— Нет, не знал, — утомленно ответил Антон.
— Да, это правда. Ладно, что было, то сплыло.
— Мне нравились твои волосы. Откровенно говоря, мне очень нравились твои длинные волосы, — с сожалением заметил он.
— В самом деле, Антон? Тебе очень нравились мои длинные волосы?
— Ты изменилась, стала другой. Все такая же красивая, но другая.
— Отлично. Значит, тебе нравится то, что ты видишь?
— Это глупо, Лиза. Разумеется, нравится. Ты мне нравишься.
— Вот, значит, как? Я тебе нравлюсь?
— Это что, викторина? Разумеется, ты мне нравишься. Ты — мой друг.
— Друг — не любимая?
— Ну, хорошо, любимая. Если тебе так хочется… — Он был явно недоволен.
— Очень хорошо, потому что я люблю тебя. Очень сильно, — покладисто добавила она.
— Лиза, перестань. Или ты снова пьяна? — осведомился он.
— Нет, Антон. Я трезва, как стеклышко, а в тот единственный раз, когда напилась, ты был со мной не очень-то любезен. Ты практически приказал Тедди вышвырнуть меня вон.
— Ты выставляла себя на посмешище. Так что ты должна быть мне благодарна.
— А я смотрю на это по-другому.
— Что ж, в тот раз трезвым был я — и поверь мне, тебе было лучше уйти отсюда, и поскорее, пока тебя не увидели все посетители.
— Что тебе приходит в голову, когда ты думаешь обо мне? Ты сильно меня любишь или совсем немножко?
— Лиза, это всего лишь слова. Может, ты прекратишь вести себя, как девочка-подросток?
— Ты говорил, что любишь, когда мы с тобой занимались любовью.
— Все так говорят, — защищаясь, пробормотал Антон.
— А я так не думаю.
— Ну, не знаю. Я не проводил социологического исследования на эту тему. — Вот теперь он испытывал явное раздражение.
— Успокойся, Антон.
— Я совершенно спокоен…
— Нам будет легче разговаривать, если ты постараешься не выходить из себя. Просто расскажи о том, какое место я занимаю в твоей жизни.
— Ну, не знаю… очень важное — ты составляешь планы и разрабатываешь дизайн; у тебя масса отличных идей; ты выглядишь превосходно и очень мне нравишься. Ну, а теперь, может, хватит?
— А в твоем будущем для меня есть место? — Она по-прежнему сохраняла полнейшую невозмутимость.
Последовало долгое молчание.
Лиза вспомнила предостережение сестры. Она ни в коем случае не должна вести себя безрассудно, не говорить ничего, о чем впоследствии можно пожалеть. Может, он ответит «нет» и скажет, что не видит ее в своем будущем. Тогда она почувствует себя ненужной и пустой, как скорлупа, но Лиза сомневалась, что он скажет именно так.
Антон явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Не спрашивай меня о будущем. Никто из нас не знает, что его ждет.
— Мы уже достаточно взрослые для того, чтобы планировать его, — возразила Лиза.
— Знаешь, о чем разговаривали мы с Тедди перед тем, как сюда вошла ты и выпроводила его?
— Нет, не знаю. О чем же?
— О будущем этого ресторана. Доход упал ниже плинтуса, деньги буквально утекают сквозь пальцы. Поставщики начинают уже не ворчать, а орать благим матом. Банк помочь не пожелал. Иногда на ланч вообще никто не приходит. Сегодня у нас были заняты всего три столика. Скоро придется возвращать по пятьдесят евро всем, кто забронировал у нас места, и советовать пойти куда-нибудь еще. Нынче вечером зал не будет заполнен и наполовину. А постоянные клиенты и тусовщики безошибочно подмечают подобные вещи. Нам нужна встряска. Мы закисли здесь, как в болоте. Ты хочешь говорить о будущем — а я сомневаюсь, что оно у меня есть.
— Ты видишь меня в своем будущем? — Лиза вновь повторила свой вопрос.
— Боже Всемогущий, Лиза, вижу, если ты подкинешь мне какую-нибудь грандиозную идею, а не будешь блеять, как влюбленная девочка-подросток. То есть, если у нас здесь вообще есть будущее…
— Идея — вот, значит, что тебе нужно? — Голос ее по-прежнему оставался ровным и спокойным, но отчего-то в нем зазвучала угроза.
Антон метнул на нее нервный взгляд.
— Ты всегда фонтанировала идеями.
— Ладно. Легкий ланч — низкокалорийный натуральный ланч в отдельной части зала, чтобы клиенты не видели, как мимо них проносят жареное мясо или тирамису. Даже эта идиотка Эйприл способна сделать тебе какую-никакую рекламу. Да, кстати, можно организовать на радио еженедельную передачу, куда люди станут присылать свои рецепты блюд с калорийностью меньше двухсот пятидесяти единиц, а ты возьмешь на себя роль арбитра. Ну, как, нравится?
— Ты, как всегда, попала в самую точку. Может, позовем остальных, чтобы обсудить твое предложение?
— А какие у тебя есть предложения на мой счет? — поинтересовалась она.
— Ты опять за свое?
— Ты не ответил. Скажи мне честно и откровенно, и я перестану донимать тебя своими вопросами, — пообещала она.
— Ну, хорошо. Я восхищаюсь тобой. Я — твой друг…
— И любовник, — подсказала она.
— Ну, да, время от времени. Я думал, ты относишься к этому точно так же.
