— Нури, — пробормотал Маркус.
Винсент кивнул. — Насколько она знала, так ее звали, когда она путешествовала с цыганами, и ее прежнего имени и жизни больше не существовало. — Он поджал губы, а потом заявил: — Это почти диссоциативно.
Маркус нахмурился. — Когда вы получили степень по психологии, доктор Фрейд?
— Еще нет степени, — весело признался Винсент. — Но в последние год-два я посещаю вечерние курсы, и за плечами у меня немного психологии.
— Нет ничего более опасного в этом мире, чем немного знаний, — проворчал Маркус.
Винсент театрально вздохнул, демонстрируя свои актерские корни, а затем положил подбородок на ладонь и выгнул бровь. — Поскольку ты явно раздражен, я перейду к фактам. Она в соседней спальне, спит после собственного исцеления.
— Что? — Маркус резко сел, несмотря на вес Винсента. — Исцеление от чего?
— Тебе еще рано вставать, — нахмурился Винсент, когда Маркус отбросил простыни и одеяла и сел на край кровати.
— Пошел ты, — огрызнулся Маркус, оглядываясь в поисках одежды. — От чего она исцеляется?
— Раны, которые ты ей нанес, — мрачно сказал Винсент, когда Маркус встал.
Маркус повернулся и уставился на него широко раскрытыми глазами, когда Винсент обошел вокруг кровати и подошел к нему. — Раны, которые я ей нанес?
Кивнув, молодой человек толкнул его так, что он упал и снова сел на край кровати. Наклонившись, Винсент схватил его уже не сопротивляющиеся ноги и поднял их на кровать, поворачивая его при этом. Затем он накрыл его одеялом и объявил: — Ты выдолбил несколько хороших борозд на ее груди после того, как выпил кровь, когда пришел сюда. Судя по тому, что я прочитал в ее мыслях, это были не первые травмы, которые ты ей нанес. Пока ты был не в себе, исцеляясь во внедорожнике, ты нанес серьезный ущерб. Она страдала и сама очень нуждалась в крови, хотя мы не сразу это поняли.
Закончив укладывать его, Винсент снова сел на край кровати, серьезно посмотрел на него и сказал: — И судя по некоторым воспоминаниям, которые я мельком видел, это происходит от практики.
— Что это значит? — с беспокойством спросил Маркус. — Что ты видел?
Дверь открылась, и они оба увидели Джеки, входящую с подносом в руках. Маркус поднял голову, его нос, принюхиваясь к воздуху.
— Я думала, ты уже проснулся, я… — она резко замолчала, бросив взгляд на мужа, когда в доме внезапно раздался сигнал тревоги.
— Что это? — спросил Маркус, резко садясь.
— Охранная сигнализация. Кто-то взломал ворота, — мрачно сказала Джеки, поворачиваясь к комоду со своей ношей.
Маркус не стал смотреть, как она ставит его, а спрыгнул с кровати и вышел из комнаты вместе с Винсентом.
— Где она? — он зарычал в коридоре.
— Вот здесь, — сказал Винсент, ведя его к следующей двери справа. Человек не настолько глуп, чтобы встать между ним и женщиной в комнате. Он просто повернул ручку и толкнул дверь. Затем Винсент отступил назад, пропуская Маркуса. И это было хорошо, потому что Маркус, желая убедиться, что с Дивиной все в порядке, набросился бы на него с кулаками.
— Оставайся с ней, — сказал Винсент, взглянув на лежащую без сознания женщину. — Мы с Джеки проверим брешь. Мы вернемся, когда поймаем кого-нибудь или когда все будет чисто.
Маркус только хмыкнул, не сводя глаз с беспокойной женщины в постели. Она не кричала и не билась, но и не стояла на месте. Тихие стоны и шепот боли слетали с ее губ, она ворочалась в постели, очевидно, все еще исцеляясь.
Винсент сказал, что Маркус причинил ей боль, и это заставило его внимательно вглядеться в ее лицо. Когда он ничего не увидел, он потянулся к одеялу, покрывавшему ее, и стянул его вниз, открыв крестьянскую блузку, которую она все еще носила. Как и в то утро, эта была запятнана засохшей кровью, но еще больше его беспокоили шрамы на ее груди. Они исчезали прямо у него на глазах, но, очевидно, от глубокой царапины. Как будто он пытался вырыть глубокую яму в ее груди. Маркус мог только представить, сколько боли он причинил ей. Это заставило его задуматься о других травмах, о которых Винсент упомянул. Что он сделал с бедной женщиной, когда был без сознания после пожара?
Вопрос заставил его опустить одеяло. Он намеревался взглянуть на ее руки, лежащие вдоль тела под одеялом, но вместо этого его внимание привлекло еще большее кровавое пятно под левой грудью. Сейчас она была сухой, но расцвела вокруг дыры в материале. Очевидно, ее чем-то ударили.
«Как, черт возьми, он мог не заметить этого раньше и не расспросить ее?» — с тревогой подумал он об этом, а потом, вспомнил, что, когда он проснулся, на ней была кожаная куртка. Его кожаная куртка, подумал он. Ночью в пустыне становилось холодно, и, возможно, именно по этой причине она надела ее, но она также прекрасно скрывала все это.
— Все чисто, — объявила Джеки, внезапно появившись в дверях.
