— Начинаю думать, что я сам себя сюда направил.
— В смысле?
— Связывался кое с кем.
— И?
— Настоятельно посоветовали не поддаваться на провокации и попросили больше по этому вопросу не тревожить.
— И ты, значит, подумал, забил на советы старших и вписался в ситуацию?
— А что было делать? Я с самого начала в ней по уши. — Большаков вполголоса чертыхнулся. — Ладно, подробности — при встрече. Сейчас мне нужна помощь.
— Слушаю, — поморщился собеседник.
Влезать в это дурно пахнущее дело ни малейшего желания не было. И в то же время отказать он не мог. Должок был за человеком со Старой площади. Огромнейший, можно сказать, на всю оставшуюся жизнь. Потому что именно из-за него тогда, в далеком уже девяностом году прошлого века, произошла самая настоящая бойня в Южной Америке, в которой схлестнулись сразу несколько спецслужб. Удача тогда улыбнулась ТОМУ САМОМУ БОЛЬШАКОВУ. Она всегда на стороне сильнейших.
— Через несколько часов сюда нагонят толпу парней из Лэнгли, — пояснил Большаков. — И нас начнут активно разыскивать. Так что нам бы неплохо, отработав задачу, отсюда смыться.
— Понятно. И?..
— И не мог бы ты в связи с этим выйти на контакт с одним министром?
— Обороны? — хмыкнул человек со Старой площади. — Чтобы выслал за вами тяжелый авианесущий крейсер и пару подводных лодок?
— Неплохая мысль, — согласился Большаков. — Только меня интересует совсем другое министерство.
— И какое же? — и покачал головой, услышав ответ. — Да ты у нас стратег.
— Где уж мне, — отозвался Большаков. — Просто в гостях уж больно надоело. Домой хочется.
— Добро, — раздалось в ответ. — Постараюсь что-нибудь придумать. Свяжись со мной через пару часов.
Глава пятьдесят четвертая. Пять сторон света
В дверном проеме показалась голова Михаила.
— Можно?
— Проходи. — Большаков застегнул молнию на сумке.
— Уезжаете?
— Через час.
— И не вернетесь?
— Нет.
— А я?
— А тебе, Миша, лучше отсюда исчезнуть. В любом направлении и побыстрее.
Тот приземлился на краешек дивана. Тяжко вздохнул.
— Далеко не убегу.
— Это точно, — согласился Большаков. А Котов молча кивнул. — Не тот случай.
— Отловят, — молвил несчастный. — И тут же намотают десять пожизненных сроков. А отбывать я их буду в самой поганой тюряге самого строгого режима.
— Точно, — кивнул Большаков. — Измена Родине, сотрудничество с иностранными спецслужбами и все такое прочее. Это серьезно.
— Или просто грохнут.
— И такое возможно, — вступил в разговор Котов. — Если сор из избы не пожелают выносить. В этом случае тебя потом наградят посмертно и назовут героем.
— А оно мне надо? — взгрустнул Михаил. Помолчал и озаботился исконно русским вопросом: — Что делать-то?
— Вариантов в твоем случае немного, точнее, всего один.
— И какой же?
— Вернуться на Родину.
— В Россию, что ли?
— А у тебя есть другая Родина?
По губам Михаила пробежала горькая усмешка.
— Думаете, тюрьмы у вас лучше, чем в Штатах?
— При чем тут тюрьмы? — удивился Большаков. — За что тебя сажать-то?
— Ну, за измену Родине, например.
— Не тот случай. Я тут переговорил кое с кем, — постарался он успокоить бывшую красу и гордость CIA. — Тебя нормально примут и даже трудоустроят. По специальности.
— Вот как? — Михаил действительно начал понемногу успокаиваться.
А действительно, какой смысл бренчать нервами? Все уже случилось и закончилось персонально для него не так уж и плохо. По сравнению с некоторыми из бывших коллег.
— Именно, — кивнул Большаков. — Бывший сотрудник ЦРУ твоего ранга без дела у нас не останется. Зарплату как на прежнем месте службы, правда, не обещают, зато…
— Зато от алиментов точно избавлюсь, — улыбнулся Михаил. Впервые за все время разговора.
— Грех жалеть деньги детишкам, — укоризненно проговорил Котов. А его шеф молча кивнул.
— Каким, на хрен, детишкам?!! — взревел маралом тот. — Не было никаких детей и нет.
— За что же тогда платить? — удивился Котов.
— Ты не знаешь законов USA. — Михаил беззвучно выругался. — При разводе с помощью умелого адвоката бывшего мужа запросто можно ободрать как липку. — Тяжко вздохнул. — Как раз мой случай. Эта сука оттяпала у меня оставшийся от родителей дом и отсудила неплохие средства на собственное содержание.
— Она у тебя инвалид, что ли? — поинтересовался Котов.
Сам, помнится, когда-то проходил через все это. Было о чем вспомнить.
— Да хрен там! — буркнул Михаил. — Здоровая, как кобыла. Триатлоном, стерва, занимается и от груди больше сотки жмет.
— Значит, так, — подвел итог разговору Большаков. — Прямо сейчас выходишь из дома, ловишь такси и едешь к российскому посольству. Позвонишь по этому номеру, — протянул Михаилу листок бумаги, — представишься и спросишь Николая Николаевича. Он уже в курсе всех твоих дел.