— Как именно?
— Что между нами что-то есть — нечто такое, что доставляет удовольствие нам обоим. Но не смысл жизни или что-нибудь в этом роде. И уж, во всяком случае, не прямая дорога к алтарю.
— В таком случае, почему ты до сих пор держишь меня рядом?
— Как я уже говорил, ты умна, даже очень умна, красива и обаятельна. И еще мне кажется, что ты чуточку одинока.
Когда она услышала эти слова, в голове у Лизы что-то щелкнуло, словно автомобиль переключился на другую передачу. Ей показалось, что какая-то пелена спала с ее глаз, и она пробудилась от долгого сна. Она вдруг поняла, что может понять и принять его равнодушие, его неверность, его необязательность.
Но она не могла принять его жалость.
— И тебе тоже станет немножечко одиноко, Антон, когда твой ресторан пойдет ко дну. Когда Тедди бросит тонущий корабль и уйдет в какое-нибудь другое модное заведение, когда мисс Эйприл упорхнет к более удачливому ухажеру. В ее маленькой жизни нет места проигравшим. Когда люди станут говорить: «Антон? Тот самый, у которого когда-то был собственный ресторанчик… Одно время он был популярен, но потом исчез без следа». Может быть, тогда и тебе станет одиноко. Но будем надеяться, что и тебя кто-нибудь пожалеет, и ты поймешь, что это такое.
— Лиза, прошу тебя…
— Прощай, Антон.
— Ты вернешься, когда придешь в себя.
— Думаю, что нет. — Она по-прежнему не теряла присутствия духа.
— За что ты на меня так рассердилась, Лиза?
Он склонил голову набок — его излюбленная поза. Воплощенное убеждение.
Но это не заставило ее передумать.
— Я злюсь на себя, Антон. У меня была прекрасная работа, но я оставила ее ради тебя. Мне хотелось привлечь новых клиентов, но здесь всегда возникала какая-нибудь срочная проблема. Я осталась без гроша в кармане. Мое будущее зависит от лошади по кличке Не-Злодей, потому что если она выиграет скачки, я получу с этого то, что называется «процент», и смогу купить свою долю продуктов для квартиры, в которой живу.
— Не-Злодей, — медленно проговорил Антон, — так я отношусь к себе. Я не думал, что для тебя это серьезно. На самом деле. Я похож на лошадь, на которую ты поставила деньги. Я — не самый большой злодей в этом мире, как ты понимаешь.
— Понимаю. И поэтому злюсь. Я просто ошиблась…
Тедди услышал, как с грохотом захлопнулась дверь, и вернулся в зал.
— Все нормально? — спросил он.
— Тедди, если дела у меня пойдут совсем плохо, ты уйдешь в другое место?
— Маленькая сучка — все-таки она растрепала тебе, — проворчал Тедди.
— Растрепала мне о чем?
— Наверное, она видела меня или что-то слышала. Я ходил в новый отель на реке, чтобы узнать, нет ли у них вакансий, и они ответили, что посмотрят. Этот город — хуже маленькой деревни. Должно быть, Лиза узнала обо всем от них.
— Нет, она ни о чем даже не подозревала.
Антон внезапно ощутил невероятную усталость. В том, как Лиза ушла из ресторана, было что-то окончательное. Но ведь это все ерунда, не так ли? Нет, она не могла вести себя серьезно. Наверное, какая-нибудь ее подруга вышла замуж и забеременела, вот ей и стало завидно. А эта идея насчет легких ланчей очень даже недурна. Можно заказать небольшие карточки с логотипом на них. Впрочем, Лиза сама додумает остальное, когда выбросит из головы всякие глупости…
Легкой походкой Лиза вышла из ресторана. Шагая по запруженным людьми улицам, она заметила, как прохожие с восхищением оглядываются ей вслед. Она не станет думать о том, что только что сказала и сделала. Она разобьет случившееся на фрагменты. Она припаркует часть своей жизни прямо здесь, у обочины, а сама двинет дальше. Потом можно будет и вернуться, если в том возникнет надобность. А пока она сосредоточится на чем-нибудь еще. Этот город таит в себе общения, массу друзей и даже будущих возлюбленных. Она задвинет Антона в самый дальний уголок своей души и зашагает с высоко поднятой головой.
И вдруг, совершенно неожиданно, она увидела Эмили, которая толкала перед собой коляску, в которой сидела Фрэнки.
— Я приучаю ее к походам по магазинам — ведь ей предстоит потратить на это занятие годы жизни, так что пусть знает, что к чему.
— Эмили, вы не устаете меня удивлять. Что вы купили сегодня?
— Постельное покрывало, чайник и занавеску для ванной. Очень милые вещички, — ответила Эмили.
Фрэнки что-то восторженно залопотала.
— Сейчас она всем довольна, но слышала бы ты ее полчаса назад. По-моему, у нее начинают резаться зубки. Бедняжка. Личико у нее покраснело, она плакала навзрыд, а десны показались мне опухшими. Если я права, то нам предстоят нелегкие времена, — пояснила Эмили.
— Это точно, — согласилась Лиза. — Пожалуй, мне стоило бы переехать куда-нибудь на следующие несколько месяцев!
Улыбнувшись им обеим и обняв на прощание Фрэнки, она зашагала дальше.
Когда Эмили и Фрэнки вернулись в дом под номером 23, им сразу же стало ясно, что Джози хочет сообщить нечто очень важное.