Сестра выудила из кармана очки с толстыми стеклами и в роговой оправе. В таком виде ее и папенька не узнал бы, потому что не разглядел бы лица.
— Ты прихватила очки тетушки Лижбет? — догадалась я.
— Ага, средство маскировки, — довольно улыбнулась Валежка. — Взяла во временное пользование. Еще парик изъяла, но он седой, мне совершенно не идет.
— Зачем нужно было разорять тетю? — возмутилась Вилария. — Порылись бы в моем чемоданчике, там такое есть…
Что именно, помимо липучки, желейных паучков и тошнотных пастилок, находилось в чемоданчике Вилки, мы не узнали, потому что едва вошли в аудиторию, как раздался звонок и вбежали опоздавшие студенты. А следом появился ректор Тори — весь какой-то нервный и злой. Может, не выспался?
Мы предусмотрительно сели на последний ряд, а Валежка прошептала:
— Это и есть твой жених?! Ничего так. Но для меня староват…
Я бросила на сестру суровый взгляд, Амадор и так уже косился на нас. Книги и листы летали по аудитории, ректор был не в духе.
— Не переживай, Лисочка, замуж я за него все равно не пойду, даже если ты откажешься, — пообещала сестрица. — Да и не буду я отбивать твоего ректора, ты же в него влюблена!
— Он не мой! И я ничуть не влюблена в этого ледышку Амадора! — громко огрызнулась я, а отвернувшись от сестры, ойкнула.
Ректор Тори стоял рядом.
— Значит, ледышка? — процедил он сквозь зубы, склонившись надо мной и явно пытаясь заморозить взглядом.
В ректорском кулаке хрустнул карандаш, осыпавшись на пол трухой. Над моей головой пролетела чернильница, парты пошатнулись. А студенты замерли, словно зрители в театре.
Амадор отстранился и строго произнес:
— Адептка Комарек, смотрю, вы на занятиях обсуждаете личную жизнь вместо того, чтобы записывать. Игнорируете лекцию и лектора?
— Лектора я не игнорирую, наоборот, — промямлила я.
И почему я всегда теряюсь, когда Амадор на меня так смотрит? И почему у него опять виновата во всем я? Остальные тоже переговариваются, но на них же он не рычит?!
— Наоборот? — прищурился Амадор. — Поясните!
— Я вас очень, очень… — с чувством начала я и запнулась, подбирая нужное слово.
— Уважаю, — подсказала Вилка, а сестрица зачем-то шепотом добавила: «Беру за хвост и провожаю».
— Так что вы меня? — не успокаивался тиран.
— Беру за хвост и провожаю, — выпалила я, нервничая и, как всегда, ляпнув не то. Вилка фыркнула, сестрица хихикнула, вокруг раздались смешки, ректор стал пунцовым, я же поправилась: — В том смысле, что очень вас уважаю. И хвоста вроде бы у вас нет.
— Мда, хвостом вы меня еще не успели наградить, — пробурчал Амадор, поправив упавшую на глаза лиловую прядку, которой я его как раз успела наградить в начале учебного года и которая так и не поддалась никаким красителям и заклинаниям, а прочно укоренилась на белоснежной ректорской шевелюре. — Адептка Комарек, повторите последнюю дефиницию, которую я продиктовал.
— Дефика… ни… цию? — запнулась я, пытаясь сообразить, что от меня хочет Амадор.
— Определение, — подсказал он.
— Ах, определение! — выдохнула я.
Да-да, вроде бы ректор сыпал дефинициями, но меня как раз отвлекла Валежка. Но я все же напряглась и припомнила слова, мелькавшие на проекционной доске.
— Выкрутились, адептка Комарек, — язвительно произнес Амадор. — Впредь попрошу внимательно слушать и записывать! Не заставляйте меня жалеть о поставленном зачете. Могу ведь отменить результат и устроить вам индивидуальный экзамен. Или рекомендовать к переводу в другое учебное заведение.
Амадор склонился ниже и шепнул:
— В другое заведение даже будет лучше.
— Не дождетесь! — буркнула в ответ.
Что он мне все грозит то отчислением, то переводом? Я, можно сказать, лучшая адептка на факультете МЖ, ну и что, что нас всего шесть студентов. Он не может разбрасываться такими ценными кадрами! И вообще — нельзя ставить личное выше общественного, нужно уметь держать себя в руках. Последнюю фразу я, кажется, пробормотала вслух, потому что книги, парившие в воздухе, попадали на пол, а Амадор поджал губы и резко отстранился.
Студенты, не слышавшие нашу перепалку, но явно подозревавшие о том, что я дала неверный ответ на вопрос, уткнулись в учебники и зашуршали страницами, а Ханка Беде подняла руку и вскрикнула:
— Я! Можно я отвечу?
— Ответите! Вы все ответите! — мстительно произнес ректор Тори и обвел взглядом аудиторию. — Самостоятельная по новой теме до конца лекции!
Перед каждым студентом возник лист бумаги с индивидуальными вопросами. Мне показалось, что в моем листе были самые заковыристые. Тем не менее я на все ответила, кроме последнего.
Когда раздался звонок, ректор Тори покинул аудиторию, а за ним стайкой полетели зачетные работы. Студенты, проходя мимо меня, бросали осуждающие взгляды, а подружки Ханки не сдержались:
— Опять у нашего ректора из-за этой Комарек настроение испортилось!..
— Гнать ее надо, видно же, что ничего не знает, только лера Тори злит!..
