Я усмехнулся, но ничего не сказал. Имелась у нашего Далина одна, но пламенная страсть ко всему новому. До ужаса любил он вытаскивать свежие вещи из коробок, срывать упаковочную бумагу, читать инструкции, собирать их, если это было что-то из семейства «Сделай сам», и никому никогда не уступал право на это удовольствие. Я так думаю, что сегодня он встал раньше Арчи прежде всего потому, что боялся, не начну ли я сам доставать адмиральский граммофон из коробки.
— Приступим! — с огромным энтузиазмом в голосе произнёс он и срезал бечёвку с обёрточной провощённой бумаги, которой гномы обмотали подарок в несколько слоёв, для пущей сохранности. Бумагой шуршал он довольно долго, потому что ящик был здоровенный, объёмом чуть ли не в куб, и довольно тяжёлый.
— И биться сердце перестало! — с ещё большим энтузиазмом прокомментировал он увиденное, перестав шуршать бумагой и в нетерпении просто руками оторвав верхнюю крышку ящика из тонкой фанеры. — Да они его даже не собирали, он же совсем новый! Всё в упаковке, муха не сидела! У нашего адмирала слуха же нет, вот он его и подарил, зараза такая!
И воодушевившийся Далин стал выкладывать на мой стол тяжёлые свёртки один за другим, разворачивая их так, чтобы были видны надписи и обозначения. Гремел и сопел он довольно долго, а я смотрел вперёд, постановив себе не отвлекаться. Но когда в том углу что-то слегка озарило всю рубку чем-то голубым, я не выдержал и обернулся.
Далин в этом момент срывал остатки упаковки с огромного раструба, настолько невыразимо прекрасного в своём гномском великолепии, что меня проняло до глубины души, и я уже не знал, радоваться мне или нет.
Этот агрегат был покрыт слоем отчаянно-бирюзовой эмали и от души расписан жёлтыми розами, про остальной разноцветный орнамент я уж и не говорю. Гном бережно уложил его в угол, подальше от всего остального, и принялся освобождать прочие детали музыкального конструктора, устроив на моём столе завал из красного дерева, бронзы и латуни, стекла и непонятных побрякушек.
— Так, регулятор вращения сюда, калибровать будем, — гудел он довольным шёпотом себе под нос. — Это пока сюда, а вот это что за хрень? Ну-ка, а что нам об этом скажет инструкция?
Далин, в отличие от меня и Арчи, никогда не пренебрегал инструкциями, он получал удовольствие только от такого чтения. Механик затих в углу довольно долго, а потом оттуда раздался такой поражённый вздох, что я снова обернулся, забеспокоившись за него. Далин сидел, горящими глазами рассматривая какой-то агрегат в своей руке и восторженно матерился себе под нос на гномьем. Он перевёл ошалелый взгляд на меня, и протянул в мою сторону дрожащие руки, бережно зажав в каждой по какой-то хреновине.
— Ты хоть понимаешь, что это? — давно я не видел Далина в таком состоянии, и на всякий случай осторожно отрицающе помотал головой из стороны в сторону, беспокоясь больше за него, чем за все эти узлы и агрегаты.
Гном судорожно вдохнул и выдохнул несколько раз, пытаясь справиться с волнением, но не смог, плюнул на это дело и вытянул вперёд правую руку.
— Это, Тёма, электродвигатель! — восторженным басом проревел он. — Все нам завидуют, что у нас на корабле их четыре, так это будет пятый! Пусть маленький, но так даже лучше, я такие и не видел никогда!
Я проникся, потому что знал, что в среднем один электродвигатель гномская семья делает примерно год, изготовляя все его комплектующие собственноручно, и только для него одного. Такая у них традиция, но от этого и цены соответствующие, и сроки, и редкость. Ну и надёжность, именно на неё и списывают гномы все свои заморочки.
— А это, — протянул он мне левую руку с зажатым в ней магическим узлом, и тут я впервые забеспокоился, потому что откуда там мог взяться амулетный узел на основе дорогущего кристалла, мне было совершенно непонятно, — это, Тёма, магический усилитель звука! Это Электро-Маго-Механика, Тёма!
— Да за такой подарок, — я прикинул, сколько этот чудо-граммофон может стоить, — я им не только с горой поговорю, я им воробья в поле загоняю! А обычная заводная ручка там есть?
— На воробья вместе пойдём, — Далин зашуршал чем-то там дальше. — Вдвоём мы его быстро, супостата. И ручка есть, и целая сотня сапфировых, Тёма, игл! Или алмазных, чёрт его знает, мелко больно, не разглядеть. Так, это в сторону!
Далин шуганул полезшего было помогать ему Кирюху, а потом повернулся ко мне.
— На ближайшее время меня нет! — впавший в детство гном говорил совершенно серьёзно. — Не отвлекайте! Давно мне такой головоломки в руки не попадалось, так что не мешайте получать удовольствие, ясно вам?
Я лишь усмехнулся и пожал плечами, мол, да без проблем, молча про себя прикидывая, что именно я могу сделать с этим граммофоном при помощи своей новоявленной магии. Пластинки заговорю от износа, это раз. Со звуком можно будет поэкспериментировать, шипение убрать и вообще вытянуть из дисков Древних всё то, что они могут дать, это два. Ну, тут надо поосторожней, тут надо будет специалиста найти, для акустических консультаций. В Новониколаевске один мужик гитары да балалайки на продажу делает, звук — чистый хрусталь, вот к нему и зайду, поинтересуюсь, это три. Иглы заговорю, опять же. Потом ещё что-нибудь придумаю, в таких делах от недостатка идей я не страдал, в таких делах для меня главное было — вовремя остановиться. Лучшее — враг хорошего, напомнил я себе, унимая рационализаторский зуд. Да и гномы, теперь я в этом был уверен, выжали из конструкции этого граммофона всё, что можно.
