Конечно, полностью выбрать эту тонну никто из нас никому не даст, максимум пятьсот килограмм, для пущей уверенности, лучше будет сделать несколько ходок, чем переть на предельную высоту с перегрузом.
Сами мы ещё не видели, куда это нас тащит, а потому приняли пока за основу план Лары. Вот подойдём, обнюхаем всё, обдумаем, да и решим уже точно, выполнять его или нет. А может, и что-то своё придумаем. Я почему-то был уверен, что нам удастся как-то пропетлять, как это удавалось всё последнее время, а не устраивать рекорды на пределе сил и возможностей. Может, договориться получится, тут главное было бы с кем, может, необходимо будет посмотреть на это дело сбоку, как гномы ещё не смотрели, да много всего там может быть, по месту посмотрим.
Я, конечно, шапкозакидательскими настроениями не страдал, я прямо уже боялся этого, но всё равно в глубине души надеялся, что удастся посмотреть на ситуацию, как говорится, вооружённым глазом и что-нибудь придумать. В конце концов, Арчи у нас тоже отсутствием фантазии не страдал. Честно говоря, на него вся надежда.
А пока мы зашли и сели на наспех оборудованный посадочный пятачок, прицепившись к какому-то подобию причальной мачты. У гномов, даже когда они делают что-то наспех, всё равно получается надёжно и основательно, так что усаживал я «Ласточку» на трос без больших опасений.
Рагнар выскочил первым, галопом пробежавшись по откинутому трапу, Лара вышла за ним вслед легко и с достоинством, а больше никто из нас за ними не пошёл. Я в лобовое стекло показал пальцем стоявшим там гномам на наш отстреленный трос, мол, давайте-давайте, работайте, Рагнар грозным рыком подтвердил мою команду, и там начали не очень умело, но что-то старательно делать.
Вообще жизнь на этом стихийном аэродроме резко прибавила в движении, я почуял чужие яркие эмоции, там было всё, но в основном это была надежда. Причём не в нашу сторону, а в сторону Лары и Рагнара. И правильно, как по мне, начальство приехало, у него голова лучше варит, им это по должности положено.
В открытый люк ворвался прохладный и свежий, немного влажный по случаю лета воздух севера, послышался гул чужих голосов, но на борт никто прорываться не пытался. Поэтому наводить мосты пришлось нам, и Далин начал первым.
— Так! — он вышел наружу и, влёт определив, кто здесь главный, стал высказывать ему свои пожелания. — Контейнеры под разгрузку сюда тащите! И бочки пустые, все что есть, тоже сюда! Только чистые чтоб были!
Пустые бочки, этот извечный бич всех дальних командировок севера, потому что копятся они сразу же и в большом количестве, никто их обратно не вывозит, смысла нет, у собеседника Далина вопросов не вызвали, а вот с контейнерами получилось ровно наоборот.
— Так ведь заняты же, — спокойным голосом, без наезда, как будто просто ставя нашего меха в известность и предлагая ему на этом успокоиться, ответил кто-то. — Пустых контейнеров нет. Чего ж вы с собой не привезли?
— Так освободи, — так же спокойно посоветовал ему Далин, — по кораблям распихай своё барахло, по палаткам сложи, на мачты вон подвесь. Придумай что-нибудь! Кто из нас на тридцать тысяч-то полезет, ты или я?
— А, так это вы? — сообразил что-то его собеседник, — то-то я смотрю, корабль у вас больно интересный. Сколько вам, двух хватит?
— Два, это внавалку и битком, — прикинул объём Далин, — четыре хорошо бы, тогда аккуратно будет. Но так как ты парень понятливый, пойду тебе навстречу, три давай. И на подставки их подними, тундра же, чтоб вода не затекла. И бочки чтоб по-настоящему герметичными были, спирт, он ведь дырочку найдёт. И помощников, помощников давай, да побольше!
Как я понял, Далин собрался облегчать «Ласточку» по максимуму, он хотел не только вынести всё, но и слить с корабля все жидкости, включая балластно-дифферентовочную. Его собеседник был в теме, помощники у него тоже были, и это очень облегчило нашему меху жизнь, поэтому он выключил свой постоянный боевой режим и перешёл на рабочий.
— Ты всё? — в дверях рубки возник уже готовый к выходу Арчи, успевший немного отоспаться после своей смены. — Идём, опять разговоры разговаривать будем, не можем мы без этого.
— Да, — я был полностью готов, «Ласточка» тоже, поэтому я прикрыл штурманскую рубку, ничего из неё вытаскивать лишнего, кроме мебели, Далин не будет, за личными же вещами проследит Кирюха, нацепил на себя свою штурманскую сумку с картами и инструментами, и мы вышли один за другим на поле под невысокое, слабо греющее солнце.
Около корабля уже кипела работа, Далин придирчиво проверял притащенные бочки с крышками на предмет протечек и чистоты, рядом пытались ровно поставить на узловатые, все в сучках, скрученные от тяжёлой жизни, свилеватые и косослойные северные брёвна один стандартный контейнер, и мы не стали их отвлекать.
— А здоровый аэродром забабахали! — оценил я обстановку, — на вырост, что ли?
