Следующим шагом было выяснение, можно ли с помощью стимулирования участников манипулировать их абстрактным мышлением. Они выбрали тему, совершенно не связанную с угрозой. Исследователи попросили участников подумать о поддержании своего физического здоровья. Затем половину попросили описать, как они бы сделали это (конкретно), а другую половину описать, почему это важно (абстрактно). Описание как бы не имело влияния на отношение, но почему-то оно улучшило чувство симпатии тепла участников-консерваторов к незнакомой группе до такой степени, что практически не было значительной разницы между отношениями их и либералов.
Активизация путей дофамина — это один из способов побудить консерваторов мыслить более либерально. Но мы можем сделать кое-что похожее, заставляя консерваторов использовать те же самые цепочки, которые заставляют консерваторов действовать еще более консервативно. Это H&N цепочки, особенно те, которые позволяют нам испытывать эмпатию. Этот подход используют в высшей степени консервативные силы, чтобы спровоцировать людей на признание грозящих им изменений.
Вернемся к очевидному противоречию консерваторов, которые защищают депортацию нелегальных иммигрантов в целом, в то же время, индивидуально обеспечивая их едой, водой и игрушками. H&N-консерваторы могут враждебно относиться к самой идее иммиграции, но у них есть внутренняя потребность поддерживать конкретных иммигрантов на основе эмпатии. Эта способность (кто-то может назвать ее бессознательным импульсом) использовалась голливудскими писателями, чтобы повысить принятие лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеры — ЛГБТ-сообщества. Они делают это с помощью силы истории.
Мы развиваем эмоциональные отношения с героями историй. Если это хорошо написанная пьеса, то чувства к ее героям, которые у нас появляются, могут быть очень похожими на то, что мы испытываем к реальным людям. Союз геев и лесбиянок против диффамации (GLAAD) отмечает: «Телевидение не просто отражает изменения в общественном мнении, оно также имеет важную роль в обсуждении. Оно снова и снова показывает, что если человек лично знаком с ЛГБТ — личностью, то это становится одним из самых решающих факторов изменения его взглядов на проблемы ЛГБТ но при отсутствии этого многие зрители впервые узнали о них, как о телевизионных героях».
Согласно ежегодному отчету Союза геев и лесбиянок о разнообразии передач в прайм-тайм телевидения, число постоянных героев, идентифицируемых как геи, лесбиянки или бисексуалы постоянно росло. В самом последнем опросе, проведенном в 2015 это число было равно 4 %. Интересно, что в недавнем опросе Гэллапа примерно то же самое число — 3.8 % американцев идентифицировали себя как ЛГБТ. Самый высокий процент зарегистрирован в телевизионной компания «Фокс», где 6.5 % постоянных персонажей в прайм-там были представители ЛГБТ.
Эти придуманные персонажи имеют реальное влияние на взгляды зрителей. Опрос, проведенный Голливудским обществом репортеров выявил, что 27 % отвечающих подтвердили, что ТВ программы с ЛГБТ-героями сделали их более убежденными защитникам однополых браков. Когда результаты были проанализированы, с учетом того, как зрители проголосовали на президентских выборах 2012 год, 13 % голосующих за Ромни (республиканцы) сказали, что с просмотром телепередач они стали больше поддерживать однополые браки. Превращение абстрактных групп в конкретные личности — это хороший способ активизации H&N цепочек эмпатии.
Согласно сайту знакомств Ashleymadison.com, для женатых людей в поиске внебрачных связей, [Вашингтон] в третий раз подряд попал в список самые «прелюбодейных» городов страны…» Капитол Хилл, остров политиков, работающих и лоббистов».
— Вашингтон Пост, 20 Мая 2015 года.
Наличие правительства — это контроль. Люди могут подчиниться контролю в результате завоевания, или могут добровольно отказаться от свободы в обмен на защиту. В обоих случаях, незначительное число людей получает власть, чтобы контролировать большую часть населения. Это тоже усиление дофаминергической активности, потому что население управляется абстрактными законами. Хотя H&N-угроза насилия и используется для обеспечения соблюдения закона, большинство людей никогда не ощущает этого на себе. Они подчиняются идеям, а не политической силе.
Поскольку правительство по своей сути является дофаминергическим, либералы, как правило, с большим энтузиазмом относятся к действиям правительства, чем консерваторы-H&N. Пятьсот либералов, марширующих по улице, возможно, демонстрируют протест. С консерваторами же, это скорее будет выглядеть как парад. В дополнение к их энтузиазму вовлечения в политический процесс, либералы более склоны к действенным постам в публичной политике, их часто привлекают такие сферы, как журналистика, потому что там они вовлечены в политический процесс ежедневно. Консерваторы же, напротив, чаще всего недовольны правительством, особенно если это правительство далеко от них. Консерваторы предпочитают местные органы власти, когда власть действует на уровне штата или на местном, но не на федеральном уровне.