— О-бал-деть! — в рубку вошёл Арчи и остановился, больше всего поражённый тем самым отчаянно-бирюзовым раструбом в жёлтых розах. — А в машинном отсеке всё это великолепие установить не хотите?
Но гном ему не ответил, даже не повёл глазом в его сторону, и маг подошёл ко мне.
— Хотя бы перекрасим, — предложил он, страдальчески улыбаясь, — в благородный глубокий чёрный, а? Сил же нет смотреть, до того волшебно!
— Как хочешь, — я не стал упираться, — без проблем. Но ты на цвет не гляди, это мощный агрегат. Электро-маго-механика! Тут электродвигатель есть, амулетные усилители и ещё бог знает что! Да ещё мы с тобой над ним магией поработаем, чудо-машина получится.
— Всё понятно, — и Арчи обернулся к гному, пытаясь оценить на глазок объём работ. — Далин часа на полтора выпал из реальности, значит. Тогда сдавай управление, пообедай да дуй обратно, а то мы с тобой как два мага всё никак поговорить не можем.
— Не хочу, — я никуда не пошёл, потому что обед перед таким разговором встал бы мне колом в горле. В конце концов, не настолько уж я безмятежен и просветлён, кто бы что себе ни думал. — Но поговорить надо, а то всё нам что-то мешает, даже не смешно. И Лара вот хотела, да снова на смогла.
— Если Лара что-то хочет, — Арчи был серьёзен как никогда, — то она тут же и может. Сразу же, без раскачки. Ты, кстати, должен это понимать. Не захотела, я тебе так скажу. Взяла время на раздумья. На твои ответы, сказала, у неё вопросов пока нет. И наоборот тоже.
— Интересно, — я даже немного опешил. — А как же учёба?
— Не знаю, — пожал плечами Арчи. — Я, в отличие от неё, мало что понимаю. Спрашивал про тебя, высказалась очень туманно. Что-то в том духе, что не надо учить рыбу плавать, человека дышать и прочее. Ещё про обучению полёту у птиц было, мол, дали тебе пинка под задницу, выкинули из гнезда, а дальше только твои проблемы. Сказала, что надеется на твою самостоятельность, и что учителей тебе искать не надо, что они все вокруг тебя, глаза только открой. Говорит, тем фокусам, что ты у монастыря проворачивал, она бы тебя научить не смогла.
— Да я об этом и сам подозревал! — даже обиделся я на неё немного. — Но поговорить-то надо было! Ты даже не знаешь, сколько всего мне надо вам рассказать!
— Жги, — и Арчи уселся в кресле поудобнее. — Мне вот лично очень интересно. Только давай сначала чаю с печеньками попросим.
И мы заказали у Кирюхи чаю с печеньками, молча дождались появления трюмного с коромыслицем на плече, расставили стаканы с блюдечками на откидном штурманском планшете, а потом я встал и закрыл дверь в рубку. Антохе-то я доверял, конечно, но знать обо мне всё ему было прямо незачем.
Далин на нас внимания вроде бы не обращал, но отчётливо чувствовалось, что удовольствие от сборки граммофона мы ему попортить можем, да и Кирюха никуда не пошёл, а затихарился под столом, среди упаковочной бумаги. И гному помочь хотел, и интересно ему было до жути, как я про наши приключения расскажу. Он, в отличие от всех остальных, знал и видел всё. И уж своему заместителю по ордену я доверял на все сто, всё-таки он мне два раза жизнь спас.
Я не торопясь прикинул, что ближайшие два часа навигация никакой сложности представлять не будет, притом что из соображений безопасности я вёл «Ласточку» не прямо над рекой, где могут проплывать корабли с орудиями опасного для нас калибра, а километрах в шести от неё, над безлюдным правым берегом, низким, безлесным и заболоченным. Там не спрячешься.
Вообще в свете последних событий я без тоски и уныния понял, что работы мне, как штурману, очень и очень прибавится. Теперь нам надо оставить нахоженные маршруты над рекой и известными ориентирами, там нас легко могут вычислить и подстеречь. Да даже и не подстеречь, просто общение со всеми желающими использовать нас в своих делах и делишках не очень вдохновляло. Теперь мы будем ходить над безлюдной тайгой, будем сбрасывать с хвоста нечаянных попутчиков, будем решительнее в своём стремлении к праву на частную жизнь.
В городах придётся быть поосторожнее, в родном аэропорту Саныч прикроет, и ладно. На Торговом острове всё и так на мази, в Новониколаевске у гномов тихариться будем, в остальных княжествах тоже к бородатым поближе, а всему остальному миру не очень-то мы и интересны, там своих чудес хватает.
Пройдёт совсем немного времени, повеселев, подумал я про себя, и если мы сумеем выдержать дистанцию между собой и всеми остальными, не останавливаясь ни перед чем, но и не отрываясь от других, в первую очередь от своей лётной братии, то всё не так уж и плохо. Ума нам на это вроде бы должно хватить.