Друг мой сидел и занимался форменным святотатством, если смотреть со стороны и гномскими глазами. Он не пил кувшин за кувшином по одному, как это делают подгорные жители, нет. Арчи пооткрывал всё, что перед ним поставили, и теперь искал тот самый напиток, по душе и по вкусу. Он ополаскивал свою кружку чистой водой перед каждым новым сортом, наливал по чуть-чуть, смотрел на свет и на пену, пробовал понемногу, перекатывая пиво по всему языку, задумчиво-профессионально внюхивался в ароматы и я бы даже поверил ему, если б не тлеющая сигарета в его руке.
А вот тот товарищ, что вертелся сейчас на кухне, и вправду дико на него поглядывал, потому что принял всё за чистую монету.
— Есть неплохие сорта, — благосклонно сообщил мне Арчи тоном бывалого сомелье, переставляя кувшины. — Что именно вы предпочитаете в это время дня? — потом его что-то озарило, и он с загоревшимися глазами предложил мне очень уж вкрадчивым тоном, но так, чтобы его было слышно и на кухне. — Может быть, купаж?
— Сейчас всю дежурную смену кондратий хватит, — буркнул я, проходя мимо него с охапкой лапника в руках, — будет тебе купаж.
— Жаль, очень жаль! — Неподдельно огорчился Арчи. — А то ведь у меня столько идей!
На кухне что-то упало, а я подумал о том, что метка саламандр и правда не была чем-то легковесным, как тот амулет за общее дело, что нам всучили в столице гномов. За такие идеи Арчи в прежние времена вполне мог бы нарваться на скандал со всеми гномами в округе, а то и на драку, но именно сейчас она его и спасала.
Я раскладывал лапник, сооружая нам кровати, вовсю помогая себе магией и думал о том, что надо с этой меткой что-то делать. Спасибо, конечно, но я не собирался всю оставшуюся жизнь ходить как дурак и милостиво, с показным изнеможением отбиваться от гномских знаков внимания. День-другой может быть, почему бы и нет, прикольно же, но не всю ведь жизнь!
Строго попросив всех насекомых и прочих, кого не заметил, идти отсюда жить до завтра в другое место, полюбовался делом своих рук. Бытовая магия — страшная сила, если умеючи, но даже у меня получилось неплохо. Все ветки переплелись между собой, приобретя упругость и мягкость пуховой перины. Мягкие изголовья и бортики, толщина чуть ли не в пядь, теплоизоляция как у спального мешка — отдыхать можно смело. И хватит надолго, ещё и после нас останется. И даже защитный полог на сегодня не нужен, хватит и магии, а от свежего ветра еловые ветви спасут. Всё, можно идти пить пиво.
Далин тогда, на четвёртом острове Огненной Гряды, где мы выгуливали Лариску, нисколько не преувеличивал по поводу того, сколько гномы с собой тащат в любой мало-мальски значимый поход. Любят они носить и складывать, устраиваться и запасаться, прямо как муравьи. Зуб даю, что каждый служивый в новой дежурной смене пёр с собой на этот перевал самое меньшее килограмм пятьдесят и минимум половина из его поклажи приходилась на пожрать и выпить. А вот подъедать и допивать за собой всё до крошки даже у них считалось дурным тоном, следовало оставить про запас, так что выбор у меня сейчас был и в самом деле неплохой.
Арчи протянул мне по всем правилам наполненную стеклянную кружку, то есть запотевшую от магическим образом охлаждённого светлого пива и украшенную сверху пышной пенной шапкой, оставалось только приложиться от души, что я немедленно и сделал.
Но странное дело — ожидаемого удовольствия от него я не получил, и это настораживало, хотя и вкус и всё остальное соответствовало, было именно таким, каким и должно быть. Я в некотором удивлении покосился на Арчи поверх кружки, не отрываясь от пива, и принялся в некотором сомнении допивать его через силу, потому что друг жестами рук подбадривал меня, показывая, что надо выпить всё до конца.
— Что за… — поставил я пустую посудину перед собой и даже заглянул в неё зачем-то, но нет, всё там было нормально. — У тебя так же? Постное какое-то, ей-богу!
— Нет, — с непередаваемым ехидством ответил мне Арчи, — лично я сообразил с первым же глотком, между прочим! Посмотрим, насколько тебя хватит!
— Да хоть засмотрись, — отмахнулся я от него в показном равнодушии, хотя внутренне немного встревожился. И больше не от того, что со мной было что-то не так, я это чувствовал и надеялся в этом со временем разобраться, а от досады на то, что Арчи меня опять в чём-то опередил и теперь по своей воле не отцепится ни за что. — Сейчас нахлобучит — таким же стану.
— На это одна надежда, — издевательски ухмыльнулся тот и показал мне тлеющую сигарету. — Дымком закусишь? Или снова что-то мешает?
Я открыл было рот, чтобы осадить его, мол, нашёл что предлагать, но осёкся на полуслове и застыл в этом непонятном для самого себя негодовании.
— Переклинило, смотри ты, — вновь ухмыльнулся Арчи, смотря на меня во все глаза вместе с тем со вполне себе ехидным интересом исследователя. — Ну-ка, добьём до ясности: а вот скажи мне, штурман, ты когда Лету тискал — схватил её хоть за что-нибудь мягкое под шумок, а? Или упустил?