Расстояние имеет значение. Вспомним проблемы с железнодорожной тележкой, — проще максимизировать ресурсы, когда эмоции не причастны. Толкнуть человек на пути, чтобы остановить поезд почти невозможно. А вот нажать переключатель намного легче. Похожим образом, многие законы идут на пользу одним людям в то время, как они вредят другим. Чем дальше ты продвигаешься, тем легче терпеть некоторую степень вреда в пользу большему благу. Дистанция изолирует политиков от немедленно возникающих последствий от их решений. Поднятие налогов, сокращение финансирования, мобилизация на войну; человек, приносящий домой меньшую зарплату, получая меньше помощи или сидящий в окопе, — редко будет на стороне того, кто ставит его в такое положение, пока этот человек находится в Вашингтоне. Тут нет возможности для H&N цепочки задействовать тревожные эмоции, которые сделают принятие решений более сложным.
Помимо расстояния, другой способ, с помощью которого правительство фундаментально завоюет поддержку избирателей состоит в том, чтобы «сделать хоть что-нибудь». От политиков почти невозможно услышать заявление, что он поедет в Вашингтон и ничего не сделает. Политики — это обещания об изменениях, движимых дофамином. Когда случается трагедия, поднимается истерика «Сделайте что-нибудь!» И именно поэтому, после теракта 11 сентября усилилась безопасность в аэропортах, несмотря на доказательства того, что длинные, унизительные ритуалы, которые путешественники должны терпеть, на самом деле не слишком повышают безопасность. Скрытые агенты, тестирующие систему, могут почти всегда пронести оружие. Тем не менее, мандат правительства на выполнение чего-нибудь — выполнен.
Согласно сайту GovTrack.us, с 1973 года Федеральное правительство приняло от 200 до 800 законов во время каждой двухгодовой сессии Конгресса. Это, конечно, много, но ничто в сравнении с тем, что политики пытались сделать. Во время этих сессий, Конгресс делал попытки принять от 8, 000 до 26000 законов. Когда люди хотят, чтобы что-то было сделано, политики рады обещать сделать это.
Это желание для контролирующего дофамина неизбежно. Некоторые люди в Вашингтоне называют себя либералами, другие — консерваторами, но почти все, вовлеченные в политику — дофаминергичные личности. Иначе бы они не были выбраны. Политические кампании требуют сильной мотивации и готовности пожертвовать всем ради достижения успеха. Долгие месяцы компании требуют заплатить цену, в том числе и семейной жизнью. H&N-люди, считающие приоритетными отношения с любимыми, не смогут достичь успеха в политике. В Великобритании уровень разводов среди членов парламента увеличился вдвое по сравнению со всем населением страны. В США членам Конгресса принято жить в Вашингтоне в то время, как их семьи живут в их родных штатах. Они изредка видят своих супруг (или супругов) в то время, как в Конгрессе работает множество молодых честолюбивых сотрудников, которые доступны для удовлетворения дофаминергических желаний. Для политика, близкие отношения — это не удовольствие; они служат для определенной цели, для того чтобы быть избранными, принять законопроект или удовлетворить биологическое желание. Что и подтвердил президент Гарри Трумэн, сказав: «Если ты хочешь найти друга в Вашингтоне, купи собаку».
Необходимость быть дофаминергическим для избрания на выборах — это на самом деле, в основном, проблема для консерваторов (республиканцев), потому что для политика с преобладающей H&N-составляющей это не всегда работает. В недавнем прошлом у консерваторов был опыт разочарования в так называемых республиках-учредителях, которые проводят кампанию за обещания правительства сократить налоги, которые все равно растут. Наиболее видимое проявление этого разочарования — создание Чайной партии (The Tea Party), выступающей за сокращение правительственного аппарата. Эта консервативная группа проявила необычный энтузиазм, однако до сих пор не достигла своей цели.
Желание быть во власти — никогда не остановится. Влияние дофамина — тем более. Изменения — представляющие прогресс или потерю традиций, — неизбежны. Но принести чувство удовлетворения могут только цепочки H&N, дающие чувство того, что конец достигнут и пришло время остановиться. Эндорфины, эндоканнабиноиды и другие нейромедиаторы H&N говорят нам о том, что работа сделана и что пришло время наслаждаться плодами нашего труда. Но дофамин подавляет эти вещества. Дофамин никогда не отдыхает. Игры политиков продолжаются на протяжении 24 часов в сутки, 7 дней в неделю, а остановка на передышку или слово «достаточно» приводят к провалу.
Это не значит, что стремление во власть обязательно плохое действие. Власть, используемая для общественного блага, может оказать положительное влияние на жизни миллионов людей. Если правительство благожелательно и эффективно, наращивание централизованной власти может помочь в защите прав слабых и спасении нищих от нищеты. Оно также может защитить работников и потребителей от эксплуатации мощных корпораций. Но если политики принимают законы, выгодные для них самих, а не для их избирателей, если