— На видео видно, как двое мужчин перелезли через забор и убежали, когда прозвучал сигнал тревоги. Хорошо, что Джеки настояла на том, чтобы, когда ее обернули, поднять тревогу не только в доме, но и во дворе, — добавил Винсент, остановившись позади нее и положив руку ей на плечо.
Маркус взглянул на пару и кивнул. Он был там «по этому делу» и не удивился, что с тех пор Джеки усилила охрану. Преступника, который напал на нее, теперь можно было поймать и позаботиться о нем, но подобный опыт мог преследовать человека и сделать его более осторожным. Его взгляд скользнул обратно к Дивине, и он спросил: — Я сделал это с ней?
— Ты был не в своем уме, — сразу же сказал Винсент, проскальзывая мимо Джеки, чтобы подойти к нему. — Она не считает тебя ответственным.
Может, и нет, но он чувствовал себя чертовски виноватым и мрачно спросил: — Чем я ее ударил?
— Полагаю, это была стрела или болт, — сказал Винсент, всматриваясь в рану, а затем наклонился, чтобы вытащить крестьянскую блузку из ее юбки и посмотреть на рану. Заживление шло дальше, чем борозды на груди.
— Где, черт возьми, я взял… Ох, — пробормотал Маркус, вспомнив о ящике с оружием, встроенном в пол рядом с холодильником. У каждого внедорожника был такой; у него был пистолет, нож и луки со специально сделанными болтами, кончики которых были окрашены наркотиком, достаточно сильным, чтобы вырубить бессмертного, хотя бы временно.
— Насколько я понимаю, вы боролись, открылся ящик с оружием, схватил первое, что попалось под руку, и ударил ее. К счастью, ты ударил ее не тем концом и случайно воткнул в себя отравленный наконечник, когда делал это, — объявил Винсент, выпрямляясь. — Что, вероятно, хорошо. Ты потерял сознание, и она смогла добраться до города и купить цепи, а потом заковать тебя в цепи, прежде чем ты пришел в себя.
— Я удивлен, что она не использовала их, чтобы заколоть и испечь меня в пустыне, если я сделал все это с ней.
Винсент едва заметно улыбнулся, но покачал головой. — По-моему, она не из таких.
— Да, — согласилась Джеки, и когда Маркус взглянул на нее, женщина добавила: — Она очень заботилась о тебе, когда ты потеряла сознание, и мы привезли тебя сюда. И воспоминания, которые мы можем прочитать, предполагают, что она такая со всеми. Дивина — материнский тип, заботится и помогает всем, с кем встречается.
Она остановилась, чтобы взглянуть в лицо Дивине, и нахмурилась. — Если она Баша Аржено, то я думаю, что Люциан ошибается, считая ее изгоем.
Маркус и сам пришел к такому же выводу, но опасался, что его решения были предвзяты тем фактом, что она, вероятно, была его спутницей жизни. Тем не менее, женщина, которая делала все, что могла, чтобы помочь почти каждому смертному, с которым она встречалась, просто не казалась тем типом, чтобы тусоваться с таким животным, как Леонисиус Ливий. Она не стала бы связывать себя с человеком, который жестоко резал и убивал целые семьи. Возможно, она не Баша. Это было хорошо.
Они на мгновение все замолчали, каждый из них, вглядывался в Дивину, и тогда Джеки сказала тихо, почти извиняясь: — Мы должны разобраться, что здесь происходит. Кто сжег трейлер? Они охотились за тобой или за ней? Вероятно, это были те же люди, что вломились сюда? Они могли следить за тобой?
Когда Маркус нахмурился, но не ответил, Винсент сказал: — Она права, друг мой. Мы должны знать, с чем имеем дело. Нужно ли нам больше людей, больше безопасности, больше оружия.
— Да, да и еще раз да, — тут же ответил Маркус. Он определенно хотел все и вся, что они могли получить здесь, чтобы сохранить Дивину в безопасности. Проведя рукой по взъерошенным во сне волосам, он присел на край кровати и быстро начал рассказывать обо всем, что произошло с момента прибытия на карнавал. Однако он запнулся, когда дошел до той части, где рассказывал о том, как принес пакет с кровью Дивине и ворвался в ее фургон со своим предложением, не дожидаясь, пока она пригласит его. Одного воспоминания о том, что произошло тогда, было достаточно, чтобы он застонал от боли.
Это Винсент сказал то, что он не мог. — Но она набросилась на тебя со шваброй за то, что ты не дождался разрешения войти, и разорвала одного из твоих создателей.
Марк поморщился при воспоминании. — Да. И это было чертовски больно.
— Могу себе представить, — сказал Винсент, и Маркус заметил, что он бессознательно сжал ноги вместе, как будто его собственные создатели детей съежились от сочувствия.
Джеки издала сдавленный звук, подозрительно похожий на смех, и оба мужчины повернулись к ней с одинаковым выражением возмущения на лицах.
— То, что его яйцо было всмятку, не смешно, Джеки, — нахмурился Винсент.
— Извини, — тут же сказала она с искренним извинением, но потом это выражение исчезло, она рассмеялась и сказала: — Просто… я имею в виду, мужчины всегда называют женщин нереальными стервами, и обычно, когда они этого не заслуживают, и теперь Дивина действительно заслужила этот титул, и это просто… совсем не смешно, — торжественно закончила Джеки, заметив выражение их лиц. Покачав головой, добавила она: — Безусловно, не смешно.