— Да пошёл ты… — я даже не знал, что это на Арчи вдруг нашло и что ему на это ответить. Но злости, странное дело, у меня на него тоже не было, а было какое-то новое, до этого дня вообще мне не свойственное, замешанное на снисходительном терпении и понимании несовершенства этого мира чувство, от которого хотелось сесть рядом с Арчи и как-то объяснить другу, что не надо так, что…
— Ой дурак, — прервал мои мысли он и вдруг широким жестом сунул мне под нос фигу и зачем-то подмигнул ещё левым глазом, — смотри на меня, ну!
Но я и так смотрел на него во все глаза и поэтому сразу же понял, что так поразившая меня комбинация из трёх пальцев это всего лишь магический жест, на который что-то завязано. И это что-то сейчас здорово изменило моего друга, передо мной сидел благообразный эльф как из сказок, величественный в своей торжественной иконописности и даже немного светло печалящийся о своих же недавних словах. Мы с ним были на одной волне, мы с ним даже чуть-чуть озаряли этот мир своим присутствием, не сильно, но всё же, вон как кухонный гном дёргается, не иначе сожрал что-то вкусное втихаря от сослуживцев недавно, а командир его даже поднялся подальше от нас, чтобы с понтом видеть пошире, но мы-то знаем, зачем он это сделал, тоже небось рыльце в пушку, но потом Арчи с большим сожалением вновь сунул мне под нос фигу, и метка саламандр вдруг мигнула и исчезла с него, как и не было.
Передо мной вновь сидел обычный земной эльф, если можно так выразиться, и больше всего меня в нём бесило то, что он прямо-таки наслаждался этой своей приземлённостью, сволочь. Под пиво и солёные сухари, да ещё и под потешное зрелище в виде меня, я прямо чувствовал, как ему прикольно и весело и вообще хорошо до того, что даже слабый, отражённый мною свет саламандр ему нисколько не мешал.
Но гневаться, а этом своём состоянии я мог лишь гневаться, да и то милостиво, мне почему-то не захотелось. Вместо этого из глубины сознания, пробивая себе дорогу выпитой мною ударной пайкой пива, вдруг появилось понимание, что я сейчас — это не совсем я, а ещё и тот поцелуй Леты, её недавнее присутствие — оно всё ещё было со мной и именно от него меня так и плющит.
Но убирать его мне не хотелось, зачем, хотя я уже знал, что могу это сделать. Завязать, как Арчи, на какой-нибудь жест и убрать в сторону, чтобы потом при случае достать. Но это неправильно, зачем по своей воле отказываться, пусть даже на время, от такого дара?
— Ты рассмотри его сначала, — наставительно ткнул меня пальцем в грудь Арчи, он был в курсе всех моих мыслей сейчас, ведь думал я, наверное, на весь этот перевал. — Пойми в нём прежде всего хоть что-нибудь, а потом и решать будешь.
Действительно, спохватился я, надо смотреть, да и народу скоро здесь прибавится, хотелось бы поговорить с ними попросту, а не устраивать цирк.
Вот так я потихоньку настроил себя на эксперимент, начал присматриваться к метке и решимость моя сразу возросла, стоило мне хоть немного вникнуть в суть вещей. Оказалось, на мне висело не клеймо, как знак знакомства с высшими силами, не было это и частью души Леты, а было это её представлением о том, как я должен выглядеть и вести себя, с точки зрения саламандр. И этот след поцелуя потихоньку менял меня в непонятную сторону, и куда это могло завести, я не знал, и от этого встревожился ещё больше.
Пришлось, по примеру Арчи, согнуть мизинец на левой руке, а потом резко разогнуть его, выдёргивая из себя все чужие представления о добре и зле, вместе с той силой, что они дают. Но ни в коем случае не отбрасывать и не уничтожать, а суметь сохранить чужой дар в глубине собственной души, так будет правильно.
А потом я застыл, сидя перед Арчи с отставленным мизинцем на руке и не додумав свои мысли, потому что на меня обрушились тёплой волной все звуки и запахи этого мира, вместе со всем тем, от чего я чуть было не отказался сейчас практически по собственной воле. Пиво перестало быть постным, обретя резкость и вкус, душок вяленой, чуть залежавшейся рыбки уже не вызывал отторжения, сержант Торин тоже изменился, став обычным служилым гномом и больше он уже не походил на того благостного придурка, каким прикидывался совсем недавно. Да и мне сейчас тоже не хотелось наставлять его на путь истинный и поддерживать в этих постных начинаниях, с чего вдруг? Да и вообще всё в этом мире стало нормальным, таким, как и раньше было, каким и должно было быть.
— Ну, ты понял? — Арчи рассматривал меня с нескрываемым удовольствием, — по какому краешку мы прошли недавно? И мне ещё повезло, что благословили мимоходом практически, быстрее отошёл, но ты-то, кем ты себя возомнил, ты же никогда не был героем-любовником! Ты бы видел себя со стороны — стоишь такой, мужик-защитник, дурак дураком, и держишь в объятиях одинокую женщину, утешаешь, типа. А она прям тает! А сообразить, что сосёшься ты с сотней шаровых молний, она тебе не дала, нет! Пойми, ей самой нужно, чтобы именно ты вертел её как хотел, чтобы она визжала и радовалась твоей силе и уму, ну и ещё там чему-нибудь, не знаю, как это у саламандр происходит, а не наоборот! Ни в коем случае не наоборот! Потому что наоборот очень грустно получается, Даэрона вспомни! Подмяли под себя, пережевали и выплюнули то, что осталось и вроде он сам во всём виноват, понимаешь? И поэтому тебе ближайшие не знаю сколько лет туда ходу нет! Ну, чего молчишь-то?