитарии в моей реальности наисполняли, получилось прямо не очень.
— А у меня мама сегодня из столовки увольняться будет, собралась торты на дому печь — у нее хорошо получается, а там и пекарню свою откроем. Тетка в колхозе бухгалтер, продукты покупать поможет.
Оп, зарубочка в память — проследить на тему законности этой самой покупки. Вот такой я злой, да, за мамой одноклассника собираюсь следить. А что поделать? Если все законно, сам буду у них тортики заказывать иногда.
В целом все как и ожидалось — старшее поколение напрягается и ругается, поколение среднее — пятьдесят на пятьдесят, а молодежь вовсю бьет копытом, желая опробовать свои силы в бизнесе. Школьники, как водится, смотрят на старших и берут с них пример. Со временем все это устаканится, и народ привыкнет жить по-новому — снизу доверху.
Ну и немного оторопь берет от того, насколько быстро народ в новый омут собрался бросаться — буквально ночь прошла, а житуха кипит и бурлит!
«Музыкальный штаб» с недавних пор практически опустел: все активно гастролируют, возвращаясь в Москву исключительно чтобы повидаться с родными и близкими. Скучаю — и по ребятам, и по взрослым товарищам. Сейчас на постоянной основе здесь можно найти только Аиду Ведищеву и ее коллектив — перестроили кусок здания под театральную сцену, репетировать «Кошек». Скоро отпускать и этих — поедут по стандартному сценарию, сначала Европа, потом — Америка.
А вот Ближний Восток и север Африки, которые я, признаться, в своих мечтах о культурной экспансии не учитывал совсем, к «Кошкам» скорее всего останется равнодушным. Зато как продолжается кампания за завоевание сердечка Магомаева — просто любо-дорого посмотреть! Вчера в программе «Время» показывали — в Пакистане суперзвезде мирового масштаба подарили самую настоящую ростовую золотую статую, украшенную драгоценными камнями. О*уевает от такого поворота натурально вся планета, что сопровождается взрывным ростом доходов от продажи альбомов и гонораров артиста. Ездит исключительно по стадионам, летает личным самолетом. Кто после такого скажет, что СССР в чем-то ущемляет артистов? У остальных дела тоже отлично, а в чартах песенки Сережи Ткачева конкурируют только с самим собой.
Помимо денег, которые напрямую улучшают бытие Советских граждан (ладно, части из них. Но части немалой!), на счету Магомаева есть и реально доброе дело — санаторий в Марокко достроен, и туда уже заехала первая смена ребят. Это тоже в программе «Время» показывали, антиподом к золотой статуе — несколько сотен метров побережья, трехэтажные корпуса стиля «советский модерн», обилие зелени, бюстик короля Марокко (дань вежливости) и статуя Ленина (потому что Ильич на центральной площади должен быть всегда!). Не рядом — короля спрятали в образцово-красивый сквер в разбитом на территории санатория парке — чтобы его Величество отдыхало в тени деревьев под шум фонтана и пение птиц. На открытие монарх не приехал — прислал своего МИДовца, который перерезал ленточку вместе с певцом, нашим послом и главным архитектором комплекса.
Виталина тогда прокомментировала быстрые темпы строительства:
— Монархия же! Грустно, но ты же и сам все время про нас то же самое говоришь — при напряжении административного ресурса в авторитарной стране можно в кратчайшие сроки горы свернуть. Нагнали рабочих рук — пирамиду построить можно было. Наши там только спецы и бригадиры. Нет, Сережа, никакого рабства — зарплату аборигенам честно выплатили, — добавила в ответ на мой вопросительный взгляд.
Словом — дела привычно идут хорошо! А теперь идем знакомиться с прибавлением в «Музыкальном штабе» — певицей для захвата японского рынка. Нет, ни в коем случае не «айдол» — островитяне к такому пока не готовы. Самая обычная «эстрада», пригодная для прослушивания в ресторанах, по радио и телевидению — никого не пугает, никому не мешает, всем нравится.
«Сойка 2.0» — ничего не могу с собой поделать, других ассоциаций не возникает — встретила нас в выделенном ей помещении вместе со своими музыкантами — чаи гоняют, перерыв: на ударных и клавишах — японцы, остальные наши, в виде двух высоких голубоглазых блондинов (радовать женскую ЦА) и трех красивых девчат (только русские, казашку и негритянку в этот раз добавлять не стал от греха подальше).
Певица — просто шок и трепет, за такую условные средневековые даймё легко бы устроили среднего масштаба войну: спортивный костюм облегает ладненькую фигурку, подчеркивая изгибы частей тела и высокую грудь второго размера, полные губки приникли к изящно поднесенной ко рту фарфоровой чашке, проникающие сквозь окно солнечные лучи заставляют длинные черные волосы светиться, придавая девушке почти неземной ореол, а широкие для японки карие глаза весело смотрят на несколько растерявшегося меня, явно заметив произведенный эффект.
Музыканты поднялись на встречу, пожали руки и познакомились:
— Кирико Такемура, 21 год, переведена из Хабаровска, — мелодично представилась певица, вблизи оказавшаяся всего на пару сантиметров выше меня. — Младший лейтенант КГБ СССР.
Ну еще бы не младший лейтенант! Такемура-сан не из «ловушек», в КГБ вообще-то женских должностей немало, вот и трудилась где-то на бумажной работе.
— Как относитесь к исторической родине, товарищ младший лейтенант? — спросил я.
— Как к проигравшей войну за будущее колонии США, — грустно усмехнулась она. — И очень рада тому, что могу хоть как-то послужить делу освобождения моего народа.
Музыканты-японцы покивали.
— Будем работать, а там как получится, — развел я руками, не давая громких обещаний.
Целиком из-под гегемона япошек можно выдернуть только если гегемон сдохнет, а это даже не программа-максимум, а почти мечта. Демки у музыкантов были, поэтому, допив чай, они показали нам с Вилкой стандартную — это когда пластинка-гигант достаточного для концерта объема — программу. Поправил там, поправил тут, и мы отправились дальше — в старый-добрый НИИ.
— Смотри какая суета, — кивнул я на расположенный на первом этаже «хрущевской» пятиэтажки «Гастроном №231», рядом с которым пробивали вход в квартиру первого этажа. — Надо полагать, по предварительному согласованию с районным отделением Министерства кооперации, подкрепленному справкой из ЖЭКа с разрешением проделать дополнительный вход, — прикинув, добавил. — Тыщи две-три рублей без учета стоимости квартиры.