— Так Рагнар кого только сюда не притаскивал, — объяснил мне Арчи, — конкретно перепрыгнуть три раза пытались, это точно, но вот простых подходов делали множество. И рейсовые, и дружина, и грузовые, и вольные, кого тут только не было, оказывается. Но у всех хватило ума прийти, посмотреть, да и уйти обратно, глаз не пряча. И даже мы, если б не ты, мощный ты наш, в той жизни слушать жалистные песенки Рагнара точно б не стали. Хрен бы кто меня раньше сюда заманил.
Я знал, что Арчи не очень любит север, в отличие от меня, Далину же было по сердцу и на то, и на это. Север у нас — это длинная, на несколько тысяч километров, полоса высоких и средневысоких гор, практически параллельных экватору, а ещё вся эта красота была южным берегом Ледяного океана. И потому не дули оттуда в нашу сторону холодные ветра, а дули горячие и сухие с юга, или тёплые и влажные с востока, и климат всего нашего края только этими горами и определялся. Далеко на востоке, у края континента, и далеко на западе, у другого его края, где эти горы кончались, холод прорывался на юг со страшной силой, и я лично, своими глазами видел как мгновенно замерзает океан и огромные льдины, разгоняемые лютыми штормами, прут чуть ли не до тропиков, во всяком случае, на островах Архипелага им никто не удивлялся. На западе я не был, но, судя по рассказам, дела там обстояли ничуть не лучше, и я этим рассказам верил.
А ещё Север был для нас запретной зоной прежде всего потому, что именно его, а ещё Запад и Юг, но их уже в гораздо меньшей степени, исковеркало, измяло и изломало давними катастрофами до того, что ходить туда не рекомендовалось категорически. На Юг и на Запад можно, если осторожно, именно оттуда мы вытащили все свои технологии, но на Север не смей. Злым был Север, ошибок он не прощал и шансов на спасение никому не давал.
Но именно его недоступность и не позволяла спокойно спать некоторым излишне умным, излишне самоуверенным или алчным людям. В мотивы их поступков я вникать не хотел, идиоты же, но теперь вот придётся.
— Прошу! — Арчи откинул полог штабной палатки, шутовски пропуская меня вперёд, но веселья в его поведении было меньше, чем хотелось бы. Внутри палатки народу тоже имелось не густо, за столом сидела Лара и внимательно что-то читала, Рагнар навис над двумя связистами, а больше никого там не было.
— И что? — даже опешил Арчи, — с кем разговоры разговаривать будем? С кем планы строить? Чьи ценные указания выслушивать?
— Можешь со мной и от меня, — оторвалась от чтения Лара и глазами указала нам на стол, за которым и сидела. — А можете и на карту посмотреть, там всё расписано.
На столе, закрывая его собой полностью и в самом деле лежала подробнейшая карта района, густо испещрённая заметками, уточнениями и дополнениями. Мне стало легче, это я любил и привык в любом случае прежде всего отталкиваться от карты.
— Объяснишь? — перевёл на меня взгляд Арчи, — а ещё лучше просто вслух давай проговори то, что увидишь. Ребята поправят, — тут он посмотрел на косящихся в нашу сторону связистов, — если что. Так и разночтений меньше будет.
— Хорошо, — вздохнул я и принялся объяснять. За первой, невысокой линией северного хребта, на довольно широком и плоском плато, практически ещё в предгорьях, на карту была нанесена идеальная окружность километров, если пересчитать масштаб, двадцати в диаметре. Я взял линейку и поправился — двадцати двух, если быть точным. Также эта карта была густо уляпана метками разведанных и подтверждённых магических аномалий, в которые заходить нельзя было абсолютно, эти метки на южной стороне карты попадались нечасто, но вот в том районе, где сидели попавшие в беду, их было уже много больше, а ещё чуть севернее они уже просто сливались одну большую, тянущуюся с запада на восток, кляксу. Ещё там была роза господствующих ветров с разбивкой по времени суток и по высотам, да и всё на этом.
— Не густо, — прокомментировал мой рассказ Арчи, — но я так понял, что подойти туда можно?
— Подойти можно, — подтвердил я его выводы, — ну, если верить карте. Если вот эти пятна, — я постучал пальцем по меткам аномалий, — не мигрируют. А так да, есть проходы, и ширина подходящая, километров в десять. Если не будет резких изменений направления ветра, то пройдём легко.
— Карте верить можно, — успокоила меня Лара, — хотя и опаску иметь всё же следует. И у меня такое предложение: давай, Артём, перерисовывай всё это себе, разбивай по районам, делай как там тебя учили, а потом, как ты и Далин управитесь, просто сходим на разведку, приценимся да посмотрим.
— Принимается, — вздохнул я и принялся за работу, потому что работы этой самой мне предстояло много, чуть ли не как Далину с Антохой. И слава богу, что хватило ума подготовиться, взять с собой сумку с картами и всем прочим необходимым в этом деле инструментом, не пришлось бегать туда-сюда.
— У меня всё же есть надежда, — Лара отвлекла меня от работы, — что мы втроём, и прежде всего ты, Артём, что-нибудь там увидишь. По-своему увидишь, как это тебе дано. А там уже и думать будем, может, договориться получится, хотя я до сих пор не понимаю, как ты это делаешь, может, ещё какую-нибудь лазейку найдём. Подъём на тридцать тысяч — всё же это слишком даже для нас.