— А потом?
— Все. Завтра будешь в Москве. — Протянул руку: — Прощай.
— Прощайте. — Михаил встал и направился в направлении новой жизни. Без алиментов, заметьте. — Спасибо, что не грохнули.
Часть двенадцатая
Глава пятьдесят пятая. И там, где был дороги поворот…
С севера страны в столицу вело несколько дорог. К счастью, потом все они сходились в одну, узкую и извилистую, тянущуюся к перевалу. С одной стороны ее возвышались скалы, под ними — валуны от человеческого роста до двухэтажного дома высотой. С другой стороны — хилые заградительные столбики, а дальше — пропасть. Настолько глубокая, что, угодив в нее, можно было не только успеть пожалеть о так не вовремя обрывающейся жизни, но и даже сделать пару звонков. Отменить, например, важную деловую встречу или доставку пиццы.
С наступлением темноты движение здесь прекращалось, можно сказать. В это время суток на дороге начинали шалить, поэтому количество отважных дураков и дурных храбрецов сокращалось до минимума.
Этот поздний вечер не был особо томным: небо в тучах, средней паршивости дождь и ветер порывами. И прохладно, конечно же, как всегда в это время суток в горах. Даже посреди знойного лета.
В салоне расположенного на парковочной площадке перевала древнего, как этот мир, «ЕРАЗа» производства некогда братской Армении тоже было не жарко. Зато сухо.
— Одна единица транспорта на подходе, — уныло доложил окончательно растерявший за последние часы всю адъютантскую молодцеватость Мурад. — Ожидается минут через тридцать — тридцать пять.
— А где второй транспорт? — удивился Гуйлинь.
— Сказали, что не будет.
Большаков поднял взгляд на контролировавшего переговоры Гуйлиня. Он и этот язык понимал, оказывается. Тот кивнул и поднялся на ноги.
— Если не возражаете, я — на позицию.
— Не возражаю. — Гуйлинь вышел наружу и растворился в темноте. Ему и еще кое-кому в самое ближайшее время предстояла достаточно жесткая работа.
Лихие, вооруженные до зубов ребята выдвигались в столицу, и точно не на экскурсию. Если их так или иначе не остановить, прольется кровь, много крови.
Надо умно, грамотно и без ненужного кровопролития. Оседлать парой взводов с горными пушечками перевал и взять под контроль подходы к нему. Остановить автобус, разоружить и выгрузить наружу пассажиров. Куда они денутся… После чего передать их на ответственное хранение компетентным органам. Для дальнейшего разбирательства и решения судьбы.
Вот только не было под рукой ни взводов, ни пушек. Ни единого солдатика вообще. Да и местные компетентные органы настолько компетентны, что ни в коем случае не влезут в подобного рода разборки до полной и окончательной победы одной из противоборствующих сторон. А уже потом решительно встанут на сторону победителя. Поэтому действовать предстояло иначе, то есть всеми имеющимися скромными силами. И предельно жестко.
Новехонький «HAIGE» производства ненавистного местными патриотами Китая резво и мощно пер в гору. Чуть слышно урчал двигатель. Пассажиры в полутьме салона дремали или вполголоса беседовали. Ночных разбойников, орудовавших здесь в это время суток, совершенно никто не боялся. Это они сами представляли нешуточную угрозу для кого угодно, до зубов вооруженные, решительные и умелые. С серьезным боевым опытом.
Изначально планировалось направить в столицу вдвое больше народу, но не сложилось. Вожди, как водится, слишком рано, еще до победы, принялись делить портфели и грядущие доходы. На этой почве и разоср… пардон, вступили в непреодолимые противоречия. Но и такого количества боевиков с лихвой хватало для начала будущей резни.
Народ, как было уже сказано, подобрался опытный, ни бога, sorry, аллаха, ни любого из иблисов не боящийся. Взрослый и толковый. Пятеро навязанных старшими молодых и лихих до перевала не доехали. Командир отряда, сорокалетний, заросший до самых глаз бородой матерый мужик, выставил их из автобуса посреди чистого поля еще несколько часов назад. Предварительно настучав каждому из них по физиономии. Ребята восприняли этот рейд как выезд на пикник и повели себя неправильно: принялись распивать какую-то дурно пахнущую мутную гадость и покуривать на заднем сиденье травку.
— Готовность — три минуты, — оторвавшись от мощного с наворотами бинокля, проговорил в рацию Большаков.
— Понял, — раздался в ответ голос Артема.
— Есть готовность, — проговорил капитан Тао.
— Принял, — отозвался Гуйлинь.
Правый поворот, долгий спуск.
— Готовность — минута!
Левый поворот, затяжной подъем, вход в правый поворот.
— Давай!
Сверху громыхнуло, и посыпались камни. Сначала мелкие, потом все более и более крупные. Пошла лавина.
— Ай! — взвизгнул водитель и принялся тормозить.
— Полный газ, ишак дурной! — взревел располагавшийся рядом с ним на переднем сиденье командир. — Вперед!
Он только что закончил доклад старшим. Сообщил о кое-каких возникших сомнениях. Почему, например, на связь с ним вышел не сам полков