— А мы все из-за нее страдаем!..
Я пререкаться не стала. Зачем? Правду о своих отношениях с ректором я рассказать не могу, да и они не поверят. Да и вообще… Может, он злится не на меня, а у него просто зуб болит? Вот и настроение плохое, а на мне просто зло срывает.
Когда в классе остались только мы с Вилкой и Валежкой, сестра радостно сообщила, что смогла ответить на целых два вопроса.
— Надеюсь, ты не стала подписывать работу своим именем? — поинтересовалась я.
— Обижаешь! Подписалась вашей Хамкой, которая в беде. Пусть ректор разбирается, ее это работа или нет, — заявила Валежка, а мы с Вилкой не смогли сдержать улыбок. — А вообще твой ректор несчастный мужчина, — глубокомысленно заявила сестрица. — Страдает, злится на себя и заодно на тебя. Я в таких вещах разбираюсь.
Валежка хоть и была младше, но опыта в сердечных делах у нее было больше.
— А вот мой жених… бывший жених Мартин, который уже не мой, вообще меня игнорирует, — поделилась личным Вилария.
— Это хуже, — «обрадовала» ее Валежка и принялась объяснять, что если мужчина любит, но не может достичь желаемого, у него две реакции: злость и побег, то есть уход от проблемы. Но никак не равнодушие.
Пока мы переходили из одной аудитории в другую, Валежка продолжала рассуждать о поведении мужчин и сыпала советами. Я плелась в задумчивости позади и потеряла бдительность, когда на нашем пути возник адепт Райт. Он странно застыл, а затем с неверием пробормотал:
— Валежка? Кошмарек? Что ты здесь делаешь?!
Старшекурсник перевел взгляд на меня, внимательно рассматривая. Нехорошо так рассматривая, то и дело косясь на сестрицу.
Валежка тоже на секунду замерла, а затем сверкнула глазами:
— Джер Райт?! Значит, не показалось! Хотелось бы задать тебе тот же вопрос: что ты здесь делаешь?!
Эти двое встали в стойку, словно два дракономопса перед схваткой, а я поняла, что все пропало. Хорошо, что Райт подошел один, где-то позабыв своих дружков, а в коридоре было пустынно.
— Какая неприятная, то есть приятная встреча, — воскликнула я, пытаясь разрядить обстановку.
Валежка поморщилась, а наставник выгнул бровь.
— Зато многое становится ясно, — выдал Райт с ухмылкой. — То-то я все смотрел на адептку Комарек и удивлялся ее сходству с одной моей ветреной столичной знакомой. И теперь, наверное, мне нужно называть тебя адептка Кошмарек?
Дураком Райт никогда не был, а вот наглости ему не занимать, да еще он любимчик ректора. А-а-а!.. Я взвыла. Амадор обмана не простит. Одно дело, если я сама расскажу ему правду, а тут «доброжелатель» преподнесет в искаженном виде. Большой любви ко мне адепт Райт не испытывал, скорее, наоборот — до сих пор не мог простить ту историю с липучкой. Да еще меня навязали ему в команду по прохождению эстафеты, небось, спит и видит, как меня выкинуть. Скверно, ох, как все скверно сложилось!
— Подожди-ка, — никак не мог угомониться Райт, — а не твоя ли старшая сестрица выходит замуж за нашего ректора? Вроде бы ты хвалилась, что она станет важной персоной в Протумбрии. А наш ректор, по слухам, заключил помолвку с дочкой первого столичного аптекаря. Всем известно, что после королевского первым аптекарем в Альмерии является лер Кошмарек… Теперь ясно, как кое-кто поступил в академию. Жених помог!
Увы, в сообразительности Райту не откажешь, сложил факты как дважды два, только выводы сделал неверные. Я уже хотела возразить, но Валежка опередила. Она приблизилась к сопернику и толкнула его в грудь. Тот пошатнулся и удивленно захлопал глазами — не ожидал, что моя нежная и милая сестрица готова загрызть любого, кто обидит семью.
— Во-первых, Элиска приехала сюда не за женихом, а учиться. Во-вторых, ваш ректор Тори ни сном ни духом не ведает, что его невеста здесь. Это говорит о том, что сестра хочет всего добиться сама! — Валежка не стала отрицать очевидное, это было бы глупо, но и спускать обидные обвинения не собиралась. Она все наступала на адепта, ударяя кулаком то в плечо, то в грудь: — И я не хвалилась, что Элиска станет важной персоной, а сожалела, что она выходит замуж не по любви, хоть и за уважаемого мага. Но тебе не понять, чувства для тебя пустой звук!
— Не пустой… — поджал губы Райт и с вызовом посмотрел на сестру. — Я все помню!
— Да-да, поэтому и сбежал, — выдала презрительно Валежка и вскинула подбородок.
— Я не сбежал!.. — попытался оправдаться Райт, но сестра опередила.
— Не сбежал, а тебя выгнали из столичной академии за драку. Думал, я не знаю? Мне рассказала об этом подруга — младшая дочка ректора. Она подслушала разговор отца со старшим братом. Ведь это с ним ты подрался?
— С кем? С ректором? — деловито уточнила Вилария, которая все это время молча наблюдала за перепалкой и отгоняла мимо проходивших студентов.
— С его сыном! — одновременно ответили Валежка с Райтом и вновь сцепились взглядами.
— Потому что ты с ним заигрывала! — пояснил Райт.